Умный выстрел - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Нестеров cтр.№ 28

Утром я увидел совсем другую женщину, непохожую ни на трепетную любовницу, ни на строгую судью. Это была насмерть перепуганная особа, неспособная связать и двух слов.

— А… значит, вот вы как!.. Такие вот приемы у вас, да?.. Судью на мыло?..

Раньше я полагал, что судья о команде президента (включая ее методы) знает на порядок больше и, возможно, сталкивалась с таким давлением, с последствиями таких обращений или контактов. Оказалось, я ошибся.

Сошина, надо отдать ей должное, стала быстро успокаиваться. Принесла мою одежду и швырнула на кровать. Распахнув халат, едва сдерживая обиду, бросила мне в лицо:

— А без этого было нельзя?.. Какие же вы у себя там подонки! Вон из моего дома!

— Откуда узнала? — Я встал с кровати и начал одеваться. Она отвернулась; я мог поклясться, что она покраснела. — Интернет, телевизор, радио?

Сошина вместо ответа щелкнула клавишей на маленьком телевизоре в спальне и вышла.

Я нашел ее на кухне. Она плакала, уронив голову на сложенные на столе руки. Ей было больно и страшно оттого, что дала кров убийце и провела с ним ночь в одной постели. Я ушел, также не проронив ни слова в свое оправдание. Пока что такая ситуация была мне на руку. Возможно, я ошибся, но время покажет.

Остановившись между третьим и вторым этажами, я набрал номер майора Михайлова.

— У меня есть для тебя материал, — сообщил я ему.

— Хорошо, — ответил он. — Я жду тебя.

Выйдя из подъезда, я глазам своим не поверил: тот самый «Чероки» с парктроником и прочими бесполезными, на мой взгляд, причиндалами.

Майор открыл дверцу со стороны пассажира и кивком головы усадил меня в машину.

— Ты опережаешь события, — сказал я ему.

— Точно! — фальшиво обрадовался он. — Жду тебя битый час.

— Кто настучал?

— Ну ты же знаешь правило: мы не сдаем своих информаторов. — Михайлов бросил мне на колени наручники: — Обойдешься без посторонней помощи?

— Лучше посмотри вот это.

Я выбрал из списка ролик, датированный вчерашним числом, и запустил его; камеру передал Михайлову. Майор прищурился, вглядываясь в 3-инчевый экран. Сбоку мне не было видно картинку, но я, ориентируясь на звуковую дорожку, отчетливо представлял ее. Щелчки — выстрелы (два в жертву, четыре в меня). Глуховатый стук — мои шаги по бетонной дорожке. Шелест — распахнулась входная дверь, вскрик женщины, мой голос, олицетворяющий верх самообладания, эмоциональный допрос — как момент истины…

— Похоже, не ты убил Перевозчикова, — нарушил молчание Михайлов. — Но ты мог быть заодно с убийцей. Ладно, ничего не говори. Мне нужно время — изучить эту видеозапись. Заодно ознакомиться с твоими показаниями.

— Которые я дам в твоем кабинете.

— Ты прямо все на лету схватываешь. Приятно иметь дело с умными людьми.

«Я обещал вытащить тебя, я обещание выполнил. Я всегда держу слово. А ты?» — «Что я?» — «Еще до ареста ты обещал завязать…»

Слух у меня не музыкальный, но тонко воспринимающий разновидности звучания. Я мог бы описать внешность убийцы, запавшую мне в память. С одной стороны, зачем — когда образ его сохранился в моей памяти и в памяти фотоаппарата. А с другой — на него мне нужно было смотреть глазами, а не воспроизводить образы.

За этой работой меня и застал мой отец… Как всегда, он нагрянул неожиданно, без предварительного звонка, как будто я был под домашним арестом, а отец мой — надзирателем. Он опекал меня, тридцатилетнего бугая. Я уважал его родительские чувства, но принять их — с высоты своего сыновнего раздражения — не мог. Но виду не подал. Как всегда, я засуетился, бросил ему, пожав руку: «Сейчас сварганю кофе». Пока я наливал в электрочайник воду, а потом ждал, когда она закипит, подбирал тему конкретного разговора с отцом. Хотя даже долгое молчание вдвоем могло подзарядить нас обоих. Он в этом вопросе понимал лучше меня, и его жизненная батарейка была куда мощнее.

— Не хочешь одеться? — спросил он, указав место на столе, куда я должен был поставить кофе.

Я был в трусах, но у себя дома. Однако нужно было что-то ответить, и я отшутился:

— Мастеру эротики одежда ни к чему.

— Работаешь над тенями? — отец кивком головы показал на лист бумаги, уходя от темы под названием «Полный Пи, или Профессия моего сына», которой он, как мне казалось, стеснялся.

— В точку попал, — ответил я. — Пытаюсь изобразить человека, которого видел только со спины.

— Величина фигуры зависит от ее масштаба, и наоборот. На твоем рисунке я вижу несколько ошибок. Могу помочь.

— А это идея! — не раздумывая, согласился я. И глянул на родителя как на штатного рисовальщика.

Заодно нашлась тема, способная заполнить все время и весь смысл нашего общения. Этакое деловое сотрудничество. Я не представлял, каким результатом оно закончится, но был рад отцовской инициативе.

Он заточил пару карандашей прямо над письменным столом, и стружки придали его поверхности рабочий, действительно деловой вид. Отложив карандаши в сторону, отец смахнул стружку в ладонь и положил эту вспушенную горку в пепельницу.

— Начни с фона, — попросил он, закрепив чистый лист бумаги в планшете и положив его на колено. Я заметил, что сейчас он похож на уличного рисовальщика.

Являясь наполовину военным человеком, я мог сносно излагать лишь на бумаге (мои рапорты всегда отличались капелькой художественности, были лаконичны и законченны). На словах я объяснялся хуже и в этом плане мог назвать себя косноязычным. А так я был коммуникабельным и всегда находил общий язык с кем угодно. Вдруг я вспомнил свою первую учительницу. Она мне сказала, обращаясь к классу: «Баженов, ты с голоду не умрешь. У тебя всегда каша во рту». Хорошо, что это был четвертый класс, а мне пошел двенадцатый год, иначе я сделался бы заикой, получив этакую психологическую травму. В то время я уже занимался боксом, но отыскивал глазами не уязвимости учительницы — подбородок, печень, — я пялился на ее высокую, можно сказать, молочную грудь. И выдал: «Вы тоже с голоду не помрете». Если бы сейчас я напомнил об этом эпизоде отцу, он бы рассмеялся. Но тогда его вызвали в школу и ему было не до смеха. Он встал на мою защиту и как педагог, и как отец, ничего не зная о «молочной подоплеке» моего выпада. Это был приличный джеб, который вывел учительницу из равновесия. Короче, она была учительницей, которой самой была нужна учительница.

— Лунная ночь. Двор одноэтажного кирпичного дома. Над кирпичным же порталом приглушенный свет. Он ложится полукругом над двускатной крышей портала, над мокрым от недавнего дождя газоном. Пол выложен сероватой плиткой, входная дверь смотрится массивно, несмотря на ее верхнюю застекленную и зарешеченную часть. П-образная часть входа в портал находится в тени. Человек в этом проеме кажется неподвижным, как манекен.