Ангел Рейха - читать онлайн книгу. Автор: Анита Мейсон cтр.№ 73

Толстяк еще ни разу не видел «грифона», даже чертежей. Войдя в ангар в сопровождении взволнованных администраторов, служащих и инженеров, он резко остановился у самой двери, переводя негодующий взгляд с одного крыла на другое.

– У него должно быть четыре двигателя! – прогремел он.

– Их четыре, герр рейхсмаршал, четыре! – бросился объяснять Хейнкель, вызванный из своего кабинета паническим телефонным звонком. – Просто они спарены.

– Что это значит, черт возьми? Два мотора приводят в движение один пропеллер?

– Да, герр рейхсмаршал, именно так.

– Чертовски глупая идея. Неудивительно, что он перегревается. Как вы добираетесь до двигателей?

– Прошу прощения?

– Как вы их осматриваете? Как меняете свечи зажигания? Боже правый, приятель, этим самолетом предстоит пользоваться!

Тут все присутствующие, знакомые с конструкцией «грифона», побледнели, поскольку на самом деле для того, чтобы вынуть свечу зажигания, требовалось снять весь двигатель. И это была не единственная проблема. Соединительные стержни лопались и пробивали дыры в картере. Для того чтобы спарить моторы, их пришлось перевернуть, а потому топливо капало из карбюраторов на раскаленные трубопроводы. Все это объясняло легкую возгораемость «грифона». А поскольку все детали конструкции были приткнуты буквально впритирку друг к другу, поставить там огнестойкие перегородки не представлялось возможным.

– Зачем вам потребовалось спаривать двигатели? – проревел Толстяк своим мертвенно бледным подчиненным, когда вытянул из них ужасную правду.

Хейнкель принялся отвечать, оперируя цифрами и формулами. Толстяк перебил его:

– Попросту говоря, в этом случае уменьшается нагрузка на крыло. Но зачем вам понадобилось уменьшать нагрузку на крыло?

– Но, герр рейхсмаршал, – удивился Хейнкель, – когда бомбардировщик войдет в пике…

– Когда он что?

– Войдет в пике, герр рейхсмаршал.

– Кто сказал, что он должен пикировать? Мне был нужен обычный четырехмоторный бомбардировщик. Вы хотите сказать, что затеяли всю эту белиберду со спаренными двигателями только для того, чтобы он бомбил с пикирования?!

Побагровев от гнева, Толстяк обвел медленным взглядом присутствующих, а потом снова уставился на величественный и совершенно бесполезный самолет.

Наши с Дитером отношения оставались ровными и теплыми. Конечно, в данных обстоятельствах они и не могли быть другими. Я с облегчением обнаружила, что никакой натянутости в наших отношениях нет. В то же время я понимала, что мы с ним очень мало общаемся. Если бы мы общались больше, думала я, все было бы иначе.

Однажды вечером, через несколько недель после моего приезда в Регенсбург, он пригласил меня выпить с ним пива в местном трактирчике.

– Ну, что ты думаешь о нашем «комете»? – спросил он, когда мы уселись на деревянную скамью у камина.

– Дьяволовы сани, – задумчиво пробормотала я. «Комет» имел множество прозвищ среди пилотов, большая часть которых имела то или иное отношение к дьяволу.

– Мне не нравится, когда его так называют, – серьезно сказал Дитер. – Да, этот самолет не прощает ошибок. Но, по-моему, давать ему такие прозвища безответственно.

– Безответственно?

– Вредно для морального духа.

Я напомнила себе, что у Дитера всегда было плохо с чувством юмора.

– От того, как ты называешь вещи, зависит очень многое, – сказал он, очевидно заметив выражение неуместной веселости на моем лице. – Моральный дух имеет первостепенное значение в работе над подобными проектами. – Он немного помолчал. – Но, с другой стороны, возможно, тебе этого не понять.

– Что ты хочешь сказать?

– Женщины мыслят иначе, чем мужчины.

– Похоже, самолеты не замечают разницы.

Дитер отглотнул из кружки.

– Ну ладно, – наконец сказал он. – Ты хороший пилот, никто никогда с этим не спорил. Но у женщин действительно другой склад ума, и, откровенно говоря, я считаю, что тебя не стоило привлекать к этому проекту.

Тут я поняла, что ссора неизбежна.

– Почему же, интересно знать? – осведомилась я.

– Этот самолет не для женщин.

– Какой вздор! Что значит «не для женщин»? Я умею его пилотировать! Какое значение имеет все остальное?

Я поняла, что попала в точку: я действительно умела пилотировать «комет», вот в чем вся беда.

– Дитер, – сказала я, – я терплю подобные штучки с тех самых пор, как начала летать, и мне это уже порядком надоело.

– Не понимаю, чего еще ты ожидала, – сухо сказал он.

– От тебя я ожидала понимания! – «Но с какой стати?» – подумала я.

Похоже, Дитер тоже так думал.

– С какой стати? – спросил он. Его гнев прорвался наружу. – Все твое поведение, все твои мысли противоречат национал-социалистической идее о предназначении женщины.

– Да неужели?

Насмехаться над ним не стоило: он не переносил насмешливого тона.

– Ты никого и ничего не уважаешь! – проорал он.

В зале воцарилась тишина, и я почувствовала взгляды присутствующих. Он тоже почувствовал, покраснел и овладел собой.

– Если бы я уважала все, что обязана уважать женщина, я бы сейчас сидела дома, крошила картофельный салат и строчила на машинке шторы для затемнения.

– Возможно, так было бы лучше, – сказал он. – Все эти попытки прессы выставить тебя героиней сбивают с толку женщин Рейха, которые начинают воображать, что они должны пилотировать самолеты, водить грузовики и работать на заводах вместо того, чтобы заниматься домашним хозяйством, оказывать моральную поддержку мужьям и заботиться о детях.

– В стране не хватает рабочей силы, поскольку все мужчины ушли на фронт. Если бы женщины не работали на заводах, все заводы закрылись бы.

– Это неправда, – сказал Дитер. – Это ложь, которую распространяют антиобщественные элементы. Сейчас работает гораздо больше женщин, чем необходимо, а это крайне вредно для страны. И я виню во всем…

Я решила, что он собирается обвинить во всем меня, и рассмеялась.

– Твое легкомысленное отношение к политическим проблемам воистину прискорбно, – сказал он.

Он пил свое пиво и какое-то время молчал. Я тоже молчала. Потом он снова заговорил о моральном духе. Похоже, он считал, что присутствие женщины в команде испытателей «комета» подрывает моральный дух. Я поинтересовалась, каким образом.

– Твое присутствие смущает мужчин, – сказал Дитер. – Оно… деморализует.

– И что, моральный дух действительно ослаб со времени моего приезда?

– Атмосфера изменилась. Стала мягче, что ли. Что-то пропало, жесткость в отношениях. И это меня тревожит.