Последний штрафбат Гитлера. Гибель богов - читать онлайн книгу. Автор: Генрих Эрлих cтр.№ 23

— Да тише ты! — шикнул Целлер. — Ишь раскипятился.

— А! — Юрген пренебрежительно махнул рукой. — Дальше штрафбата не сошлют, — повторил он их любимую присказку.

— Фюрер и Родина ожидают от вас величайшего героизма, — вещал между тем майор. — Мы должны именно здесь остановить русских. Колебаться и пренебрегать обязанностями не будет позволено никому. Три офицера в любой момент могут образовать военный трибунал и вынести любое наказание.

Нет, этот майор положительно не знал или не понимал, перед кем он выступает. Нашел кого «тройками» пугать! Солдаты весело заржали, и громче всех смеялись Юрген с Целлером, им майор просто в масть попал.

Майор несколько опешил, но быстро взял себя в руки и принялся стращать их разными зверствами русских войск. Все это они не раз уже слышали, новым был лишь рассказ о женщинах-комиссарах, кастрировавших немецких раненых солдат. Новость вызвала жаркое обсуждение. Раньше их пугали немедленным расстрелом при сдаче в плен, теперь — кастрацией. Что страшнее? Все отделение Юргена решило подавляющим большинством голосов, что пусть уж лучше расстреливают, даже Эльза подняла вверх свою ручку. Один лишь Эббингхауз воздержался, продемонстрировав лишний раз свою гнилую сущность.

Не преуспев в щелканье кнутом, майор обратился к пряникам.

— Специально для вас прибыли транспорты с усиленным питанием и дополнительными пайками, — возвестил он.

— Если мне сейчас немедленно не выдадут усиленного горячего питания, я размету эту тошниловку на досточки, — не менее громко сказал Юрген.

Майора как ветром сдуло с помоста, он наконец понял, кто сидел перед ним. Через пять минут им дали горячий ужин. Происшедшее было, конечно, случайным совпадением, но Юрген ходил в героях в который уже раз.

Утром им раздали специальные пайки: бритвенные лезвия и крем для бритья, мыло и одеколон, писчую бумагу и карандаши, спички и брючные пуговицы. Все это дополнили сигаретами, по пятьсот штук на брата, бутылкой вина, бутылкой шнапса на двоих и консервированными сосисками. Новички радовались как дети и занимались сложными обменными операциями. «Старики» сокрушенно качали головами: не к добру все это, к очередному драпу. Интенданты всегда старались избавиться от запасов перед отступлением. Легче убегать, имея при себе лишь ведомости с подписями солдат, чем следить за погрузкой и транспортировкой в тыл подотчетных материальных ценностей.

Все приметы сошлись. Вечером им объявили, что русские прорвали линию обороны на севере и на юге. Они получили приказ отойти на заранее подготовленные позиции. Ранним утром они перешли Одер по еще крепкому льду. Перед ними были холмы. После долгого марша по равнине они казались горами, в них было никак не меньше пятидесяти метров высоты.

— Зееловские высоты, — сказал Фрике.

Это была хорошая позиция. Так заключил Юрген из обзора окрестностей. Он стоял на вершине холма, отданного в распоряжение их батальона. Одер в этом месте делал петлю, выгибаясь на восток. За рекой виднелись форты и бастионы крепости Кюстрин, это был последний оплот их обороны на том берегу. После Бреста Юрген не доверял крепостям, тем более крепостям, имеющим в тылу широкую реку. Это была западня. Русские будут гвоздить крепость с безопасного расстояния из дальнобойных орудий и бомбить с самолетов, а когда вскроется Одер и пресечется путь поступления в крепость боеприпасов и подкреплений, возьмут ее коротким решительным штурмом. Из защитников крепости никто не достигнет западного берега.

И тогда русские окажутся лицом к лицу с ними, 570-м батальоном. Но для этого им сначала придется форсировать Одер. Не Волга, конечно, но метров двести будет, а то и все триста. Еще говорят, что Одер глубокий, летом — десять метров, значит, в половодье будет пятнадцать. Без бродов и вода холоднющая, градусов пять. В такую упал — и готов. Но русские реку форсируют, они уже сколько раз форсировали то, что, казалось, форсировать невозможно. У них, наверно, какой-то секрет есть. Надо будет Целлера расспросить подробнее, тот был на Днепре во время русского наступления, сделал зарубку в памяти Юрген.

А потом русские попадут в иссеченную дамбами пойму, которая в половодье превратится в настоящее болото, продолжил он свой анализ. Оно будет непроходимым для русских танков, но если они все же рискнут их пустить, то бравые артиллеристы расстреляют их прямой наводкой из орудий, стоящих на вершине холма, у них это хорошо получается — расстреливать танки, застрявшие в грязи. Так что русским придется гнать вперед пехоту, которая будет не бежать в атаку, а медленно брести, выдирая ноги из засасывающей и хлюпающей жижи. И тут они попадут под кинжальный, перекрестный огонь их пулеметов и автоматов из первой траншеи, расположенной снизу, у самой подошвы холма, и из второй траншеи на скате, почти у самой вершины. Даже если русские захватят первую траншею, они упрутся в крутой скат, который им придется залить своей кровью, они будут скользить вниз, сбивая топчущихся внизу и попадая под град мин из минометов, установленных на обратном скате холма, у третьей линии обороны.

Нет, русские здесь не прорвутся, заключил Юрген, въяве представив перипетии будущего боя. По крайней мере, русские не прорвутся через позиции, занимаемые их батальоном. Они будут стоять до конца, позиция это позволяла. А когда русское наступление захлебнется, они перейдут в контратаку, вот тогда и посмотрим, кто кого, кто сможет устоять против напора их 570-го ударно-испытательного батальона.

Так взбодрив себя, Юрген перевел взгляд вправо. Там, вдали, был плацдарм, захваченный русскими на западном берегу Одера. Еще один такой же плацдарм был севернее, его не было видно за выступами соседних холмов. Плацдарм казался пестрым пятном на белой ленте скованной льдом реки. Там копошились темные фигурки, похожие издали на навозных жуков, которые зарывались вглубь, выбрасывая кучи земли и добавляя черной краски в прекрасный зимний пейзаж.

С противоположного берега Одера к плацдарму тянулись тонкие прямые стрелы, на острие которых тоже копошились темные фигурки. Эти походили на паучков, прядущих свою нить. Русские укладывали на лед деревянный настил, они, похоже, собирались перебросить на плацдарм тяжелую технику. Тяните, тяните, усмехнулся Юрген, не сегодня-завтра река вскроется, пойдет ледоход, сметет ваши мосты. Опять наведете — паводок начнется, опять снесет. Русские солдаты на плацдарме были во много худшем положении, чем немецкие в крепости, у них не было крепостных стен, теплых помещений и мощной артиллерии. Они были обречены на заклание. Юрген даже посочувствовал по-человечески этим бедолагам, ведь они были, скорее всего, такими же штрафниками, с русскими штрафниками он уже сталкивался на фронте, отчаянные парни, смертники.

Сзади раздался шум самолета. Юрген с некоторым удивлением задрал голову. За последние месяцы он уже привык, что самолеты летят с востока, исключительно русские. Если самолеты летели с запада, то это были те же русские самолеты, возвращающиеся после бомбежки тыловых объектов. Хуже всего были самолеты, летевшие вдоль линии фронта, эти прилетали по их душу, они бомбили и расстреливали их позиции.