Обратная сторона войны - читать онлайн книгу. Автор: Олег Казаринов cтр.№ 95

…Что же до остального, то искусственно раздуваемая ненависть к другим нациям и расхожий миф о короле и отечестве не стоят и ломаного гроша. Когда человек стоит у последней черты, когда на исходе надежда и выдержка, лишь великие и простые чувства — любовь, печаль, сострадание, отчаяние — помогут ему найти силы, чтобы перешагнуть этот рубеж».

Но всего этого было бы недостаточно, чтобы человек бросился навстречу гибели. Даже в горячке боя. Без внутренней готовности пожертвовать собой были бы невозможны случаи самоубийственных атак и таранов.

Война воспитывает в людях смертников с раннего детства. Когда мальчишка берет в руки игрушечный автомат, когда на парад выходят подростки стзинтовками наперевес, когда в военно-спортивных лагерях проводятся занятия по рукопашному бою, когда дети открывают книги по истории или смотрят новости из «горячих точек» но телевидению.

Мы живем в окружении вооруженных конфликтов. Только когда прекратятся войны, тогда и перестанут подрастать солдаты, готовые убивать даже ценой своей жизни. И наоборот, когда люди научатся ценить свою жизнь и жизнь других людей, тогда войны станут весьма проблематичными.

Вот только пока человечество ищет выход из этого замкнутого круга, на мир обрушилась ежедневно растущая армия смертников-шахидов…

Победа всегда на стороне больших батальонов.

Наполеон

Воюй не числом, а уменьем.

А. В. Суворов

Да, мы умеем воевать, Но не хотим, чтобы опять Солдаты падали в бою На землю грустную свою.

Евгений Евтушенко

Случилось так, что Господь наградил меня некоторыми способностями к рисованию. И во время моей службы в армии это не осталось незамеченным. После чего, с одной стороны, моя армейская жизнь несколько усложнилась, а с другой я приобрел такие знания, которые мог получить разве что в военном училище.

Конечно, умение нарисовать в дембельском альбоме полуобнаженную девицу в гусарском доломане и кивере и сидящую верхом на пушке ценилось в солдатском коллективе. Пришлось откликаться на многочисленные просьбы своих товарищей. Но, кроме того, нередко после отбоя, когда единственным желанием остается опустить голову на подушку, вытянуть сбитые ноги и расслабить плечи, покрытые кровоизлияниями от многочисленных ремней и лямок снаряжения, на тумбочке дневального вдруг просыпался динамик селекторной связи: «Казаринова в штаб!»

Это означало, что предстоит бессонная ночь в работе над оформлением карт перед предстоящими учениями. В такие моменты всех солдат, умеющих держать в руках карандаш и худо-бедно владеющих плакатным пером, бросали на помощь штабным канцеляристам. Таких набиралось обычно два-три человека, в число которых неизбежно попадал и я. Нас в шутку называли «окопниками», и вот почему. С трудом отмывшись от пороховой копоти и соляры, въевшихся в кожу рук, кое-как отчистив рукава и колени формы от земляных пятен, мы представляли собой довольно сильный контраст со штабными писарями — чистенькими, аккуратными, отутюженными и даже пахнущими парфюмом, но с покрасневшими от хронического недосыпания глазами.

А потом начинался кропотливый многосуточный труд под присмотром дежурного, вечно взволнованного офицера. Офицеры волновались потому, что все делалось, как всегда, аврально, в последний момент перед учениями, приездом начальства или генеральской инспекцией.

Карты были и маленькие, которые достаточно расстелить на столе как скатерть, были и огромные, во всю комнату, когда приходилось сдвигать по четыре — шесть столов, но и их хватало лишь на четверть карты. Мы ползали по ним: штриховали, ретушировали, раскрашивали, подписывали, наносили цветные значки и таблицы состава воинских частей. В результате получалась красота — хоть на стену вешай в качестве ковра!

Мне приходилось работать и в гигантских полированных кабинетах и в заиндевевших палатках при свете «летучек». Довелось присутствовать на многих командно-штабных учениях (КШУ): ротных, батальонных, дивизионных и — святая святых — штаба Военного Округа. Соответствующие органы, разумеется, обязали дать подписку о неразглашении, невыезде и так далее, но дело не в этом.

Со временем я научился неплохо читать карты и разбираться в хаотичном (как мне поначалу казалось) нагромождении цифр и условных обозначений. Мне и раньше-то, до службы в армии, нравилось разглядывать в учебниках истории и военной литературе незамысловатые схемы сражений и кампаний.

А после службы в армии это стало для меня и подавно захватывающим занятием. Мне казалось, что полководцу, даже не выходя из кабинета, достаточно продумать свой план, учесть каждую мелочь, и победа ему была обеспечена.

Но «кабинетная стратегия» потому и называется «кабинетной», что она не учитывает реалии передовой: поведение солдат, их настроение, опыт, поступки одиночек, ежеминутное изменение ситуации и действия противника.

Многочисленные планы, схемы, карты, опубликованные в исторических книгах, находящиеся в музеях, не позволяют увидеть главное — страдания людей, а значит, и саму Войну. Война словно прячется за ними, представая в наших глазах теоретическими выкладками, противоборством интеллектов, мирным шуршанием бумаг.

Что обозначает на карте морского боя перечеркнутый значок корабля? Правильно, потопление. А что это означает для его экипажа?

«Хуже произошло с людьми, находившимися в машинных отделениях. Выходы из них во время боя, чтобы не попадали вниз снаряды, были задраены броневыми плитами, открыть которые можно было только сверху. Назначенные для этой цели матросы от страха разбежались, бросив оставшихся внизу на произвол судьбы. Некоторые потом вернулись и, стремясь выручить товарищей, пытались поднять талями тяжелые броневые крышки, но судно уже настолько накренилось, что невозможно было работать. Машинисты вместе с механиками, бесполезно бросая дикие призывы о помощи, остались там, внизу, остались все без исключения, погребенные под броневой палубой, как под тяжелой могильной плитой…

Все они, в числе двухсот человек, остались задраенными в своих отделениях. Каждый моряк может себе представить, что произошло с ними. При опрокидывании броненосца все они полетели вниз вместе с предметами, которые не были прикреплены. В жаркой тьме вопли смешались с грохотом и треском падающих тяжестей. Но одна из трех машин и после этого продолжала некоторое время работать, разрывая попадавших в нее людей на части. Водой эти закупоренные отделения наполнились не сразу. Значит, те, которые не были еще убиты, долго оставались живыми, проваливаясь в пучину до самого морского дна. И, может быть, прошел не один час, прежде чем смерть покончила с ними».

Конечно, заживо гореть или тонуть куда менее приятно, чем заниматься военно-теоретическими изысканиями. Например, на тему бомбардировки городов. Первая волна самолетов сбрасывает на городские кварталы фугасные и осколочные бомбы, вторая — зажигательные. Фугасы нарушают коммуникации и образуют завалы, через которые не могут пробраться пожарные. Осколочные секут дома: решетят крыши, выбивают стекла, вышибают оконные рамы и двери, образуя необходимую тягу для огня. А «зажигалки» вызывают пожары, которые распространяются с головокружительной скоростью в продуваемых насквозь улицах. Таким образом, при использовании обычных средств достигается наибольший эффект.