Обет мести. Ратник Михаила Святого - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Соловьев cтр.№ 10

— Ты хочешь пойти против воли Менгу-хана?!! — так громко крикнул десятник, что близстоящие лошади испуганно осели на задние ноги. — Берегись! Если прольется кровь, тебе по жалобе князя могут сломать хребет! Берегись, Амылей!

Силы были равны, но татары оказались в менее выгодных условиях. Предупрежденные Грикшей дружинники заранее охватили нукеров в полукольцо. Это не могло укрыться от внимания нойона.

Его желтые зубы зло блеснули меж хищно раздвинутых губ, плоский нос со свистом втянул и выпустил струю воздуха. Сабля с лязгом вернулась на место. Последовала гортанная команда, после чего Амылей обратил к десятнику делано улыбающееся лицо:

— Зачем драться? Ты сильный, я сильный! А этот урод и сам скоро сдохнет. Давай проверим все избы внутри и, если молодой нигде не прячется, с миром вернемся в город.

Это было логично, хотя Святослав и понимал, что главным при этом будет не поиск сына Федора, а желание хапнуть хоть что-нибудь в результате короткого набега. Но уж такова была суть приехавших с ним людей, и против этого Святослав ничего поделать не мог.

— Скажи своим, чтоб недолго, темнеть скоро начнет.

Он отъехал в сторону, в душе надеясь, что самое ценное смерды успели припрятать. Но татары не побрезговали и мелочью.

Через полчаса всадники тронулись назад, оставив Федора сидеть все в той же согнутой позе. Он не взглянул в сторону отъезжающих, словно не видел и не слышал. Возможно, в душе пожилой человек жалел, что не выкупил своей кровью спокойствие сына. А может быть, он просто радовался, что деревня уцелела, что свои, русичи, не оробели перед ордынцами и вступились за род. Он не мог знать, что Амылей по пути через лес довольно шепнул одному из нукеров:

— Это урусуты такие дураки! Пусть все смерды успокоятся и вернутся из болот, где сейчас дрожат, как хвост нашкодившей собаки. Дорогу мы теперь знаем и вернемся еще раз… без провожатых! Так вернемся, что потом уже никто не расскажет, почему деревни не стало…

К Твери подъезжали уже в глубоких сумерках. Издалека было видно, что ворота пока открыты и вбирают в себя последних запоздалых путников, спешащих укрыться на ночь за мощными дубовыми стенами. Предчувствуя скорый отдых, лошади ускорили шаг. Святослав уже хотел было отделиться от татар, как вдруг оба пса яростно залаяли и набросились на идущего обочь высокого парня. В руке того невесть откуда блеснул кинжал. Но поводыри удержали волкодавов, и одновременно сумерки прорезал торжествующий вопль. Нукер Бэки указал на пешехода пальцем, лопоча что-то Амылею.

Нойон повернул к десятнику торжествующее лицо:

— Аллах велик, и никто не может спрятаться от его справедливого гнева! Перед тобой тот, за кем мы ездили. Бери его, Святослав! Бэки говорит, что в его руке кинжал Тимура! Бери же его, русич! А я посмотрю, насколько справедлив суд твоего князя. Может быть, потом его самого позовут оправдываться перед Тохтой. Ха!!!

Радостно хлестнув плеткой прекрасного аргамака, нойон полетел к своему терему:

— Хэя!! Хэя! Хоп-хоп-хоп!! И-и-и-и-я-я-я!!!

Святослав тронул коня, сблизился с Иваном. Тот бросил нож на землю, исподлобья глянул на Грикшу. Ратник вздохнул:

— Он все знает, Ванюша. Мужайся. Мужайся и молись…

— Сотню сажен не дошел всего, — горько улыбнулся пленник. — Всего сотню… Хотел ведь в лесу переночевать…

Столько неизбывной тоски было в этом голосе, что у бывалого воина спазмы перехватили горло. Но Святослав уже не мог поступить иначе.

— Свяжите его и в темницу, — приказал он дружинникам. — И охранять всю ночь попеременке. Я к князю, может, застану еще.

Беспощадно огрев коня плеткой, он полетел в сторону ворот, громко крича на пеших. Те испуганно шарахались в сторону и озирались, пытаясь понять причину неожиданного сполоха.

В темном сыром порубе время тянулось мучительно долго. Иван ощупью нашел старую охапку ржаной соломы, оставшуюся, видимо, от предыдущего узника, и лег на нее. Прошел час, другой. Ни сон, ни забытье не приходили. Он снова и снова корил себя за то, что не послушался внутреннего голоса и не остался в полуверсте, чтобы у жарко горящего сухого выворотня дождаться утра нового дня. Ведь он все равно бы не смог найти отцова приятеля в засыпающем и запирающемся на щеколды и задвижки городе. Так нет… понесла нелегкая… прямо волку в пасть! Об исходе завтрашнего дня даже не хотелось и думать. Кто такой жалкий смерд для князя по сравнению с двумя мертвыми татарами? Какое Михаилу дело до того, отчего двадцатилетка полез на рожон? Кровь пролита, и степному богу теперь нужна ответная жертва. И хорошо, если это будет лишь он один, а не вся родная деревня! Наедут узкоглазые всадники, запылают избы, падут наземь бездыханные мужики, завизжат насилуемые бабы… Так было уже многие годы и так будет далее, пока над русскими полями шарит жадный взор ненавистных кочевников.

Открылась тяжелая скрипучая дверь, заблестела свеча, показавшаяся ослепительно-яркой. Вошел ровесник Ивана, поставил на стоящий в углу стол корчагу молока и краюху хлеба.

— Повечеряй, — кратко бросил он. Дождался, когда узник поднимется, и неожиданно добавил: — Грикша просил передать, что князь завтра на суд через посла каких-то трех татар велел призвать. Чуешь? Оно еще неизвестно, как все обернуться может. Михайло суров, но справедлив. Так что молись, паря, может, еще наш бог и пересилит. Я свечу оставлю, все повеселее будет. Пока!

Короткое чужое участие, а как всколыхнуло оно Ванькину душу! Князь ничего не мог бы знать про Амылея и его братьев, если б кто-то не повестил ему всю предысторию давешней охоты на татар! Неужели Грикша смог дойти до самого великого?.. Или еще кто-то проникся сочувствием и встал на сторону смерда? Господи Иисусе Христе, Пресвятая Богородица, заступница русская, помилуйте, обороните и спасите!! Не дайте в напрасную трату душу христианскую!!!

Иван забыл про принесенный поздний ужин. Упав на колени, он жарко молился всем святым угодникам, страстно припоминая немногочисленные молитвы, которым научила его мать. И добавлял свое, чисто человеческое, словно его ангел-хранитель сидел рядом за столом, подобно отцу, и внимал бедняге с сочувствием и легкой улыбкой. Догорела свечка, затекли колени. Лишь тогда он вновь переполз на соломенное лежбище, оставив забытый хлеб вездесущим мышам.

«На все твоя воля, Господи!» — пронеслось напоследок в голове. Всепобеждающий сон накрыл-таки парня своим невидимым одеялом.

Проснулся он от того, что все тот же странник тряс за плечо.

— Вставай! Эй, просыпайся! День уже на дворе. Велено тебя на суд доставить.

Опять горела свеча, более толстая и светлая. Иван тяжело поднялся, чувствуя ломоту в затекшем плече. Вспомнив про молоко, припал к корчаге и жадно ее опустошил.

— Идем, идем! — насильно подтолкнул его дружинник. — Собрались тамо уже все. Тебя ждут.

После многих часов темноты дневной свет резанул по глазам. Свежий воздух был подобен ковшу хмельного кваса. Ивана подхватили под руки двое и повели едва не насильно, заставляя иногда спотыкаться на деревянной мостовой, ведущей вдоль высокого резного терема. Когда глаза попривыкли, Иван шевельнул плечами и попросил: