Жы-Шы - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Четверухин cтр.№ 32

– Пишут, что ты со своей бандой после концерта в Саратове справлял нужду на их городском кладбище. Прямо на памятники. Что-то новенькое. Вандализма я за тобой раньше не замечал.

– Когда писали, что в Рязани я лишил девственности семнадцатилетнюю школьницу, ты почему-то не высказывался насчет рискованного секса. Ты вообще не интересовался, насколько это совпадает с действительностью. Ведь количество концертов после этой публикации увеличилось. В других городах люди захотели, чтобы газеты написали, что я и у них отметился.

– А сейчас меня это очень интересует. Не забывай, ты – мой подопечный.

– Это ты не забывай, что я – не твоя собственность. Ты занимаешься моими делами, управляешь бизнесом и зарабатываешь на этом хорошие деньги. Не нужно требовать от меня отчета в мелочах!

– Это – не мелочь, ма шер! Ты отлично играешь свою роль, но не перегибай палку! Секс и вандализм – не одно и то же! Не думаю, чтобы в других городах захотели, чтобы ты приехал и обоссал их кладбища. А когда они не хотят, это отражается на доходах. На твоих и на моих!

– А шел бы ты в жопу со своими доходами, если все еще веришь газетам!

Лицо Гвидо покрылось оранжевого цвета пятнами. Я и сам не ожидал от себя такой наглости. Послать в жопу продюсера, с которым работаешь, – каково?! Что скажут о наших нравах потомки своим глупым детям? Между нами, я уже пару раз посылал Гвидо. Но всегда – с глазу на глаз. На людях такое случилось впервые. Я уже порядком надрался, слегка вмазался коксом, но, со странным чувством уязвимости и растерянности, мог отдавать себе отчет, что я послал Гвидо – это невероятно! – только для того, чтобы порисоваться перед девчонкой! Перед этой заблеванной замарашкой в вульгарном красном платье, которая выскочила из туалета, с такими мерцающими глазами… Мистер Лавэй, что со мной происходит?!

Лицо Гвидо играло пятнами, как цветомузыка, а я ждал его реакции. Что он выкинет, старая пиранья? Отматерит меня в ответ? Ударит? Спляшет джигу на моем позвоночнике? Гвидо удивил. Он справился с собой:

– Ха-ха! Бисексуальные замашки? Хорошо, ма шер, мы вернемся к этому разговору, когда от твоих концертов начнут отказываться. Кстати, цена на них уже падает, ты в курсе… А пока я не хочу ссориться. У меня только есть к тебе одна просьба, – Гвидо обхватил меня за плечи и увлек прочь от остальных, а когда нас никто не мог услышать, процедил сквозь зубы: – Это даже не просьба, гаденыш, это ультиматум! Ни при каких – слышишь! – ни при каких обстоятельствах не трогай эту девочку! Ни взглядом, ни пальцем, ни тем более своим неразборчивым Ланселотом! Ты понял? Я на днях подписываю с ней контракт, и для нее будет очень – ты слышишь! – очень плохо, если она хоть на секунду попадет под твое влияние!

– Ты?! С ней?! – я не поверил своим ушам. – Контракт?! – Я оттолкнул Гвидо, как сковородку, о которую обжегся.

– Пойми, ты, самовлюбленный эгоист, – Гвидо снова перешел на вкрадчивый шепот, – я никому не позволю загубить мне нового артиста! А если эта девочка хоть на миг вообразит тебя героем, ее карьере – конец! Она нужна мне в абсолютном сиянии своей чистоты! Натуральном, несделанном, неспродюсированном! Это – ее природа, и таков будет ее образ на сцене. А общение с тобой любого ангела превращает в вульгарного джанки! Понял?! Только попробуй ее испортить! Я тебя предупредил!

– А если я тебя не услышал, то – что?! Закажешь меня своим ростовским партнерам? – если честно, я еще никогда не видел Гвидо таким страстным. Даже не думал, что он способен на сильные эмоции.

– Да нет, змееныш, зачем мне душить курочку, которая какает яичками Фаберже? Просто если моя новая артистка вдруг, с какого-то перепугу вообразит тебя героем, до ее сведения будут оперативно доведены некоторые детали твоей творческой биографии. И то, как тебе, пермскому люмпену, сочиняли этот бунтарский имидж. Ты еще не забыл, как преподаватель по актерскому мастерству репетировал с тобой твой первый мат на пресс-конференции? А как тебе ставили этот дикий взгляд исподлобья, а? Не забыл? И то, как тебе, деклассированному лоху, сочиняли песни, которые запела страна? Твой первый альбом?! Вместо этих идиотских баллад, с которыми ты ко мне приперся? Забыл? А мы напомним. И тебе, и ей.

– Ну, ты гнида!

– О! – его истерика мгновенно гаснет. – Вижу, ты понял, мой умный мальчик. Заметано, ма шер, – Гвидо тут же нацепил фирменную улыбочку Джека Николсона, похлопал меня по плечу и удалился, время от времени оборачиваясь и постреливая в меня из пальца.

А я на своих кривых и полусогнутых отправился в противоположную сторону. К бару! Внутри меня – пустыня недоумения, вокруг меня – светская Москва. Вечеринка «GQ». Мне улыбаются топ-модели в отставке и подозрительно прищуриваются их богатые мужья. Они-то знают, что их новоиспеченные жены были влюблены в меня задолго до выхода на свою «модельную» пенсию в неполные тридцать лет. Мне строят глазки юные пиарщицы, которых расплодилось по Москве, как бактерий в организме, лишенном иммунитета. Да мне – по фигу! Отличная работа для девушек: делаешь то, к чему приспособлен природой – строишь глазки, болтаешь анлимитед и получаешь за это немного денег, но главное – получаешь образ жизни, статус и перспективу. Сказать знакомым: «Я – пиарщица» всегда лучше, чем признаться: «Я секретарша».

Я протиснулся к стойке и немедленно получил свою порцию виски. Я выпил, но так и не понял, что со мной происходит. Гвидо прав, конечно, я не должен вмешиваться в его дела. Почему я должен возникать из табакерки и, как последний варвар, разрушать то, что он создает. Тем более Гвидо – отличный продюсер. Своим сумасшедшим, даже с точки зрения русской версии журнала Forbes заработкам я во многом обязан Гвидо. Артист, да еще такой неуравновешенный, как я, да еще с такой предрасположенностью к хаосу, к беспределу и анархии, не может в одиночку делать бизнес на самом себе. Да и какое мне дело до этой девчонки? Гвидо прав по всем статьям. Я попытался зомбировать себя детской считалкой, но быстро понял, что все мои мысли – сплошные самоуговоры. Я обречен. Я раб своих инстинктов. Если желание рвется из меня наружу, я не в силах его сдержать… Оно быстро превращается в намерение и транзитом – в поступок. Раб своей собственной лампы. Так я и сказал художнику Никасу, который поблизости полировал талию блондинке с диадемкой-ящерицей в волосах:

– Дружище, ты не мог бы меня выручить?

– Сколько?

– Нет, не это… Видишь вон ту рыженькую в красном бикини рядом с Гвидо? Выведи, пожалуйста, ее из клуба, только так, чтобы Гвидо не заметил. Получится?

– Ты уверен, мой маленький популярный дурачок?

– Йес, сэр! Йес, сэр? Да? Я – дурачок! Я твой должник.

– Смотри!

Спустя десять минут они, держась за руки, выскочили на крыльцо под расстрел немногочисленных потрепанных папарацци.

– Твой Гвидо просто рабовладелец. Я не мог уговорить его отпустить девушку потанцевать со мной! Пришлось схватить ее и утащить на танцпол, попросив Гвидо, напоследок не стрелять мне в спину. И знаешь, почему он не выстрелил? Только потому, что не захотел выглядеть гангстером перед журналистами, – с этими словами Никас вложил узкую ладонь Леры в мою влажную ладонь. – Владей!