Комната - читать онлайн книгу. Автор: Эмма Донохью cтр.№ 21

Но Ма вместо слов произносит мммммм. Я двумя руками держусь за то место на голове, которым я ударился.

— Ты просто безмозглая дура, вот ты кто.

— Я могу вести себя тихо, — говорит Ма еле слышно. Я слышу ее прерывистое дыхание. — Ты знаешь, как тихо я могу себя вести, если ты его не трогаешь. Это единственное, о чем я тебя прошу.

Старый Ник громко фыркает:

— Ты начинаешь просить о разных вещах. Всякий раз, как только я открываю дверь.

— Это все для Джека.

— Да, но не забывай, откуда он взялся.

Я навостряю уши, но Ма ничего не отвечает.

Раздаются какие-то звуки. Он достает одежду? Нет, наверное, надевает ботинки.

После того как он уходит, я не сплю. Я бодрствую всю ночь. Я жду сотню часов, но Ма так и не забирает меня из шкафа.

Я гляжу на крышу. Неожиданно она поднимается вверх, и в комнату врывается небо. Ракеты, коровы и деревья падают мне на голову…

Нет, я лежу в кровати, в окно просачивается свет, должно быть, уже утро.

— Это просто кошмарный сон, — говорит мама, гладя меня по щеке.

Я немного пососал, но не много, в левой груди молоко очень вкусное. Тут я вспоминаю вчерашние события и поворачиваюсь к Ма, выискивая новые следы на ее шее, но их нет.

— Мне очень жаль, что я вылез ночью из шкафа.

— Я знаю.

Значит ли это, что она меня прощает? Тут я вспоминаю еще кое о чем.

— А что такое «урод»?

— Не надо об этом, Джек.

— А почему он сказал, что у меня не все в порядке?

Ма издает стон.

— Все у тебя в полном порядке. — Она целует меня в нос.

— Но почему тогда он сказал это?

— Он просто хотел меня разозлить.

— Почему?

— Вспомни, как ты любишь играть с машинками, шариками и другими предметами? Ну а он любит играть у меня на нервах. — И Ма стучит себя по голове. Я не знаю, как это — играть на нервах.

— А почему он сказал, что сидит без работы?

— Наверное, он ее потерял, — говорит Ма.

А я думал, что терять можно вещи, вроде нашей кнопки из набора. Снаружи все устроено совсем по-другому.

— А почему он сказал: «Не забывай, откуда он взялся»?

— Послушай, дай мне передохнуть одну минутку, хорошо?

Я считаю про себя: один бегемот, два бегемота, но все шестьдесят секунд этот вопрос вертится у меня в голове.

Ма наливает себе стакан молока, позабыв налить мне. Она смотрит в холодильник, в котором нет света, это странно. Она закрывает дверцу.

Минута прошла.

— Так почему он сказал: не забывай, откуда я взялся? Разве я не прилетел с небес?

Ма включает лампу, но она тоже не зажигается.

— Он имел в виду, чей ты сын.

— Я — твой сын.

Ма слабо улыбается.

— Может быть, лампочка перегорела?

— Не думаю. — Ма трясется от холода и идет проверить обогреватель.

— А почему он сказал тебе, чтобы ты не забывала об этом?

— Ну, на самом деле он думает, что ты его сын.

— Ха! Вот дурак!

Ма глядит на обогреватель.

— Нам отключили электричество.

— Как это?

— Электрический ток перестал течь по проводам.

Странный сегодня день!

Мы завтракаем, чистим зубы, одеваемся потеплее и поливаем цветок. Мы пытаемся налить в ванну воды, но она просто ледяная, и нам приходится умываться не раздеваясь. Небо в окне светлеет. Но ненадолго. Телевизор тоже не работает, и мне так недостает моих друзей. Я делаю вид, что они появляются на экране, и похлопываю по ним пальцами. Ма предлагает надеть еще одну рубашку и штаны, чтобы согреться, и две пары носков. Мы пробегаем несколько миль по Дорожке, после чего Ма велит мне снять вторую пару носков, поскольку мои пальцы хлюпают в них.

— У меня болят уши, — говорю я ей.

Мамины брови взлетают вверх.

— Слишком тихо вокруг.

— А, это потому, что мы не слышим всех тех звуков, к которым привыкли. Ну, например, тех, которые издает поток теплого воздуха из обогревателя или работающий холодильник.

Я играю с больным зубом, пряча его в разных местах — под комодом, в банке с рисом или за жидкостью для мытья посуды. Я стараюсь забыть, куда спрятал его, а потом радуюсь, находя. Ма режет всю зеленую фасоль, которая была в холодильнике, зачем так много?

И тут я вспоминаю о приятном эпизоде, случившемся ночью.

— Послушай, Ма, а где мой леденец?

Она все режет свою фасоль.

— В мусорном ведре.

Почему он оставил его там? Я подбегаю к ведру, нажимаю на педаль, крышка подскакивает со звуком пинг, но никакого леденца я не вижу. Я роюсь в апельсиновой кожуре, рисе, рагу и пластиковых упаковках. Ма берет меня за плечи:

— Прекрати.

— Он принес мне эту конфету в подарок, — говорю я ей.

— Это — мусор.

— Нет, не мусор.

— Да он потратил на этот леденец, наверное, центов пятьдесят. Он хотел над тобой посмеяться.

— Я никогда еще не пробовал леденцов на палочке. — Я сбрасываю ее руки с моих плеч.

На плите нельзя ничего разогреть, потому что нет электричества. На обед мы едим скользкую мороженую фасоль, которая еще противнее вареной. Но мы должны ее съесть, а то она разморозится и пропадет. По мне так пусть пропадает, но еду надо беречь.

— Хочешь, я почитаю тебе «Сбежавшего кролика»? — спрашивает Ма после того, как мы умываемся холодной водой.

— А когда нам включат ток?

— Извини, но я не знаю.

Мы ложимся в постель, чтобы согреться. Ма поднимает все свои одежки, и я напиваюсь до отвала сначала из левой, потом из правой груди.

— А если в комнате будет становиться все холоднее и холоднее?

— Нет, не будет. Через три дня начнется апрель, — говорит она, тесно прижимая меня к себе. — На улице станет теплее.

Мы дремлем, только я быстро просыпаюсь. Дождавшись, когда Ма уснет, я выбираюсь из кровати и снова роюсь в мусорном ведре.

Я нахожу леденец почти на самом дне — он похож на красный шар. Я мою руки и конфету тоже, поскольку она испачкалась в рагу. Я снимаю пластиковую обертку и сосу, сосу его — это самая сладкая вещь, которую я когда-либо ел! Наверное, снаружи все такое вкусное.

Если бы я убежал, я стал бы стулом, и Ма не смогла бы найти меня среди других стульев. Или я превратился бы в невидимку и приклеился бы к нашему окну, а она смотрела бы сквозь меня. Или стал бы частичкой пыли и попал бы ей в нос, а она чихнула бы, и я вылетел.