Броневержец - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Коротких cтр.№ 61

— Не знаю. Просто сели в машину и смотались. Нам приказано было позицию на перекрестке занять.

— А второй танк где?

— Там, на перекрестке, остался. — Федюшин говорил, неспешно «окая», как будто, прежде чем сказать, он каждое слово хорошенько осматривал и упаковывал. — Ведь как дело-то было. Мы с полчаса уже на перекрестке стояли. Я решил доложиться по рации своему командиру, что у нас без происшествий. А в эфире одни помехи. Ну, я и стал волну гонять, чтоб со своими связаться, а вместо этого на ваш разговор попал. Поняли мы, что вы рядом. А с нашими связи так и нету. Хоть я и за старшего был, но с командиром второго танка тоже посоветовался, как быть. Ну и решили мы к вам на помощь без доклада на одной машине смотаться. Потом доложимся. Но вообще-то нам уже пора назад, к перекрестку, возвращаться. Не дай бог, наш командир сам туда нагрянет! А нас нету! За оставление позиции он мне быстро черепок отболтает! — Танкист надел шлемофон. — Поедем мы! На перекрестке увидимся!

— Нас подожди, не рискуй, скоро двинемся, — сказал лейтенант. — А с твоим командиром мы постараемся договориться, если что.

— Ладно, подождем… — согласился танкист и так же неспешно, как и говорил, пошел по направлению к своему танку.

— И вам спасибо, мужики. — Лейтенант пожал руки Лехе и Рахимову. — А вы-то зачем по этой дороге поехали?

— А откуда мы знали, по какой ехать? Кто нам сказал? Патруль афганский сюда направил, — ответил Леха.

— Вот-вот! Слышали?! — обратился к лейтенанту молчавший до этого Казьмин. — Я же говорю, что патруль на «газоне» у развилки стоял! Дорогу указывал! Чего мне брехать-то?! У Русанова потом спросите, когда он из кайфа выйдет!

— Спрошу! — Лейтенант досадно качнул головой и, посмотрев на Леху, извинительно сказал: — Точно, не успел я, забыл в суматохе на перевале тебе дорогу как следует обрисовать. Извини, брат. — И он снова повернулся к Казьмину: — А тебе я для чего на карте дорогу показывал?! Чем ты смотрел?!

Казьмин виновато пожимал плечами:

— Да по этим горам туда-сюда! Башка кругом! А тут еще патруль ихний на дороге! Машет: туда, мол, езжайте! Свои же вроде! Ну, мы и поехали!

Лейтенант зло плюнул на землю.

— Ладно, потом разберемся! — И подтолкнул к бэтээру Крючкова. — Лезь, подавай!

Крючков с Казьминым залезли в бэтээр и через боковой люк подали наружу тело убитого солдата. Бойцы приняли его и унесли.

Лейтенант спросил, глядя на окровавленное Лехино плечо:

— Кто бэтээр поведет?

— Я поеду! — сказал Рахимов. — На комбайне ездил, на «ЗИЛу» ездил. Поеду!

— Доедем, — ответил Леха. — Сколько осталось?

— Километров двадцать.

— Доедем. — Он поднялся.

— Ну и лады. — Лейтенант обратился к Рахимову: — Разворачивай бэтээр, а то мешает бээмпэшку тросами зацепить.

— Давай, Шурик, разворачивай гвардейского дедушку, — кивнул Леха.

Рахимов запрыгнул в бэтээр, запустил двигатели и медленно повел потрепанную, но живучую машину по дороге к следующему повороту. Там река уходила в сторону, обнажая широкую отмель вдоль берега. Место для разворота было как раз подходящее.

— Хорошо едет, — одобрил лейтенант, глядя на бэтээр, и пошел к поврежденной бээмпэшке.

— Нормально, — согласился Леха, наблюдая за тем, как Рахимов прижимался к обочине, готовясь выполнить разворот. — Нормально едет. Доберемся без про… — Он не успел договорить.

Оглушительным громовым раскатом в брюхо бэтээра ударила земля, неистово изгоняя из себя чужеродную фугасную силу. Ослепительная рваная вспышка с воем метнулась в стороны, захлестывая бэтээр громадным черно-бурым земляным фонтаном. Резкий удар плотного горячего воздуха сбил Леху с ног. Опрокинутый навзничь и еще не вполне осознавший происшедшего, он пытался подняться, видя, как по дороге бегут солдаты.

«Да что это за… — Леха поднялся на четвереньки, но сразу сел. — Рахимов?!» — Он исступленно смотрел на разодранное в клочья, дымящее брюхо перевернутого бэтээра, принявшего внутрь себя неимоверную чертову ярость. — Шурик?! — Объятый ужасом, он инстинктивно озирался по сторонам, выискивая между солдатских касок шлемофон Рахимова, а затем упал ничком и скупо, по-мужицки, зарыдал в голос, стиснув в ладонях комки чужой и такой недоброй к ним земли. Он хрипло голосил, уткнувшись лицом в дорожную грязь, превратившись душой и разумом в одно непостижимо великое проклятие.

Бэтээр лежал на боку с оторванными колесами и распушенной в некоторых местах по швам броней. Рядом стояли два бойца. Они принимали и складывали на плащ-палатку то, что подавал им изнутри санинструктор. Ни огня, ни дыма уже не было. Лишь забивающая все запахи, вытесняющая воздух тротиловая вонь распространялась от оплавленного грунта глубокой воронки.

Лейтенант обхватил Леху за плечи, помогая подняться с земли. Он стоял рядом. Молчал. Что он мог сказать этому бедолаге прапорщику, своему ровеснику? Какие такие слова? Он был не меньше ошеломлен и уже в который раз, как и Леха, силился втиснуть в свое сознание, теперь уже принятое как неизбежный факт, иезуитски проявляющее себя на каждом шагу это жестокое понятие — «война».

Сминая и коверкая жизненное пространство, она рухнула на них гнетом кровавого кошмара, деформируя и порабощая их миропорядок. Теперь они ее трудники с рабским местом за порогом чистилища, воздушные пузырьки, осевшие на жгучую, липкую от крови почву. Ухнет в очередной раз земля да и вышибет воздух из их истерзанных потных человеческих оболочек. Может, совсем скоро? Нет! С ними этого никак не может, не должно случиться! Но ведь все это уже происходит! Здесь же и взаправду! И они сами здесь, и солдаты, складывающие нервно трясущимися руками на плащ-палатку обгоревшие клочья человеческой плоти. Уже здесь, вокруг них, в них самих… Но как и какими словами объяснить самим себе то, что они видят? Как связать многократно повторяемые на собраниях правильные призывы и свои собственные просьбы о добровольном направлении для оказания интернациональной помощи с тем, что в эту минуту происходит со всеми ними, кто совершенно искренне верит в жизненную необходимость оказания этой помощи. Но почему эта помощь оплачивается людскими жизнями?! Почему в них стреляют те, кому они несут эту самую помощь? За что гибнут пацаны? Кто объяснит? После растолкуют? Но как сейчас, во всей этой неразберихе, уберечь своих солдат? Если ни фронта, ни тыла, ни боевого порядка! Как?! — Руки лейтенанта непроизвольно сцепились в замок, скрещенные на груди. На секунду он с силой зажмурил веки, сдавливая глаза, будто пытался изгнать из них окружающую картину, потом резко открыл их и крикнул солдатам, уже подцепившим на тросы бээмпэшку:

— Тащи ее туда! — указал рукой место в колонне. — Давай резвее! Шевелитесь!

Подорванная бээмпэшка рывками дергалась на тросах, перепахивая грунтовку заклинившими катками, гудела и упиралась, елозя по дорожной грязи уцелевшей гусеницей. Ей еще предстояло возить свой экипаж по пыльным афганским дорогам. Сколько? По крайней мере сегодня ей повезло куда больше, чем тому старому гвардейскому бэтээру, от которого уже шел санинструктор, держа в руках перетянутый бинтом крест-накрест сверток плащ-палатки.