Штрафбат смертников. За НЕправое дело - читать онлайн книгу. Автор: Хайнц Гюнтер Конзалик, Расс Шнайдер cтр.№ 127

— Спасибо, что навестили меня, парни, — произнес Молль. — Когда я выберусь отсюда, то подниму шум. Думаю, что меня все еще держат здесь потому, что боятся скандала. Они просто хотят досадить мне. Ладно, ступайте!

Он пожал им руки и похлопал по плечу. Они ответили ему тем же.

Неожиданно Кордтс понял чувства Молля и испытал такой же гнев в отношении здешних порядков. Ему очень хотелось поскорее выбраться из госпиталя, и поэтому он не стал устраивать сцен. Это потребовало от него немалых усилий, и он был рад, когда Фрайтаг озвучил его мысли.

— Вы должны нормально обращаться с этими парнями, слышите?! — вспыхнул тот. — Вы даже представления не имеете о том, что им пришлось пережить. С ними следует вести себя как с героями, как с богами! Вы должны понять их. Так что относитесь к ним с уважением, слышите? Когда война закончится, мы непременно вернемся. Знайте об этом!

Медсестра осталась такой же невозмутимой, что и раньше, и на ее лице промелькнула легкая грусть.

— Все в порядке, господа. Да, я понимаю вас. Надеюсь, вы сами найдете выход, — ответила она, и к ней вернулась прежняя строгость. — Здесь, в тылу, мы всегда помним о вас.

Когда они оказались в коридоре и зашагали к выходу, Фрайтаг пробормотал какую–то вульгарную фразу.

Вскоре они вернулись в город. Кордтс почувствовал, что гнев прямо–таки рвется из горла наружу. Фрайтаг, видимо, находился в таком же состоянии. Это было совершенно нормальное ощущение, подобное хорошему или скверному настроению или полному безразличию, и они просто продолжали двигаться дальше. Оба понимали, что за ними следуют ночные кошмары, следуют неотвязно, однако в дневное время держатся на почтительном расстоянии.

— Обращаться как с богами, — произнес Кордтс и встряхнул головой. — Это же надо! Откуда ты выкопал эти слова?

— Сам не знаю. Но ведь так и должно быть.

Кордтсу было в эти минуты не слишком весело, но он все равно рассмеялся, заставив рассмеяться и Фрайтага. Кордтс уже жалел, что они поехали сюда, однако сделанного уже никак не исправишь. И еще он пожалел, что не высказал, как Фрайтаг, медсестре все, что он о ней думает.

Им обоим захотелось выпить пива. Им всегда хотелось пива, но на этот раз потребность в нем оказалась особенно острой. У них еще оставалось немного свободного времени, и они зашли в привокзальное кафе.

Кордтсу хотелось поскорее выкинуть из головы все это. Он все еще неотступно думал об Эрике и поэтому не сразу поднес к губам кружку с пивом.

Когда он в последний раз видел ее, она плакала, пытаясь отвернуть голову в сторону, чтобы ее слезы остались незамеченными. Ему стало стыдно, что тогда в нем даже не шевельнулась жалость и он не проявил желания узнать причину ее расстроенных чувств. Он понимал, что поступил скверно, однако уже ничего не мог исправить. Вместе с тем ему хотелось обсудить странное поведение Молля с Фрайтагом, который как будто угадал его желание, заговорив первым.

— О какой такой эвтаназии он там болтал?

— Ты тоже обратил на это внимание? — вопросом на вопрос ответил Кордтс.

— А что это?

— Что это такое? Да ты просто невежда, парень. Тебе сколько лет?

— Я честно признаюсь, что многих слов не знаю и не понимаю их значения. Я не доучился в школе. Пришлось бросить учебу, чтобы помогать моей чертовой матушке вести хозяйство.

— Твоей чертовой матушке, — механически повторил Кордтс. У него не было сейчас никакого желания объяснять что–либо.

Фрайтаг подозрительно посмотрел на него.

— Никогда не слышал такого слова.

— Ты еще молод, — отозвался Кордтс. — Оно вошло в обиход много лет назад, и эта тема обсуждается до сих пор и считается шарлатанством.

— Так, значит, Молль нес обычную чушь?

— Не знаю, — признался Кордтс. — Хотя, конечно, это была настоящая чушь. Мне кажется, что он просто разозлился на этих придурков. Пока он сидит там взаперти, ему в голову лезет всякая дрянь.

Кордтс был вполне уверен в том, что сказал. Если у него и имелись сомнения, то только потому, что в последнее время он допускал, что в жизни все возможно, однако слова Молля представлялись ему полной ерундой. Сам он толком и не помнил об эвтаназии. До войны какой–то церковник высокого сана говорил с Гитлером на эту тему, но из этого вроде бы ничего не вышло.

— Дело в том, что в свое время Адольф наговорил всякой чуши, так что всего и не упомнишь.

— Все верно.

— Точно. Теперь война — его главная забота.

— Понятно, — отозвался Фрайтаг.

На самом деле он ничего не понял, хотя с интересом выслушал Кордтса. Самому Кордтсу больше не хотелось развивать эту тему. Его тянуло поговорить о чем–нибудь другом или просто выпить пива. Расспросы Фрайтага казались ему бессмысленными, и в настоящий момент ему не хотелось говорить ни о чем, кроме мечтаний любого мужчины, вроде раздетых женщин на необитаемом острове.

Он снял с рукава бронзовый щиток и положил его на стол рядом с пивными кружками. Затем пощелкал по нему ногтем, перевернул и покрутил его вокруг своей оси, как будто это была миниатюрная карусель. Сейчас голова его была свободна от всяких мыслей, и он поймал себя на том, что беспричинно улыбается.

— Хватит. Перестань.

Кордтс поднял голову и посмотрел на Фрайтага.

— Что? Понял. Хорошо. — Он вернул щиток на прежнее место и излишне громко произнес: — Так точно, герр оберфельдфебель! Ты только подумай, что мы снова будем повторять эти слова через пару дней.

Подъехал поезд, и они сели в него. Поезд тронулся.

Старинный каменный город.

Над обширным зеленым пространством окраин, по которым двигалась их рота, по–прежнему маячили приземистые белые башни, побитые артобстрелом и полуразрушенные, однако устоявшие на своих местах.

Рота двигалась через капустное поле, за которым давно уже никто не ухаживал, правда, захватчики и пытались приспособить кое–какие из этих полей под свои продовольственные нужды. Огороды посреди бомбовых воронок. Они прошли дальше по густо заросшему лугу, за которым уже давно никто не следил, если следил вообще, и трава колыхалась у них под ногами, словно пыталась догнать облака у них над головой. Где–то она достигала щиколоток, где–то — икр, но они шли через нее, разбредясь в разные стороны отдельными цепями, и только очень опытный наблюдатель мог на глазок определить, какой численности подразделение движется по лугу. Увы, это была всего лишь рота. На фоне ландшафта большие отряды казались малочисленными, небольшие — совсем крошечными. Каждая такая цепь оставалась в пределах видимости других цепей, однако соблюдала дистанцию в целях минимизации потерь. Впрочем, до передовой им оставалось идти еще несколько километров. Однако всегда есть угроза угодить под внезапный залп вражеских орудий. Впереди, там, куда они направлялись, артиллерийский огонь велся уже прицельно.