Раненый город - читать онлайн книгу. Автор: Иван Днестрянский cтр.№ 35

И с царизмом не зря аналогию вижу. Революция ведь от старых методов не панацея… Старый мир, он ни за день, ни за много лет на новый полностью измениться не может. Это только в книжках просто: про капитализм напечатал на одной странице, а про социализм и коммунизм — на другой и отделил друг от друга жирным заголовком… А на самом деле думать еще надо, что в нашем социализме было настоящим социализмом, а что — хламом, от чего отказались правильно, а от чего — зря! Мы с тобой не так уж не согласны, как ты вообразил, просто линию между революцией и ее катастрофой в разное время проводим.

До революции же, я не спорю с тобой, главным злодеем был царь! Это его правительство страну до взрыва довело! И среди первых коммунистов, которые за лучшую жизнь боролись, было много хороших людей. Мой прадед в том числе. И Ленина я как раз очень уважаю! Выйти из войны, заключив мир с той страной, которая все равно должна была ее проиграть, а затем денонсировать его — это было гениально! Отбиться от интервентов и поворачивать на НЭП, вместо того чтобы с ходу прессовать народ по-сталински, — совсем другие намерения, чем у Сталина, выдает. Не помри Ленин скоропостижно, у нас другая история могла быть! Но в итоге две ошибки все погубили: та невидимая, за которой пришел культ личности, и национальный вопрос! Этот пролетарский интернационализм — уж очень легко было его разным проходимцам использовать! И первым благодаря этому на вершину власти поднялся Сталин. Никто ведь не сказал ему: «Постой, ты грузин? И большую часть жизни провел на Кавказе? Ну так давай в Грузию, благодетельствуй! А в Москве нужен человек, который лучше понимает с русским народом ситуацию.

— А тебе не кажется, что ты сам сейчас говоришь, как националист, Эдик!?

— Не понимаешь ты меня снова, Леша! Думаешь, я тоже по-звериному чужаков гоню, бревна в своем глазу не замечаю? Давай-ка разберемся, уточним наши понятия! Националист, причем любой: молдавский, грузинский, русский — для меня сволочь, то есть личность и понятие ругательные. Потому что, когда человек думает о благе своего народа, своей земли, где он родился и вырос, мечтает о порядке и счастье на ней, — для такого человека уже есть точное, верное слово — патриот! Патриот не будет навязывать свою волю другим народам. По своему произволу прийти с оружием в соседний дом или город он не способен! В его сердце живут не жажда власти с завистью и обидой, а любовь! Те же, кто вчера с радостью подбирал любую должность повыше, а сегодня с оружием идут наводить всюду свои порядки, — вот это и есть националисты! И о том, что они будто бы бывают плохие и хорошие, забудь, чтобы я больше не бесился! Не бывает хороших националистов! Среди тех, кто в нас стреляет, молдавских патриотов, я тебя уверяю, нет! Они, те кто на той стороне, сейчас люди добрые, незаметные. Сами на неправую войну не идут, и других отговаривают. А на нашей стороне они есть! Оглиндэ, погибший Ваня Сырбу… Они ведь в чужие села с автоматами не ходили, не против своего народа воевали, а против тех, кто молдавскому народу, как и нам, жить не дает! Они — подлинные патриоты Молдавии, и уже потом, в силу своей порядочности, — интернационалисты. Другая здесь связь оказалась между патриотизмом и интернационализмом, чем в коммунистических книжках было писано: первичен оказался первый из них, а не второй! А ты удивляешь меня: все здесь видел, своей шкурой пережил, а думаешь по-прежнему, по этим книжкам! Поэтому, брат, ты меня самого с русским шовинистом едва не путаешь! Друг, называется! Так о чем это я… Ах да, о Сталине… Заметь себе, его образ действий — это действия не патриота, как до сих пор принято думать, а националиста. И оттого, что они прикрывались патриотизмом и интернационализмом, эти действия лучше не стали.

— Не понимаю. Сталин — и националист? Фу, вздор какой!!!

— Все ты прекрасно понимаешь! Только что мы с тобой говорили о том, что нельзя провозгласить революцию и при этом воображать, что одним этим актом темное прошлое уже изжито, — и ты промолчал! И здесь то же самое: вложить марксизм в скрытную, из другого национального общества душу и думать при этом, что в ней произошло полное переосмысление бытия? Ты знаешь, что бывает с саперами, которые выкручивают из мины взрыватель, а потом достают, не проверив на элемент неизвлекаемости? Вот это самое, фигурально выражаясь, и было: выкрутили взрыватель, и тут же, радуясь, подняли в центр страны! Гахнуло так, что все собравшиеся на праздник торжества социализма попадали штабелями!!!

— Ну и ядовитая же ты сволочь…

— Вот я тебе и говорю, что грузин, не успевший состояться патриотом своей малой родины, не годился на высшую должность в огромной, многонациональной России! Но это не было тогда принято во внимание, а Сталин от должности не отказался. И через пару лет все столкнулись с тем, что из Коминтерна Сталин по-настоящему воспринял лишь то, что ему здорово подвезло — можно стать вождем не одного маленького народа, а огромного числа людей и его власть будет гигантской… Ненасытность национализма в своей душе этот человек не изжил и близко. Не случайно средства укрепления своей власти он избрал дикие, а в трудный час, когда немцы рвались к Москве, он ничего лучше обращения к старым русским патриотизму и национализму не придумал. Причем между собой он эти разные вещи, как и следовало ждать, путал, пропаганда получилась с огрехами… И пошло-поехало: «Сплотила великая Русь», «Старший брат» — и потихоньку покатились мы обратно к бытовому национализму…

— Ну-ну! Валяй дальше, — сумрачно бросает Гриншпун. — Я послушаю!

Но я иссяк, и он, видя это, продолжает:

— Допустим, твою идею я понял. Но как же тогда с обеспечением равных прав на занятие государственных должностей, с той же демократией в конце концов?

— Леша, ты серьезно веришь в то, что для занятия любых должностей все должны иметь равное право? Люди разные, и должности разные. Не всякий человек подходит к определенной должности, и не всякая должность подразумевает любого человека. Это же очевидно! В Грузии как всей республикой, так и ее культурой должны заведовать грузины, а в России — русские, просто потому, что первым руководителям надо хорошо понимать культуру, быт, чаяния и мысли своего народа! Не надо тут смущаться ярлыков о шовинизме и национализме, какой же это национализм? Это всех государственных постов, на которых свою страну и народ досконально надо знать, в той или иной мере касается! И потом, на те должности, где в первую очередь необходимы технические знания, такое ограничение распространяться не может. И на коллегиальные должности тоже не может. Потому что там присутствие представителей разных народов, наоборот, желательно. А как на высшей и единовластной должности Сталин не родной ему, зато покорный русский народ использовал, он ясно всем показал! И многие другие народы этим не порадовал! Нельзя было в многонациональной стране, где грузин два-три процента от всего населения, грузина первым лицом ставить! Секретарем в Грузии — да. Одним из советников генсека — может быть. Членом высшего коллегиального органа — тоже подошло бы. Но не единоличным правителем — генсеком! В нормальной стране, где для того, чтобы хорошо жить, не надо занимать высоких постов, где должностям не придается лишнего значения, — такое ограничение совершенно нормально и никому не обидно.