Мы еще вернемся в Крым - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Свиридов cтр.№ 77

В первой башне вышло из строя орудие. Едва батарейцы затолкали пороховой заряд и еще не успели защелкнуть замок, как от раскаленного ствола пороховой заряд вспыхнул и, объятый пламенем, мгновенно взорвался. Из ствола в башню хлынул смертоносный огонь. Погибли все, кто находился рядом…

С наступлением темноты обе башни 35‑й батареи, расстреляв весь боезапас, замолкли. Капитан Лещенко окинул взглядом свой командный отсек, выглянул в амбразуру. Обе могучие башни, как шапки великанов, тускло поблескивали в темноте, вздымаясь над плоской вершиной. Длинные стволы смотрели в глубь полуострова, туда, где на передовой вспыхивали разрывы, в темное небо взлетали ракеты и нервные пунктиры трассирующих пуль.

Капитан, стиснув зубы, тяжело вздохнул. Вот и все! Во рту пересохло, хотелось пить. Он чертовски устал.

– Вот и все! – повторил он вслух, а под сердцем накатывалась горечь обиды и злости. Четырнадцать лет прослужил он на батарее, все годы готовились отражать нападение с моря, поражать вражеские корабли. А пришлось стрелять по наземным целям, по танкам. Могли б еще держаться, но боезапас весь вышел. Надо уходить, выводить личный состав, тех, кто остался. Если судьба подфартит, может быть, удастся прорваться в горы, к партизанам.

В дверях выросла богатырская фигура Мельника, главного старшины батареи. Лицо в копоти, тельняшка порвана на плече.

– Немцы близко…

Каждый понимал, что батарея не должна достаться врагам. И капитан произнес вслух то, о чем думали оба:

– Приказываю взорвать батарею!

– Есть, взорвать!

– Кто с тобой?

– Сержанты Тютюнов и Власов!

– Действуй!

Борис Мельник, чемпион флота по борьбе и рукопашному бою, со своими помощниками нырнули в казематы. Действовали быстро, деловито, с угрюмым остервенением. Заложили взрывчатку в каждую башню, протянули бикфордовы шнуры…

Выбрались при свете звезд, добрались к скалистому обрыву. На счету каждая секунда. Где-то рядом хлопали выстрелы, раздавались автоматные очереди. Три моряка с отвесной скалы по веревке спустились вниз, к морю. В руках ножи. Они знали, что им надеяться не на кого. Осмотрелись. Волны плещутся о камни. Луна всходила из-за горы, и по морю легла золотистая дорожка.

– Катер! – радостно выдохнул Иван Тютюнов, показывая рукой в сторону темного мыса.

Это было похоже на чудо.

Он стоял в двух кабельтовых от берега. Переполненный людьми. Что-то случилось с мотором, он на время потерял ход.

Три моряка бросились в воду.

Плыли быстрее, чем на спортивных соревнованиях. Мельник доплыл первым, выпрыгнул из воды, схватился за леер. За ним подплыли Тютюнов и Власов. К ним потянулись руки, помогли взобраться на палубу. А на палубе не было свободного места. Раненые, женщины с детьми. Люди стояли, как в автобусе в час пик.

Все с облегчением вздохнули, когда глухо заворчал мотор и катер тронулся с места. А когда отошли в море, воздух потрясли два громовых удара. На высоком скалистом берегу в небо взметнулись два черных, пронизанных огненными молниями столба. Героическая и непобежденная 35‑я перестала существовать.

3

Перестала существовать сама батарея, но вокруг нее, возведенные еще в мирное время, крупные оборонительные бетонные сооружения и старый земляной вал превратились за эти дни в мощную боевую позицию. Она располагалась на высоте и, естественно, господствовала над Херсонесом и ближайшими бухтами. И сюда из окраин Севастополя, из других мест на полуостров Херсонес, к укреплениям 35‑й береговой батареи, стягивались отступавшие с боями подразделения, остатки поредевших полков, сводные батальоны, а то и роты из уцелевших морских бригад.

В своих воспоминаниях командир 3‑го дивизиона 99‑го артиллерийского полка знаменитой 25‑й Чапаевской дивизии капитан Захарий Олейник пишет:

«Полковник Гроссман велел мне оставить за себя капитана Титова, а самому вместе с ним поехать на 35‑ю батарею, найти штаб армии, чтобы выяснить обстановку и порядок погрузки. Вскоре мы: полковник Гроссман, майор Василевский и начштаба дивизиона ст. лейтенант Дудин с тремя бойцами поехали на 35‑ю батарею.

Это было ночью 3 июля 1942 года. По незнакомой дороге добирались долго. По обочинам валялись разбитые автомашины, а когда подъехали к ложной батарее, то увидели скопище целых и поврежденных, разбросанных в беспорядке машин, среди которых были и санитарные, многие из них горели.

Майор Василевский и ст. лейтенант Дудин с бойцами остались у машины, я сопровождал полковника Гроссмана.

Народу на батарее было много. Все взволнованы. Кругом разбросанные ящики, разбитые чемоданы, обильно насорено бумагами. Люди собирались, стараясь группироваться по своим полкам, дивизиям, частям. Внимательно присматриваясь к окружающим, я установил, что все командиры, кто мне встречался, были в небольших чинах, не старше майора. Найти тех, кто руководил предполагаемой погрузкой, нам так и не удалось.

Мы подошли к берегу моря, в районе кирпичных казарм, между ложной и действительной батареями. В этом районе был плавный спуск к морю. Обогнув два разбитых самолета, мы увидели перед собой в предутренней дымке каменные берега и далее что-то в виде причала. Там было очень много народу. Как видно, товарищи ожидали подхода кораблей.

Трудно сказать, кто в это время не обращал свои взоры на море. Но оно было пустынным, было немым свидетелем большой беды.

Полковник Гроссман стоял у берега, молча смотрел в морскую даль и, думаю, вспоминал то, что нам сказали на подходе к 35‑й батарее. Что командование армией и флота давно ушло, что батарея подорвана, а генерал Новиков, оставшийся за командующего, тоже вчера ночью ушел на катере. Я понял, что Гроссман расстроен и, видимо, сильно нервничал.

Я смотрел на полковника и думал: «Неужели он не знал о случившемся? Как же могло такое быть, что начальник артиллерии дивизии ищет штаб своей дивизии? По его виду было видно, что не знал о том, что случилось».

– Предали, сволочи! Осталось только пулю в лоб пустить!

Он быстро собрался, и мы пошли к своей машине.

– Надо попытаться удержать бухту, может быть, подойдет флот, – высказал он свою мысль, когда мы подходили к машине.

Я шел за Гроссманом и был в каком-то тяжелом, подавленном состоянии.

Я не понимал, как можно командованию армии и флота уйти, бросив тысячи людей на произвол судьбы? Как совместить в сознании несовместимые понятия, слова командование и ушло? Сами спаслись? А как же те, кто остались? Нет! Не может быть, так нельзя…

Меня не покидали эти мысли, хотя я полностью еще не понимал трагедии создавшегося положения. До меня не доходило, чем это все может кончиться.

Снова я вспоминал последние дни в Одессе. Мой дивизион прикрывал погрузку войск. Расстреляв весь боезапас, последними выстрелами подрывали заклиненные стволы орудий, после чего артиллеристы смогли погрузиться на один из последних отходивших кораблей…