Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Ильин cтр.№ 43

— Все вы говорите правильно, Иван Григорьевич! Я и сам уже думал об этом. Только пока повременим с возвращением на Бук, так как я жду нарочного от Агапоненко. Что он нам сообщит, тогда и решим этот вопрос. Да, я еще хотел тебе сказать вот что: в штабе Мельникова я узнал, что они получили несколько экземпляров текста партизанской присяги, утвержденной Центральным штабом партизанского движения. Один экземпляр дали и мне. Нам нужно будет организовать так, чтобы в ближайшие дни все партизаны приняли «присягу белорусского партизана», а тогда уж мы и тронемся на Бук.

— Разрешите мне ознакомиться с присягой, — попросил Финогеев. Он взял текст и стал читать вслух партизанам, сидящим в штабной хате:

«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, верный сын героического белорусского народа, присягаю, что не пожалею ни сил, ни самой жизни для дела освобождения моего народа от немецко-фашистских захватчиков и палачей и не сложу оружия до тех пор, пока родная белорусская земля не будет очищена от немецко-фашистской нечисти.

Я клянусь строго и неуклонно выполнять приказы своих командиров и начальников, строго соблюдать военную дисциплину и хранить военную тайну.

Я клянусь за сожженные города и деревни, за кровь и смерть наших жен и детей, отцов и матерей, за насилие и издевательства над моим народом жестоко мстить врагу и беспрерывно, не останавливаясь ни перед чем, всегда и везде смело, решительно, дерзко и беспощадно уничтожать немецких оккупантов.

Я клянусь всеми путями и средствами активно помогать Красной Армии, повсеместно уничтожать фашистских палачей и тем самым содействовать скорейшему и окончательному разгрому кровавого фашизма.

Я клянусь, что скорее погибну в жестоком бою с врагом, чем отдам себя, свою семью и белорусский народ в рабство кровавому фашизму.

Слова моей священной клятвы, сказанные перед моими товарищами, я скрепляю собственноручной подписью и от этой клятвы не отступлю никогда.

Если же по своей слабости, трусости или по злой воле я нарушу свою присягу и изменю интересам народа, пускай умру я позорной смертью от рук своих товарищей».

Финогеев кончил читать. Сидящие в хате партизаны некоторое время молчали, обдумывая ее текст. И вдруг один из них нарушил эту затянувшуюся паузу и заявил:

— Присяга здорово составлена, даже за душу берет!

На другой день после обеда партизаны были построены среди деревни, и в торжественной обстановке начался прием партизанской присяги. Каждый партизан отряда выходил из строя и, повернувшись лицом к строю, читал текст присяги. А когда он кончал читать, к нему подходил комиссар Финогеев и крепко жал руку:

— Поздравляю с принятием присяги!

К вечеру эта церемония была закончена. Комиссар бригады еще раз поздравил всех партизан и громко дал команду: «Разойдись!»

У комбрига Гудкова уже давно назревало решение вернуться на Бук. Окончательно оно созрело, когда произошел такой инцидент.

Однажды вечером командир отряда Шныркевич послал на заготовку продуктов питания троих партизан: Василия Малковского, Василия и Алексея Короткевичей (в бригаде было два Алексея Короткевича: один в разведке, а второй в отряде Шныркевича). По заданию они должны были ехать далеко из партизанской зоны в сторону Чашников. Это от деревни Березово нужно было ехать километров 30, так как ближе была партизанская зона, в которой заготовку продуктов гудковцам производить запрещалось. Была сильно морозная ночь. Ехать так далеко, да еще по морозу, этим партизанам не захотелось, и они, проехав километров 15 от Березова, решили в одной из деревень, находящейся в подчинении местной бригады Мельникова, произвести заготовку. Они забрали у жителей несколько овечек, свиного сала, хлеба и других продуктов и поехали назад, в Березово.

Обиженные таким неслыханным в этой зоне мародерством со стороны неизвестных вооруженных людей, местные жители пожаловались партизанскому командованию. Эти трое гудковцев были тут же арестованы и отправлены в штаб бригады Мельникова, где их посадили под замок в один из деревенских амбаров. За мародерство они должны были предстать перед партизанским судом. На другой день арестованных гудковцев привезли в штаб к Гудкову, и представитель бригады Мельникова доложил ему о преступлении, которое они совершили. Сюда же, в деревню Красное, приехали и пострадавшие местные жители.

Комбриг Гудков, сильно рассердившись, приказал всем гудковцам собраться в Красное, где будет совершен суд над этими преступниками. Командиры отрядов построили в середине деревни своих партизан. Вокруг строя собрались и все местные жители деревни Красное, а также приехавшие пострадавшие. Старики, женщины и дети стояли перед строем в ожидании этого суда. Через некоторое время перед строем появились комбриг Гудков, комиссар Финогеев и представитель от бригады Мельникова. Все обратили внимание на то, что Гудков очень расстроен случившимся и был необычайно суров. К строю партизан под конвоем привели арестованных. Они стояли молча, опустив головы.

— Слушайте приговор! — услышали все громкий голос комиссара Финогеева.

Комиссар начал читать сначала тихо, а потом все громче и громче. Партизаны, стоящие в строю, и жители деревни напряженно слушали. Приговор был краткий, но суровый — расстрел!

Прочитав приговор, Финогеев аккуратно сложил листок с текстом и положил его в свою полевую сумку. На некоторое время наступила мертвая тишина. И вдруг произошло неожиданное. Из толпы жителей деревни вышел невысокий старичок с седой бородкой. Он быстрым шагом подошел к партизанам и встал между строем и командирами. Все с удивлением и надеждой глядели на этого старика.

— Люди добрые! — крикнул во весь свой голос этот старик, обводя своими глазами партизанский строй. — Что же это у вас тут делается? Разве мало крови льется теперь на нашей земле? Разве мало наших людей убивают проклятые фашисты? А кто же будет победу делать над врагом, если вы тут за каждую паршивую овечку будете стрелять своих братьев? Это не справедливо, это совсем не по-нашему!

Все, и партизаны, и жители деревни, смотрели с восхищением на этого старика. «Молодец, дед!» — выразительно говорили лица партизан. Слова старика признаны всеми, в том числе пострадавшими жителями соседней деревни, очень справедливыми. Теперь вышел из толпы один из пострадавших и громко крикнул:

— Холера их возьми, этих овечек! За что же должны погибнуть эти хлопцы! Мы просим отменить этот приговор!

Среди стоящих жителей деревни вначале поднялся приглушенный ропот, а затем раздались отдельные женские выкрики:

— Отменить приговор!

Комбриг Гудков, комиссар Финогеев и представитель бригады Мельникова вопросительно посмотрели друг на друга.

— Что будем делать? — вполголоса спросил Гудков.

— Если мы расстреляем хлопцев, жители нам этого не простят, — ответил финогеев.

Комиссар окинул взглядом жителей деревни и увидел, как многие женщины уголками своих платков вытирали слезы. Тогда, мгновенно решившись, он громко заявил: