Брат на брата. Окаянный XIII век - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Карпенко cтр.№ 31

— Тебя-то какая нелегкая понесла в этот поход? — поглядывая на своего соседа скорняка Фрола, полюбопытствовал Лука Меньшой. За неделю пути он уже порядком надоел своими расспросами, но Фрол не хотел ссориться с говорливым попутчиком и потому ответил:

— Женка твоя, Настя, просила за тобой присмотреть. Вот потому и пылю теперь по дороге.

— Вона как… — удивленно протянул Лука. — А я-то ненароком подумал, что ты разжиться на Руси захотел.

— Разживешься, как же! — уже серьезно проговорил Фрол. — Ты много серебра в кошель положил, когда на князя Всеволода Юрьевича походом ходили?

Лука боднул головой.

— Во-во, и я столько же! Слава Господу, без крови дело порешили, а то… Да и ноне надо бы миром.

— Хорошо бы, — согласился Лука Меньшой. — Токмо Чермный жаден не в меру да злобен, а наш-то князь хотя и бессребреник, да больно горяч. Коли что, сразу за меч хватается.

— Что верно, то верно. Одно радует, что силища вон какая идет, а там смоляне присоединятся. Да Мстислав Мстиславич говорил, что еще и князь луцкий Ингварь Ярославич с дружиной поспешает. Во как!

— С таким-то войском токмо на Орден ходить или Дикое поле воевать, а мы супротив своих мечи навострили, — невесело проговорил Лука, и ратники надолго замолчали.

Мстислав не повел свое войско в Смоленск. Новгородцы стали лагерем под стенами города. Ждали прихода луцкой дружины. Воины маялись от безделья: кто плескался в речке и грелся на солнышке, кто ходил по знакомцам и бражничал, кто днями пропадал на торгу, заводя дружбу среди смоленских купцов. И никто не мог предположить, что вынужденная праздность обернется бедой. Как-то на торгу заспорили новгородцы и смоляне, кому из князей быть во главе похода: Мстиславу Удалому или Мстиславу Романовичу, который стоял во главе смоленских полков.

— Нас больше числом, нам и первенствовать! — кричали смоляне.

— Мстислав Мстиславич позвал князей в поход на Русь, ему и быть во главе! — не уступали новгородцы.

Слово за слово, дошло дело до кулаков. На беду, среди спорщиков оказался новгородский купец Микеша. Кулаки что молоты. Сгоряча стукнул смолянина, у того голова и раскололась, словно скорлупа ореха. Возроптали смоляне, стали требовать суда над новгородцами. Насилу князь Мстислав Романович унял горячие головы. Мстислав же Удалой обрушил свой гнев на новгородцев. Но те обиделись на него и заявили, что на Киев не пойдут. Князь стал звать новгородцев на вече, чтобы на нем разрешить возникшие разногласия, но они не пришли. И тогда Мстислав Удалой, собрав новгородцев, заявил:

— Я вам не князь! Вы вольны вернуться в Новгород и призвать того, кто вам глянется. Я же со своей дружиной ухожу со смоленскими полками.

А наутро подошел луцкий князь Ингварь Ярославич с дружиной. К полудню смоленские полки, новгородская и луцкая дружины вышли из города. Под стенами Смоленска остались лишь новгородцы.

— Что деется-то! Стыдоба-то какая! Князя Мстислава одного бросили, а он нам служил верой и правдой, защищал вежи земли новгородской, — все чаще звучали недовольные голоса. — Вся Белая Русь над нами смеяться будет: не поделили первенства! Вече давай! Совет держать будем!

Под вечер собрались новгородцы на совет.

Говорили много, сошлись в одном: повиниться перед Мстиславом.

Шли всю ночь, а утром уже стояли перед лагерем князей. Мстислав Удалой молча выслушал посадника Твердислава, погрозил перстом новгородцам и, улыбнувшись в бороду, кинул в сторону виновато склонивших головы выборных вечем:

— Бог вам судья. Поспите малость, скоро выступаем!

Как ни противился Владимир садиться на стол в Переяславле Южном, а за год пообвык, прижился. После Владимира, Ростова, Москвы Переяславль казался ему серым, сонным, невзрачным. Не единожды разоренный половцами, город медленно наполнялся народом, отстраивался, но все равно смотрелся каким-то обветшалым и недужным. Владимир, понимая, что здесь он надолго, понемногу принялся укреплять его стены, детинец, углублять ров, налаживать ратную службу в порубежных городках. Давалось это с величайшим трудом, ибо переяславцы уже давно не ведали твердой княжеской руки, жили бедно, в великом страхе. И как не страшиться, коли на юге половцы, на северо-востоке — Новгород-Северский, князья которого только и ждут повода, чтобы присоединить к своим землям ослабленный Переяславль.

Помня наказ Юрия, Владимир жил мирно, стремясь налаживать добрососедские отношения, но в свой первый же приезд в Киев понял, что Всеволод Чермный — волк и с ним дружбы не будет. Когда же он услышал, что против киевского князя идет огромное войско, Владимир принялся готовить дружину к походу, и на чьей стороне ему быть, сомнений не было.

Объединенное войско князей взяло на щит Речицу и еще несколько городков по Днепру. Всеволод Чермный ожидал их с войском под Вышегородом. Туда же пришел и Владимир со своей дружиной. Всеволодович был встречен Мстиславом Удалым тепло, по-родственному, по-отечески. По предложению новгородского князя Владимир поставил свой шатер рядом с его шатром, и их княжеские стяги реяли на ветру тоже рядом.

— Вон как наш-то взлетел, — не без гордости говорили переяславцы о Владимире Всеволодовиче, — с самим Мстиславом на равных! Уважает земля русская сыновей Всеволодовых!

Уже второй день стояло два войска на виду друг друга. Князья, пришедшие к Вышегороду, ждали, что Всеволод Чермный, увидев перед собой столь много княжеских стягов, придет с повинной, но тот решил по-иному. Рано утром третьего дня стояния, когда полки князей, рассеявшись по полю, принимали пищу и только сторожевой полк стоял при оружии, князь Всеволод Чермный повел вышегородцев и киевлян на пришлых. Сторожевой полк черниговского князя Ростислава Рюриковича заслоном встал на их пути. Сеча была жестокой, много воинов пало на поле брани, в их числе сложил голову и старший сын Рюрика, зять великого князя владимирского — Ростислав. Но жертвы не были напрасны. Полки князей, спешно построившись, двинулись к месту схватки. Они шли полукольцом, обтекая вышегородцев и киевлян с двух сторон, а когда те опомнились, было уже поздно: путь к отступлению за стены города был отрезан. Предстояло биться до последнего воина или сложить оружие. Предпочтение было отдано последнему. Войско Всеволода Чермного сдалось, а сам князь успел вовремя покинуть место битвы. Он вернулся в Киев, чтобы набрать новые полки, но киевляне не пошли в войско. Они стали грозить Всеволоду, что выдадут его, и тогда тот бежал из Киева в Чернигов.

Вышегородцы открыли ворота города победителям. Посадив в Вышегороде князя Мстислава Романовича, новгородский князь Мстислав Удалой повел объединенное войско на Киев. Киевляне тоже открыли ворота и с радостью впустили в город князей. По решению совета киевский стол был отдан луцкому князю Ингварю Ярославичу, но тот, отказавшись от великой чести, передал великокняжеское правление смоленскому князю, а сам ушел с дружиной в Луцк.

Мстислав Мстиславич повел своих новгородцев в Чернигов, где затворились в крепости Всеволод Чермный и его брат Глеб. Двенадцать дней они стояли под городом, осадив его, разорив посады и окрестности. Глеб Святославич, выйдя из города, умолил новгородского князя снять осаду, простить Всеволода Чермного, который, потеряв все, ослабел умом и теперь лежит в жару и беспамятстве. Получив немало отступного, Мстислав Удалой, отдав Чернигов Глебу, мало того, отпустил плененных под Вышегородом князей Ростислава Ярославича и Ярополка, брата его.