Екатерина Медичи - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Москалев cтр.№ 19

Тяжелораненого коннетабля провезли по улицам Сен-Дени, потом Сент-Антуан и доставили в его дворец. Всю дорогу он не приходил в сознание, таким его и уложили в постель, предварительно раздев и обмыв. Легран, личный врач полководца, сразу же бросился осматривать своего господина. Весь парижский двор собрался здесь, все ждали, какой приговор больному вынесет врач, и гадали, кто теперь будет коннетаблем. Ждали королеву-мать, но вот подъехала и она со своими сыновьями. Она привезла с собой двух лекарей, хотя знала, что у коннетабля есть собственный. Наконец Легран объявил собравшимся у ложа раненого:

— На его теле двенадцать колото-резаных ран, особенно на лице и голове. Два раза его царапнула мушкетная пуля. Но эти раны не страшны, они бы зарубцевались. Страшнее другая, последняя. Эта не даст ему прожить дольше завтрашнего дня. Пуля угодила в хребет и разбила седалищные позвонки и диски, разрушив спинной мозг. Ее нет, она вышла навылет. Всей жизни у главнокомандующего несколько часов. Вы можете прощаться с ним. Пошлите за священником и духовником. Он в любую минуту может прийти в себя, душа его должна быть чистой, дабы не попасть в ад.

Шомберг рыдал навзрыд, встав на колени и уткнувшись лицом в кровавую рубаху своего хозяина; Лесдигьер, стоя рядом, не пытался сдержать слез, текущих по щекам. Франсуа стоял на коленях у изголовья отца с лицом белее простыни, на которой тот лежал и, будто загипнотизированный, молча, сухими глазами глядел в безжизненное лицо коннетабля. Ладони его, держащие восковую руку умирающего отца, мелко дрожали.

Королевские врачи не стали спорить с Леграном, ибо диагноз был абсолютно верен.

Екатерина, нахмурясь, молча, стояла у постели главнокомандующего и тяжело вздыхала.

Через час коннетабль пришел в себя, но поначалу никого не узнавал. Потихоньку мысли его стали проясняться, и он тут же позвал Леграна. Монморанси попросил его сказать всю правду, пусть самую горькую. Он должен успеть сделать распоряжения.

И Легран не стал ему лгать. Коннетабль поблагодарил его и сделал знак, чтобы к нему наклонились Франсуа и Шомберг. Они были сейчас самыми близкими людьми, и им он поверил какие-то свои тайны, неведомые никому. Потом подошла Екатерина с сыном. И Анн Монморанси выразил желание, что не ради корысти, но для блага Франции хотел бы видеть своим преемником на посту главнокомандующего сына Франсуа. Даже в свой смертный час он думал не о себе, а о судьбе королевства. Потом коннетабль отдал еще какие-то распоряжения, записанные тут же его нотариусом, и наконец, объявил:

— Это все. А теперь зовите попов, я буду беседовать с ними.

Наутро, сразу после пробуждения, с ним случилась агония, он бился и дрожал с минуту-другую, закатив глаза и с пеной у рта, потом глубоко вздохнул, выдохнул и успел еще сказать:

— Я иду, Диана.

И умер.

* * *

Королева в знак признательности за долгую и безупречную службу организовала для коннетабля поистине королевские похороны в соборе Парижской Богоматери. Его сердце поместили близ его дома, в монастырь Целестинцев, рядом с сердцем Генриха II, которому он всегда верно служил. А когда главнокомандующего везли в усыпальницу Монморанси, то по пути остановились в Сен-Дени, дабы усопший мог проститься с прахом короля. Это был последний, с кем попрощался Анн де Монморанси, и душа короля Генриха, верно, будет первой, с кем встретится его душа, только что отлетевшая на небо.

Начатая битвой при Сен-Дени, вторая гражданская война на этом не закончилась. Благодаря денежной помощи, оказанной протестантам Лесдигьером, они встретились в Шампани с рейтарами герцога Казимира и этим значительно увеличили свое войско. Теперь можно было подумать и о походе на Париж. Но Екатерине нужен был мир, у нее больше не было денег на продолжение войны. Начнись она снова, ей нечем будет платить иностранным наемникам, и тогда протестанты могут одержать верх.

Она направила своего эмиссара в армию Конде для переговоров, и вожди протестантов, поразмыслив, дали согласие, однако поставили условие: отправление свободного культа богослужения в Нормандии, Париже, Ла Рошели и других южных городах.

Екатерина, что называется, кусала локти. Теперь она уже не знала, на что решиться. Приходилось идти на компромисс с собственной совестью, гордостью женщины, честью королевы, и все это ради мира, который нужен ей сейчас как воздух. Мир необходим ради ее детей, в них нуждалась страна, которой она управляет. Ах, если бы не Шампань, если бы не бездарность и глупость Косее, Немура и Монпансье, проворонивших соединение гугенотов с наемниками! Ей не пришлось бы сейчас краснеть за саму себя. Жаль, так глупо погиб коннетабль… и что это дало? Ничего, кроме того, что гугеноты, будто бы разбитые, все же одержали верх не потому, что не потеряли ни одного из своих вождей, но потому, что осмеливаются предъявлять ей свои требования, на которые она, и это самое ужасное, не может не согласиться.

Поздней зимней ночью выборных делегатов, избранных адмиралом и кардиналом де Шатильоном, — старшим братом Жолиньи и Д'Андело, человеком, отлученным папой от церкви, — провели в Лувр к королеве и королю. Оба в масках, при оружии и охране, их имена — граф де Ларошфуко и Шарль де Телиньи. Последний являлся обладателем состояния, доставшегося ему после смерти небезызвестного г-на де Вильконена, и кроме того, был зятем адмирала, женатым на его дочери Луизе.

Несколько дней тому назад испанский посол Д'Адава сообщил своему государю о предстоящих обменах мнениями; тот незамедлительно ответил, что готов предложить французскому королю миллион, лишь бы тот отказался от постыдных переговоров с протестантами. Карл IX тут же сдуру начал писать Филиппу, что он согласен, но его мать вырвала у него из рук письмо и разорвала в клочки. Карл потребовал объяснений, и Екатерина усталым голосом проговорила, что ей не нужны деньги, на которые он наймет иностранных солдат и начнет новую кровопролитную войну. Хватит уже крови, им нужен мир. К тому же заниматься ростовщичеством с испанским королем опасно, велик риск попасть к нему в кабалу. И еще она напомнила сыну о видах, которые имеет Филипп II на Францию.

Карл нахмурился. В самом деле, Габсбурги хотят прибрать Францию к рукам, сделав ее наподобие Нидерландов одной из провинций Всемирной монархии, возглавлять которую будет Филипп — испанский король и император Священной Римской империи, преемник ничтожного Карла V, своего отца. Вот отчего он так радел об искоренении ереси во Франции, вот откуда такая неслыханная щедрость.

Перо выпало из рук Карла. Он поднял глаза на мать. В них она прочла, что он понял ее. Медленно развернувшись, она величавой поступью ушла к себе.

Оставшись един, Карл задумался. Как же так? Ведь католики по-прежнему режут гугенотов по всей стране! Можно попробовать заставить их подписать мир, но вряд ли что изменится при этом за пределами Парижа. Дотянется ли его рука до тех, кто посмеет нарушить мирный договор, подписанный им самим? Неужто придется предпринять новое путешествие по Франции, как три года тому назад? Но в таком случае, французские католики играют на руку испанскому королю!