Запечатанное письмо - читать онлайн книгу. Автор: Эмма Донохью cтр.№ 35

Он с раздражением заметил тавтологию «считающий» — «число» и зачеркнул последние слова.

«…гордый тем, что входит в это число».

Гарри машинально нащупал под брюками шрам чуть выше правого колена. (Нэн и Нелл часто просят его сделать это, будто сомневаются в его ранении.) Уже в девятнадцать лет он пролил кровь за свою королеву. Видит бог, Гарри всегда готов пожертвовать жизнью ради славы и безопасности отечества! Но в эти мирные времена в его военной службе были периоды «частной жизни» (как тактично называют эти годы вынужденного безделья): четыре года, когда ему было за двадцать, еще пять лет, когда ему было за тридцать, и снова пять лет, когда ему было за сорок. Теперь он ожидает нового назначения или хотя бы кабинетной работы в Адмиралтействе на следующие несколько лет. Его морской душе неймется на берегу, но он терпеливо ждет приказа.

Жена его сейчас наверху, в своем будуаре (который недавно она оклеила немыслимо дорогими обоями с райскими птицами) и приводит в порядок старый капор — во всяком случае, так она заявила за ланчем. Гарри вдруг приходит в голову, что он понятия не имеет, что значит «приводить в порядок». Приспособить его для какого-то употребления, как оснащают судно? Подкоротить его поля, как мужчина подстригает бороду? И разве Хелен умеет все это делать, если перед сном без помощи горничной не в состоянии сама расстегнуть пуговицы на платье? Хелен напоминает ему двигатель, работающий вхолостую; она способна только потреблять.

Подобно дежурящему снаружи шпиону, Гарри не выпускал жену из поля зрения: он скрытно следил за каждым ее движением, что, как ни странно, напоминало ему пору его ухаживания за ней. (Однажды он увидел выглянувшую из перчатки изящную ручку юной Хелен Смит, и это зрелище настолько отвлекло его от защиты Флоренции от предполагаемых бунтовщиков, что остается только поражаться, как сумело устоять Великое герцогство!)

А что, если шпион действительно что-то обнаружит? Гарри это до сих пор представлялось нереальным. Его жена сидит наверху и возится со своим капором. Как она может вступить в плотские отношения с незнакомцем? И с кем именно? Гарри полностью согласен с миссис Уотсон, что ему нужно знать правду, — но они не обсуждали, как ему затем распорядиться этими знаниями. Что, если шпиону удастся добыть доказательства, твердые неоспоримые доказательства, что Хелен… Гарри подыскивал подходящие слова: «Обесчестила его? Предала? Что она падшая женщина, погибшая, пропащая?»

Но, конечно, шпион может ничего и не обнаружить. Возможно, пять дней назад жена действительно надолго застряла за десертом с почтенными родителями мисс Фейтфул, что она всего лишь беспечная мать, и ничего больше. Испытает ли Гарри облегчение, когда будет доказана ее невиновность, хотя ему и пришлось для этого нанять шпиона? (Удивительно современно, с сарказмом усмехнулся он; вот он — образец мужа 1864 года!) И что тогда? Сможет ли он взглянуть в глаза самому себе, стоя перед зеркалом?

Он посмотрел на лежащую перед ним страницу и с огромным трудом заставил себя писать дальше.

«Несмотря на то что доблестный командующий был увенчан лаврами своего суверена, а также правителей Франции и России, позднее, в результате политических интриг, в коих он сыграл роль козла отпущения (что является общепризнанным фактом), он был отозван Адмиралтейством».

Гарри едва не подскочил в кресле от громкого стука. Ему вдруг показалось абсурдом, что, хотя в доме есть слуги, чьей обязанностью является открывать парадную дверь, чтобы не отвлекать хозяина от работы, он тем не менее отвлекается, так как после такого стука он невольно прислушивается, чтобы понять, кто пришел. Пожалуй, было бы проще самому спуститься в холл и открыть дверь, даже нарушая обычай.

Экономка миссис Николс сама принесла ему телеграмму. С тяжело бьющимся сердцем Гарри предположил самое худшее: опасную болезнь в той или иной ветви его семейства, смерть своего престарелого свекра во Флоренции… Или это телеграмма от начальства? Но сообщение о назначении не может быть настолько срочным, чтобы нужно было прибегнуть к услугам телеграфа. Он вскрывает телеграмму ножом для бумаг.

«Господа Габриэль, дантисты, Харли-стрит, Кэвендиш-сквер. Господа Габриэль оказывают профессиональные услуги по адресу Габриэль-стрит, 27, с 10 до 17 часов дня ежедневно».

Гарри оторопело посмотрел на текст. Как! Всего лишь рекламное объявление с целью расширить свое дело! До чего же доходит наглость этих людей, занимающих телеграфные провода и отнимающих время у важных людей своими дурацкими посланиями! Будто Гарри спит и видит, как бы полечить зубы у таких выскочек, как эти господа Габриэль! Да он напишет про них в «Телеграф»!

Подумав, он скомкал и бросил телеграмму в корзину. Скорее всего, господа Габриэль именно на то и рассчитывают, чтобы люди написали о них в «Телеграф». В этом-то и заключается фокус с оглаской: любые слухи только разжигают интерес публики.

Гарри недовольно перечитывал неуклюжие, тяжеловесные фразы о своем отце. Работа не дается ему, мозг работает вяло, нужные слова не приходят в голову. Это очень походит на затяжной дрейф судна во время штиля, когда паруса безжизненно виснут и человеку начинает казаться, что все зловещие силы сговорились не дать судну добраться до порта назначения. И человек молит Бога послать ветер, будто у Всевышнего нет более важных забот. «К воскресенью погода наверняка изменится», — говорит человек, хотя уверенности в этом просто быть не может, и каждый день с одинаковым успехом может оказаться как безветренным, так и штормовым. Существует болезнь, свойственная измученной команде, называемая тропической лихорадкой: однажды нестерпимый зной вызывает у людей бред, им кажется, что море — это земля, и они спокойно делают шаг с палубы…

Опять хлопнула дверь. Гарри внимательно прислушался. В холле слышны только шаги горничной. Кто это может быть на этот раз? Желая размять ноги, он встал и подошел к окну гостиной. На них уже зимние шторы из красного бархата с фестонами; Гарри остановился и посмотрел между ними в окно. Он увидел, как мужчина грубой наружности подошел к двухколесному кебу и неуклюже взобрался на высокие козлы позади фургона. Затем снова послышались шаги в доме: кто-то быстро спустился по лестнице. Его жена? Гарри оставил очки в кабинете; он протер глаза и напряг зрение, чтобы разглядеть, что происходит снаружи. Кнут и вожжи спокойно лежат на коленях кучера. Отсюда с высоты внутренность кеба не разглядеть. Ага! Из дома вышла Хелен, в ярко-розовом платье, с непокрытой головой. (Любая другая женщина в Англии знает, что выходить из дому без головного убора неприлично, но только не его жена.) Она наклонилась к открытой дверце кеба и стала разговаривать с невидимым седоком.

Ярость ослепила Гарри. Неужели там, в темноте, скрывается мужчина? (Кто именно?) Но как они смеют, среди бела дня!

Хелен обернулась и бросила взгляд на фасад дома; Гарри поспешно скрылся за шторами. Неужели она почувствовала его взгляд?

Затем дверца кеба стала приоткрываться. Сейчас он увидит лицо выходящего пассажира. Но вместо этого Хелен вдруг приподняла юбки и забралась внутрь. Гарри замер у окна наподобие соляного столба. В груди у него разлилась странная легкость. Ему была видна только часть розового рукава жены. Он наблюдал за неслышным разговором, прижав лицо к стеклу, от которого пахло уксусом.