История куртизанок - читать онлайн книгу. Автор: Эдвин Эбботт cтр.№ 92

Все это трудное время Харриет продолжала хранить молчание. Она ни о чем не рассказывала бабушке — Молли Хорниблоу, жившей в городе свободной женщине, которая несколько раз пыталась выкупить внучку. (Доктор Норком всегда отказывал. Харриет — рабыня его дочери Мэри Матильды, говорил он, и потому у него нет юридических прав на ее продажу.) Оставшись с Харриет наедине, доктор Норком укоризненно ей говорил: «Разве я не взял тебя в дом, не сделал подружкой своих собственных детей? Разве я относился к тебе как к негритянке? Я никогда не позволял тебя наказывать, даже тогда, когда твоя хозяйка хотела доставить себе этим удовольствие. И чем ты мне за это отплатила, неблагодарная девочка!» А если Харриет начинала плакать, он ее утешал: «Бедное дитя! Не плачь, успокойся!.. Бедная глупая девочка! Ты сама не знаешь, что для тебя хорошо. Я бы тебя холил и лелеял. Я бы из тебя настоящую даму сделал. А теперь иди и подумай о том, что я тебе пообещал».

Харриет подумала, и ее отрезвили выводы, к которым она пришла. «Женщины Юга часто вступают в брак с мужчинами, зная, что те являются отцами многих детишек-рабов [у самого доктора Нортона было одиннадцать таких отпрысков]… Они рассматривали таких детей как собственность, как ходовой товар, как свиней на плантации; при этом они часто давали понять, что не шутят, отдавая таких детишек в руки торговцев рабами, как только это становилось возможным, чтобы поскорее от них избавиться», — писала она. Конечно, бывали «достойные исключения» из этого правила, когда белые женщины заставляли своих мужей освобождать рабов, «с которыми они состояли в родительских отношениях». Миссис Норком, однако, к числу таких женщин не относилась. Если бы Харриет стала любовницей доктора Норкома, продажа ее детей была бы лишь вопросом времени, и ее существование превратилось бы в сущий ад.

Неизменное сопротивление, которое Харриет оказывала Норкому, вовсе не означало, что она не обращала внимания на других мужчин. Она полюбила своего давнего друга — свободного плотника, который сделал ей предложение и намеревался ее выкупить. Но Харриет знала, что Норкомы не согласятся ее продать, а замуж позволят ей выйти только за раба. Когда другая их рабыня попросила разрешения выйти замуж за свободного цветного, миссис Норком ответила ей: «Я с тебя шкуру спущу и прикажу засолить, дорогая моя, если ты мне об этом скажешь еще хоть раз. Или ты полагаешь, что я позволю тебе ухаживать за моими детьми и детьми этого черномазого одновременно?» Тем не менее Харриет с трепетом попросила у доктора Норкома разрешения выйти замуж. «Ты любишь этого черномазого?» — резко спросил он.

«Да, сэр», — кивнула она. Ее ответ вызвал у него приступ ярости, сопровождавшийся потоком брани, и впервые доктор Норком ударил ее и назвал проклятьем его жизни.

Почти целую неделю после этого доктор Норком смотрел на нее зверем, но молчал. Потом сказал ей, что расходится с женой и переезжает в Луизиану с несколькими рабами, в числе которых может оказаться и она. После того как этот план сорвался, он обругал и избил Харриет, когда увидел, как она на улице говорила со своим молодым человеком. В отчаянии Харриет попросила возлюбленного перебраться в свободный штат, сказав, что вскоре приедет к нему вместе со своим братом.

Однако бегство оказалось невозможным. Харриет находилась под постоянным наблюдением, у нее не было денег, а бабушка резко воспротивилась этому замыслу. В конце концов Харриет отказалась от мечты о воссоединении с другом-плотником и избрала для себя иной путь.

За годы, прожитые под одной крышей с Норкомами, она столько раз подвергалась сексуальным домогательствам и так часто сталкивалась с неприглядными сторонами жизни, что еще в сравнительно раннем возрасте перестала быть наивной девочкой. «Я знала, что делаю, и делала это умышленно», — позже писала Харриет. Она так говорила о том, что стала любовницей белого человека, который, как ей казалось, мог выкупить ее у Норкомов.

Любовником Харриет стал Сэмюэль Тредуэлл Сойер — молодой неженатый юрист, знакомый с ней и с ее бабушкой. Подраставшая Харриет все больше нравилась Сойеру, который нередко посылал ей записки. «Я была бедной рабыней, мне тогда было всего пятнадцать лет», — напоминала она читателям. Через некоторое время в сердце у нее возникли «более нежные чувства» по отношению к молодому юристу, хотя эта привязанность сочеталась с желанием «мести и расчетливым интересом, преувеличенным самолюбием и искренней признательностью за доброту». При этом, рассуждала Харриет, «тот факт, что она вызывала интерес у неженатого мужчины, которому не принадлежала, льстил гордости и чувствам рабыни, если, несмотря на тяжелое положение, у нее сохранялось чувство гордости». И добавляла: «Кажется, что менее унизительно отдаться самой, чем уступить принуждению».

Так вот, в силу совокупности этих причин Харриет вступила в интимные отношения с Сойером, хотя нигде не упоминала о том, когда и где это произошло. Их отношения нельзя назвать безоблачными. Она беспокоилась о том, что ее «аморальность» заставит страдать бабушку Молли, и надеялась, что пожилая женщина ничего об этом не узнает. Потом Харриет обнаружила, что беременна, и в недалеком будущем это было чревато новым скандалом.

Все за исключением самого доктора Норкома (и, конечно, Сэмюэля Сойера) были уверены в том, что отцом ребенка был доктор Норком. Но Харриет знала: он накажет ее, потому что не имел отношения к ее беременности, а миссис Норком накажет ее, будучи уверенной в том, что она зачала от ее мужа. Харриет надеялась найти убежище или, по крайней мере, сочувствие у бабушки. Вместо этого Молли сорвала с пальца обручальное кольцо покойной матери Харриет, сказала ей, что она покрыла себя позором, а потом прокричала: «Убирайся и забудь дорогу в мой дом!» Напуганная и пристыженная, Харриет пошла к подруге и рассказала ей эту прискорбную историю. Подруга, имя которой не упоминалось, вступилась за Харриет перед Молли и рассказала той, что пришлось пережить ее внучке в доме Норкомов. Не простив Харриет полностью, Молли позволила ей вернуться в свой дом. Но она потребовала от внучки рассказать ей, почему Сойер, согрешивший вместе с ней, разбил жизнь ее «единственного сокровища», если мог взять себе в любовницы любую другую рабыню. Сам Сойер заверил Молли в том, что будет заботиться о Харриет и их ребенке. Он даже постарается их выкупить, добавил молодой юрист.

Доктор Норком навестил Молли и Харриет, он даже позволил ей остаться у бабушки, но только потому, что миссис Норком запретила ей возвращаться к ним в дом. Основное же его намерение состояло в том, чтобы выяснить, кто является любовником Харриет — не тот ли это плотник, замуж за которого он запретил ей выйти? Харриет с горечью ему ответила: «Я согрешила против Господа и себя самой, но не против вас».

«Будь ты проклята! — проворчал доктор Норком. — Я мог бы все твои кости переломать! Ты себя впустую растратила на какого-то никчемного мерзавца, Ну-ка быстро говори, кто отец ребенка — белый или черный?»

Испуганная и смущенная, Харриет замялась. «Ты его любишь?» — настойчиво продолжал Норком. «Я рада хотя бы тому, что не презираю его», — проговорила она. Такой ответ очень не понравился доктору Норкому. Он пригрозил Харриет, что убьет ее, потом пообещал, что, если она порвет со своим любовником, возьмет на себя заботу о ней и ее ребенке. Харриет отказалась, и доктор Норком сказал ей: «Ну ладно, тогда сама пожинай плоды своего беспутства. Никогда не обращайся ко мне за помощью. Ты — моя рабыня и навсегда ею останешься. Я никогда тебя не продам, можешь быть в этом уверена».