История куртизанок - читать онлайн книгу. Автор: Эдвин Эбботт cтр.№ 56

Однако Клер отнюдь не считала, что достойна жалости. Она оценила свои способности — замечательный певческий голос и литературное дарование — и решила, что с их помощью может сделать сценическую карьеру. Кроме того, у нее вызывал глубочайшее восхищение поэтический гений Байрона, и, по ее собственному признанию, она полюбила его за годы до того, как обратилась к нему за поддержкой.

Свое обращение Клер облекла в форму письма — по-девичьи многословного и дерзкого, с приложением одного из ее литературных опусов и просьбой о встрече, в ходе которой, как она надеялась, Байрон подсказал бы ей лучший способ попасть в мир театра. Клер назвалась женщиной с «незапятнанной» репутацией и с «сердечным трепетом» призналась поэту в любви. Но она была лишь одной из множества доступных ему молодых женщин, а Байрон тогда все еще был потрясен и подавлен (необъяснимым для него) крахом своего брака. «Я чувствую себя так, будто слон истоптал мне, сердце, — печалился он. — Мне трудно дышать» {122}. Клер — назойливая и романтично настроенная поклонница — его не интересовала. Тем не менее девушка продолжала упорствовать. Они встретились, и Клер поведала ему историю своей жизни с Мэри и Перси Шелли, литературному партнерству которых она жаждала подражать в паре с самим Байроном.

Клер справедливо полагала, что ее сотрудничество с супругами Шелли заинтересует Байрона, однако к ней самой он оставался безразличен. Она предложила ему встретиться и провести вместе ночь. Байрон пожал плечами и принял ее предложение. «Я была молода, тщеславна и бедна», — говорила Клер спустя много времени. Их ночь любви — Байрон лишил ее невинности, и они еще несколько раз были близки — разожгла обожание Клер. «Я не жду от тебя любви; я не стою твоей любви, — писала она. — Я чувствую твое неизмеримое превосходство».

Байрон выполнил ее просьбу — он настолько не хотел ее снова видеть, что чуть было не отменил встречу с Шелли, опасаясь, что при этом будет присутствовать и Клер. Она знала об этом. «Я тебя люблю, ты не проявляешь ко мне никакого интереса, — печально писала она. — Если бы я утонула и дух мой проплыл мимо твоего окна, ты, возможно, сказал бы что-то вроде:

“Ah voila!” [27] » {123}. Но любовь ее была так сильна, что она не могла его не преследовать.

Клер появилась в жизни Байрона именно в тот момент, когда он решил отправиться в добровольное изгнание. По случайному стечению обстоятельств, Мэри и Перси Шелли тоже решили покинуть Англию, чтобы избежать скандальных последствий ухода Перси от жены. Клер увидела в этом перст судьбы и (за их счет) поехала с ними в Женеву, надеясь снова встретиться с Байроном.

Как и в Англии, Байрон поддался ее настойчивым просьбам о встрече. Физическая близость разожгла страсть Клер, но поэт при этом оставался спокоен. «Я никогда не любил и не делал вид, что люблю ее, но мужчина есть мужчина, и если восемнадцатилетняя девушка постоянно перед тобой гарцует, выход из этого положения может быть только один», — признавался он другу {124}. Вместе с тем Байрон беззастенчиво использовал Клер в качестве переписчика своих рукописей. Несмотря на весьма прохладное его к ней отношение, она с радостью восприняла свою новую роль неоплачиваемой секретарши и сексуального партнера.

Через два месяца Клер поняла, что беременна. Шелли попытался договориться с Байроном о том, что он примет участие в заботе о ребенке, но поэт просто перестал разговаривать с Клер, и в конце концов она вернулась в Лондон. В январе, без какой бы то ни было материальной и моральной поддержки Байрона, она родила их дочь. «И это отродье мое?» — удивился Байрон {125}.

После рождения девочки Клер и Байрон будто решили померяться силой воли. Клер обожала малышку и хотела ее вырастить. Байрон же, обосновавшийся в Венеции, настаивал на том, чтобы девочку отослали к его сестре Августе. Когда Клер отказалась, поэт решил сам «избавиться от этого нового продукта». Придя в ужас при мысли о том, что Клер может внушить ребенку атеистические взгляды, он предложил передать дочку на воспитание в монастырь в Венеции, где та стала бы доброй католичкой, может быть, даже монахиней.

Клер поняла, насколько Байрона пугал ее атеизм, и нарушила свои принципы, крестив дочку. По настоянию поэта она даже переименовала ее в Аллегру, хотя в течение нескольких месяцев звала ее Альбой. К этому времени положение Клер существенно ухудшилось. Она не имела никаких средств на содержание ребенка, и ей пришлось полагаться только на помощь супругов Шелли. Но Мэри все время опасалась, что Клер попытается соблазнить Перси, который, в свою очередь, очень переживал по поводу слухов о том, что Аллегра — его дочь. Клер решила передать малышку Байрону на том условии, что он предоставит ей право навещать девочку.

Клер и чета Шелли привезли Аллегру в Италию, причем Клер надеялась, что ребенок сможет смягчить сердце Байрона и стать связующим звеном между родителями. Но Байрон отказался видеть Клер. Однако он предоставил приехавшим сельскую виллу, и Клер смогла провести с дочерью еще два месяца. После этого он разлучил Аллегру с матерью и отослал ее английскому консулу с женой, снимавшими временное жилье. Вместе с тем он дал понять Клер, что она никогда больше девочку не увидит.

В жизни Клер началась черная полоса. В течение двух лет она молила Байрона и юлила, желая получить разрешение на встречи с Аллегрой. Поэт был неумолим. Он обращался с Аллегрой как с одним из любимых домашних зверьков в странном зверинце, где растили питомцев, называл ее «мое отродье», хвалился ее байроновской красотой и с сожалением признавал, что девочка унаследовала его упрямство и своеволие. Потом он на какое-то время оставлял ее на попечении разных временных опекунов и собственной прислуги.

Клер в отчаянии обрушила на Байрона шквал писем с обвинениями. Он нарушил все данные ей обещания. Он лишил Аллегру матери. Он принудил ее обратить дочку в католичество, эту религию невежд. Кроме того, она подозревала, что Байрон не заботился о физическом развитии Аллегры. «Мне кажется, что мадам Клэр [так!] — сука проклятая», — жаловался Байрон другу {126}. На самом деле он чувствовал себя обиженным. Он предпринял несвойственные для него (и весьма благовидные, по его мнению) шаги, связанные с заботой о незаконнорожденной дочери, а ему за это отплатили такой черной неблагодарностью!

Кроме того, Байрон видел черты Клер в дочери, о которой писал, что она трудный и упрямый ребенок. Когда ей было четыре года, он передал ее в монастырь капуцинов Святого Иоанна, где его слава и двойная оплата убедили монахинь проигнорировать правило, запрещавшее брать на содержание детей до семи лет. Байрон объяснял свой поступок так: поскольку английское общество никогда ее не примет, он вырастит Аллегру как добрую католичку, получившую образование в монастыре, и она либо станет монахиней, либо удачно выйдет замуж в Италии. Вполне возможно, что ему просто хотелось избавиться от ее постоянной требовательности и назойливости.