Спецназ. Любите нас, пока мы живы - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Носков cтр.№ 84

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Спецназ. Любите нас, пока мы живы | Автор книги - Виталий Носков

Cтраница 84
читать онлайн книги бесплатно

Прикомандированный опер, частенько залегавший с биноклем на лежке снайпера, любил уединение. Майор Никандров не только отсматривал пространство развалин вокруг блок-поста, фиксируя мельчайшие перемены, он после шумной, многомиллионной Москвы наслаждался одиночеством. Грубые солдатские шутки о том, что, забираясь на «кукушку», он высматривает себе невесту, опер из ГУОП МВД РФ не пресекал, потому что, если на блок-посту — микроостровке России, исчезнет смех — это «не есть гут». В боевой обстановке лучше беззлобно смеяться, чем беззвучно, тайно от всех, плакать.

Прошедшей ночью по квадрату, подконтрольному соседней комендатуре, даже ударили Градом, потому что по ней взялся работать чеченский снайпер. Бил по личному составу из мелкашки с разных дистанций, всегда попадая в голову.

После ночного удара опер ожидал исхода мирных людей через свой объект, и тот начался, как только инженерная разведка без происшествий зачистила улицы.

В надвигающемся на блок-пост стонущем клубке людей майор Никандров долго не мог увидеть ничего примечательного. Изможденные, опухшие от голода, кирпичного цвета лица, глядящие в землю глаза людей, идущих в никуда. Бегство мирных грозненцев из квадратов смерти он видел десятки раз и всегда содрогался. Жизнь русских грозненцев, безысходность, с которой они покидали родной город, опровергали известные истины: «человек человеку друг, товарищ и брат». Тот, кто такое выдумал, представлялся Никандрову далеким от жизни сказочником. За несколько дней до январского штурма основная масса чеченцев была вывезена дудаевцами в горы, в соседние Ингушетию, Дагестан. Узлы чеченского огневого сопротивления были возведены в многоэтажках русских районов Грозного. И вся сила авиационных, артиллерийских ударов наступающих российских группировок обрушилась на мирных русских жителей Грозного — заложников этого города.

Были случаи, когда чеченская семья, уезжая в горы, забирала с собой русских соседей. Но в основной своей массе на русских срывали зло. Чем ближе продвигалась российская армия, тем меньше в Грозном стоила жизнь человека.

Блок-пост, на крыше которого под маскировочной сетью с биноклем лежал Никандров, возвышался над Сунжей — черной, вонючей речкой, делящей город на две неравные части. Развалины жилых домов, словно живые головы с выбитыми глазами теснили блок-пост и простреливались с него насквозь. Поэтому боевики редко обнаруживали себя. Разведка считала, что этот блок-пост использовался для прохода чеченской агентуры, выявлять которую пытались уже на визуальном уровне.

Майор Никандров имел высшее историческое образование. За его плечами был провинциальный пединститут. Готовя курсовые работы в госархиве, он наловчился работать с документами, привык читать их по несколько раз — вдоль и поперек, раз за разом возвращаясь к началу документа и его концовке. Точно таким же образом он отсматривал в бинокль интересующих его жителей Грозного. Укрытый от вражеских снайперов бетонным козырьком строения и маскировочной сетью, он наблюдал людей на всем пути их движения в зону его ответственности, а потом спускался вниз и редко ошибался в расшифровке лиц, проходящих через блок-пост. «Собровцем» его прозвали постоянные насельники блок-поста: офицеры и солдаты внутренних войск, сотрудники ППС, постоянно присутствующий на блоке лейтенант особого отдела полка внутренних войск. Собровца еще называли «прикомандированным». Кто он такой на самом деле — об этом не рассуждали. Никандров был толковый мужик, улыбался охотно, сердился только по делу. Он задерживал преступников, как рыбу ловил: то выявит, что паспорт поддельный, то у невзрачного на вид чеченского мужичка обнаружит, что правое плечо у него — сплошной синяк, а локти и колени сбиты, как у матерого партизана. Выявленных визуально боевиков он записывал на счет блок-поста. Для него это была не представляющая интереса мелочь. С наступлением ночи, вооруженный только пистолетом Стечкина, гранатами и ножом Никандров часто исчезал, словно телепортировался, или, как НЛО растворялся в звездном пространстве. Где он был, что делал, никто не знал. Самым интересным было то, что когда этот «собровец» уходил на полную ночь, у блок-поста появлялся танк Т-80, который нервно шарил стволом своей длинной пушки, готовый к немедленному открытию огня, а когда из предутреннего тумана выныривал смертельной усталый Никандров, танк сразу уходил к себе в Северный.

Наутро, когда инженерная разведка открывала дороги для движения, на блок-пост к «собровцу» на невзрачной «Ниве» обязательно приезжали подполковник и майор в собровском снаряжении и, переговорив, уезжали.

Никандров не командовал в караулах — это была его привилегия. Питался из общего котла, отсыпался в кубрике среди лежащих вповалку солдат. Какой он должности, звания — знал только старший на блок-посту, личный состав которого менялся каждую неделю. Люди уходили на отдых, возвращались. А у собровца было только одно развлечение — поваляться под маскировочной сеткой с биноклем в руках. Он называл это психологическими опытами или разгадкой кроссвордов. Иногда собровец спускался вниз с сияющими глазами — помароковать над кар-той. Он уединялся со старшим блок-поста, а с наступлением темноты садился на место оператора-наводчика в стареньком бэтээре… Он вел одному ему понятную жизнь — никому не известный, облеченный властью вершитель судеб людей.

Мирные жители Грозного были мужественным народом — считал Никандров. Покидали город, уходя в неизвестность, пережив кошмары январского штурма 1995 года люди, исчерпавшие запас прочности, не верящие во власть. Они просто открывали двери своих полуразрушенных квартир, частных домов, подвалов и уходили — куда глаза глядят: подальше от грозненских ночных ужасов. Их, как стаю косуль, гнало вперед желание побыть там, где не стреляют.

Наблюдая за приближающимися к блок-посту грозненцами, Никандров всегда остро чувствовал передающийся на расстоянии, наваливающийся на него чужой, исподний страх, от которого его быстро начинало мутить. Сам он тоже давно устал от развалин, людского горя, которому не мог помочь. Все увиденное ранило его душу, начинало озлоблять.

Уезжая в командировку из Москвы в составе СОБР ГУОП он внушил себе, что выживет, если не будет доверять никому из чужих. Глядя в бинокль на идущую к блок-посту, тонущую в грязи, толпу человек в семьдесят, волокущую мешки, тележки, укутанную в нечто невообразимое, Никандров усилием воли заставил себя отрешиться от гнетущих впечатлений и сочувствия. Людей надо было рассматривать, как объекты, представляющие оперативный интерес. Неопытному глазу могло показаться, что беженцы выдвигаются единой массой, но Никандров сразу увидел, что люди движутся по каменным джунглям тремя неплотными, перетекающими одна в другую группами, в каждой из которых был свой лидер. У майора было не больше двадцати минут, чтобы понять, кто и зачем пытается уйти из зоны его ответственности.

Большинство людей изгонял из города страх смерти. Ужас голода был вторичен. У всех, кто нарастал в окулярах 8-микратного бинокля Никандрова, в глазах было желание выжить. Эти глаза блуждали в поисках огневых точек, не задерживаясь на том, что не представляло опасность.

Люди инстинктивно держались возле самых волевых из своей среды, сумевших организовать их на подвиг бегства из Грозного. Никандров не имел времени и сил на мысли об их дальнейшей участи. Он знал, что русских грозненцев активно отторгает перенаселенное Ставрополье, Краснодарский край и Дон, а на Урал и в Сибирь привыкшие к теплым зимам славяне Северного Кавказа сами никогда не поедут. Разве что в Столыпинских вагонах, а добровольно туда никто из них с места не сдвинется.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению