Казачья Вандея - читать онлайн книгу. Автор: Александр Голубинцев cтр.№ 36

При формировании мною штаба конной группы штаб 2-го корпуса создал для меня некоторые затруднения, что видно из цитируемого ниже письма начальника штаба корпуса, переданного по телефону:

«Секретно.

Нач. конгруппы генералу Голубинцеву.

При формировании штагруппы комкор приказал принять к сведению, дабы полковник Борцевич оставался наштадивом 4-й Конной, и если трудно будет вашему наштабригу справиться с контрдолжностью наштагруппы, комкор разрешил взять для себя из 4-й Конной бригады причисленного к генштабу войск старшину Хохлачева, очень дельного и доблестного наштабрига 4-й Конной. Для удобства управления конницей комкор разрешил из четырех бригад, по вашему усмотрению, две дивизии по 2 бригады, возложив на один из штабов присоединившейся к 14-й бригаде бригады обязанности штадива конной.

Полковник Борцевич последнее время совершенно не несет обязанностей наштадива, не дает донесений и становится в оппозицию с штакором. Этому не время. Под Персияновкой надо напрячь все силы моральные и физические начальствующих лиц, дабы успех был обеспечен за нами. Комкор с своей стороны примет меры, дабы из района Раздорской совместно с вашей конной группой и сводной дивизией ударить во фланг врага, наступающего на Персияновку. Из прилагаемой директивы вы увидите, где генерал Мамонтов, уже разбивший 15-ю дивизию и захвативший 1000 пленных и 11 орудий. Он сосредотачивается в Кутейников-Несветский, так как развить успех не было времени.

Очень жаль, что Вы нездоровы, но я надеюсь, Ваше Превосходительство, что Бог даст вам настолько силы, чтобы исполнить возложенную на вас задачу. Одно только неприятно, что Ваша бригада сильно разложилась и по духу почти красная, и вся вина в командном составе, что они не требуют от казаков исполнения долга — необходимо вдохнуть в их души бодрость для окончательной победы. Ведя непрерывную разведку и не теряя соприкосновения с врагом, мы общими силами обрушимся на врага против 3-го корпуса, который отходит на высоты у станции Персияновка. Когда Вы нас ориентируете и установите посты летучей почты в Раздорской, то Вы получите окончательную обстановку перед генеральным сражением. Извините за простоту обращения, но я казак и верю в благополучный исход борьбы за наше правое дело. Еще раз Бог Вам в помощь…

Врид наштакор Генштаба полковник Одноглазков».

Это письмо создало для меня затруднение главным образом в назначении начальника штаба группы. Как найти выход из положения? Полковник Борцевич, естественно, должен быть назначен начальником штаба конной группы как старший офицер Генерального штаба в группе. Объяснить ему, почему я его обхожу, я также не мог, так как письмо наштакора было секретного характера. Рекомендуемого войскового старшину Хохлачева, ускоренного выпуска Военной академии, хотя и очень способного и дельного офицера, моего сослуживца еще в мирное время по 3-му Донскому казачьему полку царской армии, я также не мог назначить, ибо, не говоря уже о неудобстве нарушения принципа старшинства и назначения подчиненного начальником, еще другое обстоятельство мешало, а именно, по мнению начальника 4-й Конной дивизии, взять из 4-й бригады войскового старшину Хохлачева — это значит лишить бригаду управления, так как ввиду слабости комбрига бригадой фактически командовал Хохлачев. Выход был только — назначить временным наштагруппы войскового старшину Корнеева, наштабрига 14-й Отдельной конной. Результат не замедлил оказаться. Чувствовалось, что наштадив 4-й обижен, и распоряжения штаба группы исполнялись 4-й дивизией как-то неохотно и вяло: «как прикажете». Ждать проявления инициативы 4-й дивизией при настоящем положении, если бы того требовала обстановка, не приходилось, а время было тяжелое и пассивный образ действий мог привести к катастрофе, а взыскивать и отрешать также было не время. Учитывая создавшееся положение, я решил действовать по обстановке и через два дня начальником штаба конной группы назначил полковника Борцевича.

Надо сказать еще несколько слов о состоянии частей конной группы. О боевом составе 14-й Отдельной бригады я уже упомянул, а также о том, в какое состояние она была приведена за время пребывания, по меткому казачьему выражению, «в зятьях» во 2-м корпусе. Что же касается 4-й Конной дивизии, то она совершенно потеряла и сердце и все пулеметы. Пулеметные команды были готовы, и пулеметы ожидались из Новочеркасска каждый день; что же касается сердца… «сердце» тоже, надо было полагать, через несколько дней нашлось бы, но в эти несколько дней что-то надо сделать. Путем маневра мы одержали некоторые успехи — наступление красных было приостановлено. Без решительного результата, но с некоторым перевесом в нашу сторону группа вела бои в районе Садковского и Мокрой Ольховки с частями корпуса Буденного. У хутора Мокрой Ольховки при столкновении наших разъездов с красными два казака 14-й бригады попали в плен к Буденному, но на другой день им удалось бежать в свои части. При опросе этих казаков в штабе они рассказали следующее.

Когда их привели к Буденному, тот в это время обедал и сам пожелал сделать опрос пленным. Спросив, какой части и задав еще несколько вопросов, на которые казаки не могли или не хотели ответить, Буденный обругал их скверной бранью полусурово, полудобродушно:

— Ах, вы, Голубинцевские б-ди! Хотите есть?

Казаки, переминаясь с ноги на ногу, ответили: «Так точно, товарищ, желаем».

— Садитесь! — и, посадив их с собою за стол, старался получить от них некоторые сведения.

По рассказу этих же казаков, служивших когда-то в 3-м Донском казачьем полку Императорской армии, начальником штаба у Буденного был прапорщик Зотов, бывший вахмистр 1-й сотни 3-го Донского казачьего полка. Я этого Зотова отлично помню. Человек уже пожилой и когда-то дельный и строгий вахмистр. В конце войны был командирован полком в одну из школ прапорщиков.

Попал он к красным, по-видимому, случайно, так как в полку был добросовестным и ревностным служакой, во время революции держался безукоризненно.

В начале января 1918 года, будучи в Новочеркасске, я неожиданно встретил его в офицерском собрании.

— Здравствуйте, Зотов!

— Здравия желаю, господин полковник.

— Что вы здесь делаете, в Новочеркасске?

— Да вот, господин полковник, кончил школу и еду домой в отпуск.

— А потом куда?

— Не могу знать, куда-нибудь в конный полк желал бы, боюсь, как бы не попасть в пехоту.

— Приезжайте ко мне, в наш 3-й полк, в Глазуновку, я буду рад вас видеть.

— Покорнейше благодарю, господин полковник, сочту за честь и счастье служить в родном полку, непременно приеду.

На этом разговор наш кончился. Очевидно, по приезде к себе в станицу он попал к красным, там остался и как бы по инерции сделал карьеру, окончил в Петербурге Красную военную академию и впоследствии был командиром 3-го кавалерийского корпуса.

Эти последние сведения я случайно узнал в двадцатых годах, уже будучи в эмиграции, из советского журнала «Огонек», где в числе помещенных портретов красных «генералов», окончивших Военную академию, красовался и портрет Зотова с надписью: «С. А. Зотов, командир 3-го кавалерийского корпуса, бывший нач. полевого штаба Буденного».