Я начинаю войну! - читать онлайн книгу. Автор: Николай Пиков cтр.№ 19

— Ну а как он относился к сотрудникам, которые тоже любили заводить романы?

— Вы знаете, я себя к числу сотрудников непосредственных Брежнева не относил, потому что отделов ЦК было много, непосредственный аппарат у него был свой, с которым не только мы контактировали; ну, по разговорам было понятно, что он очень не любил, если какая-то аморальность появлялась в его окружении. Это так действительно и есть. Здесь есть большая доля правды.

— Откуда и почему всплыла фигура Бабрака Кармаля? Если бы не было такой кандидатуры, то, может быть, и Амина бы не устраняли, и войска не вводили?

— Когда произошла афганская, как ее называют, революция, то многих людей, которые были в какой-то степени, можно сказать, диссидентствующими в «Хальке», в «Парчаме», не разделяли тех или иных мнений, вот почему по нашему образцу их посылали послами.

И вот в первые годы целый ряд руководителей партийных, когда пришли к власти после 78-го года, были отправлены за границу. Бабрак Кармаль был отправлен послом в Чехословакию, и он там сидел.

Почему выбор пал именно на Бабрака, не могу вам сказать, не знаю, но накануне ввода наших войск, когда где-то в каких-то секретных службах прорабатывался план уничтожения Амина, вот тогда и возникла фигура Бабрака Кармаля.

И вот тогда Кармаль и появился. Это произошло очень быстро. Наши войска входили, и Кармаль уже был в Афганистане, а Амина уже не было. Вот теперь свяжите все это в один узел, и развязка где-то в специальных службах. Вся связка где-то здесь, если мы дальше будем разбираться. Это нужно брать спецслужбы, которые могут раскрыть этот узел. Мне он не был известен. Я просто беру все случившееся для себя как аналитик события и связываю в один узел. По-моему, тогда вместо Пузанова был сразу назначен М. Табеев.

Он был послом, и, если мне память не изменяет, туда же был направлен второй секретарь горкома партии Греков Леонид Иванович как представитель ЦК.

Много было там людей высшего партийного эшелона. Их даже многих послушать можно.

(вспоминает о начале событий в Афганистане бывший руководитель оперативной группы Министерства обороны СССР генерал армии Валентин Иванович ВАРЕННИКОВ)

Для того чтобы мы четко и ясно представляли, что же произошло, и чтобы не допустить просчетов и ошибок в оценке нашей истории, хотел бы, чтобы мы смотрели на события 1979 года глазами 1979 года.

Это очень важный фактор. Почему? Потому что это позволяет правильно оценить и действия наших политических руководителей, и действия военных там, и всех остальных, которые были связаны с решением этих задач.

Мы в Генеральном штабе, когда было первоначально принято решение о вводе войск, высказались очень категорично против такого решения.

Для нас было много непонятно с этим вводом, если говорить о том, какой путь прошел афганский народ, зная, что у него было три войны с англичанами, которые каждый раз терпели сокрушительное поражение.

И такой момент, как отношения между нашими народами. Это были отличные отношения. Они были такими, что после слова «Аллах» вторым было слово «шурави». И это импонировало нам. Мы заслужили у них большой авторитет. Входящие в Афганистан войска встречали с цветами. И сейчас нельзя об этом забывать. Это было действительно так. Но кроме этого были и другие вопросы, которые дополнительно накладывали тяжелый отпечаток на решение о вводе войск.

В частности, мы не знали глубоко традиций, устоев, нравов афганского народа. Ведь там же каждое племя и даже род — это совершенно самостоятельное по организации и автономии образование.

И если кто-то хотел бы приехать в это племя для встреч или переговоров, он обязан предварительно согласовать, а если идут туда с оружием да без разрешения, то получат отпор.

И это все надо было очень четко и ясно представлять. Мало того, исламский фактор должны были учитывать, многие другие моменты.

Это для нас было сложно, и мы чувствовали, что, если введем войска, на пользу это не пойдет, надо решать как-то политическими путями. Хотя афганцы действительно обращались многократно, было 12–15 таких обращений, в том числе и Амин обращался с просьбой, чтобы ввели войска против оппозиции, которая все время их душила там, и они постоянно вели боевые действия.

Люди, которые возглавляют оппозицию, взять, в частности, Гульбеддина Хекматьяра, — это лица, которые думают только о себе, а не о народе. Когда-то он был в составе партии, куда входил и Наджибулла, и тот же Кармаль, потом он из этой партии вышел, выступил против существующего режима. Да, когда выступали против короля, они действовали вместе. Потом он выступал против Дауда, затем ему не нравилась эта партия, он против нее выступил. То есть он все время проводил линию, чтобы себя поставить на трон. Кстати, там многие считают, что они уже готовые президенты. Хорошо их знаю и знаком с ними.

Мы очень настоятельно просили руководство не делать этого шага, найти все-таки какой-то путь, который политическим методом мог бы развязать затянувшийся узел.

В принятии решения принимал участие министр обороны Д. Ф. Устинов, попавший на свой пост чисто случайно. Он так и не понял, что такое Вооруженные Силы, хотя как технократ он, конечно, был на высоте. Он предварительно сориентировал Генеральный штаб, то есть руководство сказало, очевидно, будем вводить, потому что настоятельно просят афганцы.

На заседание узкого круга руководителей поехал начальник Генерального штаба Николай Васильевич Огарков. И пытался их убедить, что не надо этого делать. Он потом рассказывал о содержании этой беседы.

Несмотря на то что он аргументированно выложил, что не следует принимать подобное решение, оно было принято (известно, что Устинов после выступления Огаркова попросил его выйти из помещения…).

Коль решение принято, мы были обязаны, как Генеральный штаб, сделать все необходимое, чтобы не допустить каких-то конфликтов, потерь, ущерба. И нашей стране, и тем более Афганистану, куда входили наши войска.

Мы поступили таким образом, что альтернативой такого ввода является постановка наших войск гарнизонами в ряде районов, не вмешиваясь во внутренние дела, не проводя никаких боевых действий.

В этом была альтернатива. Считаю, что это было разумно. При этом мы настаивали также на том, чтобы возможно больше помогать населению, чем только способны, то есть продолжать наши дружеские отношения.

И, наконец, не наращивать количество войск. С этим согласились, и начался ввод. Ввод проведен был очень организованно.

Очевидно, многим известно, что были задействованы десантные войска и войска, которые выдвигались по сухопутным направлениям. Первоначально как будто бы так и получалось, как мы и хотели, то есть стать гарнизонами, и не было у нас никаких конфликтов… Однако мы почувствовали, что может быть где-то провокация, и она может привести к тяжелым последствиям. Так и получилось.