"Штурмфогель" без свастики - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Федоровский cтр.№ 47

- Вот это стрелок! — восхищались пилоты. — Скажи, Альберт, как это тебе удается? Вайдеман, усмехаясь, отвечал:

- Профессиональная тайна. Если я научу вас, мне не дадут Железный крест.

Отстрелявшись, он подошел к Пихту:

- Пауль, надоела мне вся эта штука. Буду проситься на фронт.

- Там-то тебе приготовят березовый крест, — сказал Пихт. — В конце концов, доделают же «Штурмфогель».

В это время «москито» — облегченный английский бомбардировщик со снятым вооружением — перелетел Ла-Манш и приземлился на авиабазе в юго-восточной части Англии, Медменгеме. Капитан Чарлз Боут, командир «москито», немедленно передал пленку в фотолабораторию.

Да, он сфотографировал уединенный в сельской местности близ Аугсбурга аэродром.

Да, он видел в конце взлетной дорожки странные черные полосы.

Да, они спаренные.

Фотолаборатория аэрофотограмметрического подразделения подтвердила сообщения о том, что немцы заняты исследованиями новых летательных аппаратов. По всей видимости, это ракеты или самолеты с реактивными двигателями. Они и оставляют на взлетной дорожке черные следы от газовых струй. Ни в Англии, ни в Соединенных Штатах такого оружия не было, если не считать нескольких экспериментальных экземпляров «Глостер» и «Белл Р-59»…

- 2 -

Для нового «Штурмфогеля» фирма Юнкерса прислала опробованные двигатели, и Зандлер решился снять поршневой мотор, чтобы не утяжелять нос машины. Впервые после долгого перерыва он решил испытывать «Штурмфогель» только на реактивной тяге.

- Альберт, — сказал Зандлер Вайдеману перед полетом, — я приказал поставить в кабине киноаппарат. Если вам удастся взлететь, не забудьте его включить. Кинопленка расскажет нам о показаниях приборов.

- Это в том случае, если я сыграю в ящик? — наигранно-наивно спросил Вайдеман.

- Мало ли что может случиться. — Зандлер нервно дернул худым плечом. — После катастрофы в Рехлине мы должны всем господам великого рейха доказать, что «Штурмфогель» — это не мертворожденное дитя.

- Понимаю, — на этот раз серьезно ответил Вайдеман.

…Бешено взвыли двигатели. Стрелка керосиномера поползла вниз — так грабительски моторы сжигали топливо.

- «Штурмфогель», вам взлет! — услышал Вайдеадан в наушниках.

Самолет рванулся вперед. Вайдеман двинул педали, потянул ручку, но машина не слушалась рулей. Она неслась по бетонной полосе независимо от воли пилота. Почувствовав, что скоро кончится бетонная полоса, Вайдеман убрал тягу и нажал на тормоза. Машина резко качнулась, едва не перевалившись на хвост.

«Да ведь только так я сумею поднять самолет! — догадался Вайдеман. — На скорости сто шестьдесят километров я нажму на тормоза, хвост попадет в воздушный поток, и „Штурмфогель“ станет управляем».

К остановившемуся в конце аэродрома самолету подъехали инженеры и Зандлер.

- Опять не получилось? — спросил обескураженный Зандлер.

- Я не мог оторвать хвост самолета. На взлете он был неуправляем.

- Да, я видел это. Что-то я не рассчитал.

- Разрешите попытаться взлететь еще раз.

- Что вы задумали? — насторожился Зандлер.

- Попробую на взлете тормознуть.

- Это опасно, Альберт.

Но Вайдеман промолчал. Он отстегнул парашют и вылез из кабины. Подъехал керосинозаправщик. Техники перекинули его шланги к горловинам баков в крыльях «Штурмфогеля».

- Хорошо, сделаем еще одну попытку, — разрешил Зандлер.

«Старик долго не протянет», — подумал Вайдеман, глядя на бледное, изможденное лицо профессора.

Снова с чудовищным грохотом рванулся «Штурмфогель» по аэродрому. Вайдеман легким нажимом придавил педаль тормоза. «Штурмфогель» помчался теперь на основных шасси. Ручка управления упруго впилась в ладонь.

- Ага, послушался! — лизнув губы, прошептал Вайдеман.

Теперь он ясно видел полоску аэродромных прожекторов в конце бетонной площадки. Машина достигла взлетной скорости, но Вайдеман ручкой прижимал ее к бетонке и лишь на последних метрах потянул управление рулем высоты на себя.

Самолет устремился вверх. «Летит, летит!»

- Алло! Я «Штурмфогель»! — закричал Вайдеман, прижав к горлу ларингофон. — Взлет на скорости сто шестьдесят два километра в час. Набираю высоту. Скорость сейчас шестьсот пятьдесят. Температура газов за турбиной…

- Альберт! — услышал Вайдеман взволнованный голос Зандлера. — Поздравляю, Альберт! Скорость не повышайте. Работайте до пустых баков!

- Хорошо, профессор! Ого, как быстро я набрал высоту.

Вайдеман пошел на разворот. Привязные ремни больно врезались в плечи. Рот скособочило. Кровь прихлынула к глазам.

- Чувствую большие перегрузки, — передал Вайдеман.

- Так и должно быть, Альберт, — немедленно отозвался Зандлер.

Под крыльями разворачивалась земля. Краснели среди светло-ржавых полей и темных лесов Лехфельд, замок Блоков. Вдали голубели Баварские горы и дымил трубами заводов Аугсбург.

Через двадцать минут стрелка расходомера подошла к критической черте. Убирая тягу, Вайдеман понесся к земле. Он удивился приятному наслаждению полетом на «Штурмфогеле».

Впереди не было винта мотора, и не лезли в кабину выхлопные газы. Звук от работы двигателей уносился назад, и пилот чувствовал лишь мерное дребезжание корпуса да иногда прокатывающийся гром — моторы дожигали топливо.

Над землей Вайдеман выровнял самолет и плавно посадил его на бетонку.

Вайдеман увидел бегущих к нему людей. Весь аэродром сорвался с места — «Штурмфогель» наконец увидел небо.

- Полет закончил, — передал Вайдеман и добавил совсем уж некстати для этого момента: — А все же надо повыше поднять стойку носового колеса, профессор.

- 3 -

Коссовски стал временно замещать должность начальника отдела «Форшунгсамта», но ответственность за секретность работ в Лехфельде с него не сняли. Присутствуя на допросах Регенбаха, он никак не мог уловить связей, которые тянулись из Берлина в маленький городок под Аугсбургом. Регенбах молчал. Он терял сознание от боли при пытках, его лечили в тюремном лазарете и снова истязали, но едва он приходил в себя, сжимал рот и не произносил ни единого слова. Коссовски понимал, что у Регенбаха наступило такое ожесточение, которое заглушало даже самую чудовищную боль. Понимал он и то, что такие уловки, как обещание сохранить жизнь, дать возможность жить дома при домашнем аресте, даже вручить пистолет, чтобы тот сам покончил с собой, ни к чему не приведут. Поэтому оставался лишь один метод — сломить ожесточение постоянной, не прекращающейся ни днем, ни ночью болью.