Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц? - читать онлайн книгу. Автор: Эрвин Ставинский cтр.№ 7

— Ясно, — прервала его Пчелинцева. — Ожидайте. Я сейчас доложу.

Минуты через две резко и требовательно зазвонил телефон.

— Корнель? Добрый день, Павел Иванович! — Павел узнал низкий, глуховатый голос Гольденштейна. — Что у вас там стряслось?

— Пришел посетитель. Настаивает на встрече с вами, Ефим Соломонович.

— Понятно! Слушай внимательно! Попроси всех наших удалиться, чтобы его не видели. Создай все условия, дай ему бумагу и ручку. Пусть пока напишет, что он хочет сообщить. В общем создай ему условия и пока не трогай его расспросами. Я освобожусь минут через тридцать—сорок. Понял?

— Так точно! — по привычке быстро ответил Павел, и резидент положил трубку.

Корнель вернулся в комнату приемов.

— Чаю хотите? — спросил он у немца.

— Потом, — ответил тот.

Тогда Павел положил перед ним на стол бумагу, перо, пододвинул чернильницу и попросил изложить свои данные, а так же то, что он хотел бы довести до сведенья руководства. Выглянув из кабинета, он крикнул Васильеву, чтобы тот приготовил чаю.

Между тем, немец начал что-то писать; пальцы у него были короткими с плохо обрезанными ногтями. Время от времени он останавливался, нервно покусывал губы, думал и снова принимался писать.

Через минут тридцать, как и обещал, в комнату быстро вошел резидент — невысокий, коренастый, с волнистой рыжеватой шевелюрой. Подойдя к столу он, бегло взглянув на посетителя, взял исписанный им лист бумаги, стоя быстро его прочитал и сев на место Павла, сказал:

— Так, значит вы Эрнст Кур! Бывший сотрудник контрразведывательного отделения, или, как вы называете «абвера», полицай-президиума! Интересно! Что вы хотели? И почему именно со мной хотите беседовать? — его голубые, с сероватым оттенком глаза требовательно уставились на немца.

— Мои друзья знают вас, — отрывисто начал Кур. — Они знают, что вы руководитель, поэтому я решил обратиться именно к вам! — он остановился, ожидая реакции Гольденштейна.

— Так, так, говорите! Я вас внимательно слушаю, — подтолкнул его резидент, подвижное лицо которого с прямым носом и выпуклым лбом оставалось невозмутимым.

— Я хочу предложить вам свои услуги, как бывший полицейский чиновник! Естественно, за плату!

— Вы что сейчас без работы?

— Да, уже несколько лет, как я уволился из полицай-президиума. Не поладил с руководством! Сейчас перебиваюсь случайными заработками, да иногда помогают старые друзья.

— Понятно. Чем вы можете помочь нам?

— Я думаю, мог бы наводить справки на интересующих вас лиц, при необходимости мог бы вести разработки. Все, что смогу, все буду делать.

— Ну а подробней, что можете о себе рассказать? — спросил Гольденштейн.

— Извольте. В полиции с 1904 года. Поступил в Берлине, служил в Данциге, Эссене, потом опять вернулся в Берлин. Последние годы был в контрразведывательном отделении полицай-президиума Берлина в чине криминал-обервахмистра. [2] За служебный проступок был уволен без права на пенсию. Стал перебиваться случайными заработками, — он замолчал.

— И что было дальше?

— Я всегда любил живопись, — продолжил Кур. — Хотел стать художником. Но средств на обучение живописи не было, поэтому пришлось стать простым маляром. Красил крыши. Потом друзья из полиции подсказали, что у вас, в посольстве, можно получить работу.

— Кем же, маляром? — улыбнулся Гольденштейн.

— Нет, зачем, думаю, вам лучше использовать мой опыт полицейского, — Кур замолчал и, прищурясь, выжидательно смотрел на резидента.

— А вы могли бы возобновить контакты с вашими прежними сослуживцами? — подключился к беседе Павел.

— Думаю, что мог бы. Они охотно со мной болтают, главное только умело направить разговор в нужное русло.

— Ну, хорошо! — Гольденштейн на минуту задумался, видимо, размышляя над решением, потом сказал: — Сейчас я не могу вам ничего обещать. Нам нужно подумать, посоветоваться. Сделаем так: через неделю он, — резидент кивнул головой на Павла, — позвонит вам и укажет место, где вы сможете встретиться и все обговорить. А пока — до свидания, всего доброго и… спасибо за предложение! — он встал и крепко пожал немцу руку.

Кур явно не ожидал такого окончания разговора. Он растерянно посмотрел вокруг себя, видимо не решаясь расстаться с людьми, от которых ожидал большего.

— Павел Иванович! Проводи гостя! — предложил Гольденштейн.

Павел взял плащ немца и жестом руки показал ему в сторону двери. Кур молча надел плащ и вышел.

Когда Павел вернулся, Гольдештейн, потирая маленькие пухловатые руки, расхаживал по кабинету.

— Ты извини, у вас перекусить чего-нибудь не найдется? — спросил он.

Корнель быстро достал приготовленные Васильевым для немца бутерброды, налил в стакан чаю. Пока резидент ел, он, присев сбоку, стал рассказывать о том, что им было проделано за последнее время, а потом остановился на визите Кура. Гольденштейн слушал, изредка задавал уточняющие вопросы, его красивое, лицо оставалось спокойным. Лишь когда речь пошла о необычном посетителе, он оживился и попросил все повторить в подробностях.

Гольденштейн — оперативный псевдоним Доктор, он же Александр — был тем самым человеком, чье мнение и чьи советы в процессе разведывательной работы, без сомнения, интересовали Корнеля, впрочем, как и других оперативников. Член РСДРП с 1900 года, Гольденштейн был одним из самых опытных и заслуженных работников Иностранного отдела ОГПУ. До перевода в Германию, он много лет проработал на Балканах и Ближнем Востоке и, в настоящее время, помимо резидентуры в Германии, руководил из Берлина работой агентурных сетей во Франции и Англии, не забывая при этом своих старых знакомых на Ближнем Востоке. Резидентура в Берлине поддерживала строго конспиративную связь с руководством Германской коммунистической партии и помогало ему материально.

Доктор обладал редкостным талантом делать правильные выводы из минимума данных. Осмысливая факты, он нередко по какой-нибудь частности приходил к весьма неожиданному умозаключению и, как правило, не ошибался. Поэтому Павел обстоятельно, до мелочей, изложил ему все, в том числе и свои сомнения относительно версии посетителя, и, закончив, приготовился внимательно слушать.

Тем временем Гольденштейн, доев бутерброд, закурил. Наконец он заговорил, как всегда тихо и неторопливо.

— Да, возможно, посетитель провокатор. Настораживает то обстоятельство, что он настаивал на встрече именно со мной.

— И вел он себя необычно, — заметил Корнель. — Как-то уж очень развязно и цинично.

— А может, сильно нервничал? Он действительно давно мог сидеть без работы и поэтому проявлял такую настойчивость, — тихо и неторопливо рассуждал Гольденштейн. — М-да, есть над чем подумать…