Блицфриз - читать онлайн книгу. Автор: Свен Хассель cтр.№ 44

Но лейтенант так и не попал в Гермерсхайм. В ту же ночь его убили русские лыжники.

Странно, что мучителям их дела почти всегда сходят с рук. Они совершают на законном основании одно убийство за другим и с каждым днем наживают все больше и больше врагов, которые хотят убить их, но случается это крайне редко. Когда им переваливает за семьдесят, их можно увидеть довольными жизнью пенсионерами с внуками на коленях.

Сапер-ефрейтор поднимает свой огнемет и старательно целится в бывшего лейтенанта, который уже очень близко к позиции русских.

— Трижды проклятый предатель, — рычит он, голос его звучит из-под противогаза глухо, отдаленно. Палец нажимает на спуск.

Пламя словно из паяльной лампы под высоким давлением лижет неровную поверхность земли.

Перед русской позицией мерцают небольшие, маслянистые огоньки. Это все, что осталось от лейтенанта. Еще две секунды, и он добежал бы до цели.

Мне его не жаль. Он был дураком. Покидание немецкого вермахта — операция, требующая тщательного планирования. Лейтенант получил по заслугам. Он находился в Гермерсхайме под надзором обер-фельдфебеля Шёна и должен был понимать, что за ним следят. Атака продолжается. Мы пробиваемся через целый мир дотов, через оборонительные сооружения на подступах к Москве. То и дело с лица земли исчезают деревни. Приходится сражаться за каждый метр территории. Над рекой наведены новые мосты, и танки, полевая артиллерия, особые подразделения, тяжелая артиллерия катят по ним к московскому горизонту, ясно видимому вдали.

Мы сражаемся всю ночь с разбитыми армиями, которые отказываются сдаться. Приходится ликвидировать буквально каждый взвод. От домов ничего не остается. Русские, отступая, используют тактику выжженной земли. Они лучше уничтожат все, чем оставят нам.

Каждый час холод становится все более жутким. Пятьдесят два градуса ниже нуля. Зимней смазки для автоматического оружия у нас нет. Мы привязываем горячие камни к замкам, чтобы они не промерзали. Наша жизнь зависит от ручных и станковых пулеметов.

«Кофемолки», старые бипланы ПО-2 с прикрепленными к фюзеляжу маленькими бомбами, налетают, как только темнеет. Мы слышим их приближение, и пока их моторы стучат и кашляют, опасности нет. Когда они стихают, мы бросаемся в укрытие. Шелест в воздухе, проносящаяся по снегу тень — и крики раненых после взрыва. Как-то ночью Порта сбил один самолет. Летчик убил трех наших, потом застрелился, и теперь у нас пропала охота приближаться к сбитым русским летчикам.

Мы разводим большой костер. Это опасно, но холод невыносимый, и нам нужны горячие камни для пулеметов. Через несколько секунд после того, как наш костер вспыхивает, дьявольские 75-миллиметровые пушки открывают по нам стрельбу. Русские корректировщики не могут не видеть костров, а где огонь, там и мы.

— У меня костный мозг превращается в лед! — стонет Порта и сует под шинель горячий камень.

— Господи, до чего ж холодно, — в отчаянии вскрикивает Штеге, прыгая с ноги на ногу. — Пусть меня ранят и избавят от всего этого. Я готов пожертвовать ногой ради теплой госпитальной койки.

Барселона изо всех сил трет лицо, беспокоясь о носе, который уже опасно белеет.

— Не так грубо, а то останешься без нюхалки! — предостерегает его Порта. — Три снегом! Только им можно оттереть замерзший нос!

Барселона был не первым, кто лишился носа. Нос внезапно оказывается у тебя в руке, на его месте остается дыра.

— Проклятые вши! — кричит Порта и яростно чешется, как заеденная блохами собака. — Они не оставят тебя в покое, пока не превратишься в сосульку. Как только согреешься и завалишься поспать, они снова начнут ползать по тебе!

— C'est la guerre [79] , — отвечает Легионер. — Даже красные вши против нас!

Я сую под мундир горячий камень. Как только он касается кожи, начинается зуд. Вши ползут к теплому месту.

— Этим минипартизанам сказано о приказе Сталина, — объясняет Барселона. — Не давать фашистским захватчикам ни минуты покоя.

— Тогда они не должны докучать мне, — замечает Порта. — Я никогда не был фашистом. Скажи им, пусть перебираются на Юлиуса! В нем полно коричневой нацистской крови!

— Даже не верится, что мы приближаемся к Москве, — говорит Штеге. — Полтора месяца назад в это никто не поверил бы. Теперь нам нужно только войти в город, и мы получим отдых на две недели. Сталин притихнет, когда мы войдем на Красную площадь!

— Кремль дальше, чем ты думаешь, — говорит Порта, сильно колотя рукой об руку.

— Нам он уже виден, — сердито возражает Штеге.

— Мы видели Англию, но разве ж вошли туда? — сухо отвечает Порта. — Партия и генералы слишком уж хвастались. Лорды будут работать пастухами и прислугой. Букингемский дворец превратится в офицерский публичный дом. Мы, немцы, страдаем чрезмерным самомнением. «Господи, покарай Англию», — сказал кайзер, когда понял, что не может сделать этого сам. Теперь Адольф ищет жезл Моисея, чтобы разделить воды, но он хранится в стеклянной витрине в Британском музее в Лондоне! По моему скромному мнению, здесь, под Москвой, наш австриец потерпит полный разгром. Разве ты еще не понял, что за свихнувшаяся публика эти маляры? Многие из них мародеры. Возьми лейтенанта Пика из артиллерийского взвода. У него в Берлине малярная фирма. Мы на днях поссорились с ним. «Мы еще увидимся в "Каноссе", — крикнул он мне вслед. — Ты узнаешь меня!» Ему никогда не встретиться со мной. Все знают, что «Каносса» — это бар педиков на Гендарменмаркт. Никто оттуда не смеет войти в находящуюся напротив «Хитрую собаку». Если лейтенант Пик появится там, ему тут же нарисуют побелкой крест на заднице.

— Победа уже близка, — убежденно кричит Барселона. — Завтра вечером мы будем трахать московских шлюх, а через неделю поедем в отпуск!

— Ничего, еще поумнеешь, — снисходительно улыбается Порта. — Бюро путешествий Адольфа задаст нам до конца жизни немало бессонных ночей.

Когда к нам приходит смена, русские начинают обстреливать этот участок из минометов и полевых орудий. Контузии непрерывно следуют одна за другой, в заснеженной земле появляются громадные воронки. Из леса толпой выбегают русские пехотинцы.

— Ура Сталину, ура Сталину! — несется звериный рев.

Из развалин появляются измотанные немецкие подразделения. Вспышки взрывов освещают атакующие орды, бесконечно струящиеся из-за деревьев.

Мы с лихорадочной поспешностью устанавливаем пулеметы. Штыки мерцают в призрачном свете бесчисленных взрывов. Гранаты лежат наготове на бруствере траншеи, с них свисают фарфоровые кольца. Если русские прорвутся, нам конец. Нас слишком мало, чтобы одержать победу в рукопашном бою. Осталось всего несколько тех, кто принимал участие во вторжении двадцать второго июня. Остальные устелили своими телами дорогу от Брест-Литовска через Минск к Киеву, а от Киева к Москве. Тысячи их поплыли трупами по Волге и по Днепру, достойно погибнув за великую Германию и фюрера!