После прочтения уничтожить. Пособие для городского партизана - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Цветков cтр.№ 80

Когда ученики спросили поэта об абсолютной истине, творящей мир, он отвечал: «Ищи не у кафедры, ищи у виселицы!». Они вспоминали эти слова, когда, завернув тело казненного учителя в три савана, положили его в землю лицом к Мекке.

Вместо слова «мечеть» они говорят «Джами». Утром будят крики чаек и пение оттуда. В отличие от разного другого пения, увеличенный мегафонами голос с минаретов, повторяясь и накрывая город с разницей в часть секунды, мобилизует и говорит тебе, не понимающему ни слова, кроме «Аллах», что если ты и не молишься, по крайней мере, спать не должен. «Хаиия Аляааль-Фаляаах. Лля Илляяхээ Илляя Ллааах» — на третье, ну, четвертое утро начинаешь с удивлением распознавать слова утреннего азана. «Спешите к спасению!». Персидский поэт всю жизнь удивлялся тому, что человек не умирает от любви, услышав утренний голос муэдзина.

В моем случае пели из Соколу Мехмед Паши. Шедевр, внутри которого чувствуешь себя посетителем компьютерной голограммы. «Блэк стоун ин Кааба» — говорит знакомый «талиб» т.е. студент медресе, указывая на черные, взятые в золото, точки над входом, в михрабе и в минбаре. Дальше разговор начинается о Боге и тебе предлагают сменить имя на «Ахмед». Честно обещаешь подумать. Старенький имам в трогательной вязаной шапочке протягивает свои фотографии интерьера, действительно, гораздо лучше сувенирных. Все главные стамбульские мечети примерно одинаковы т.е. прекрасны и выбрать невозможно. В них гораздо больше света и места и гораздо меньше предметов, чем у христиан. Цветные окна с мелкой радужной растительностью, переходящей в аяты Корана, помогают понять, что имели в виду архитекторы московской станции метро «Павелецкая». Бирюзовые изразцы и белые арабские имена по синему кафелю делают глазу холодно. Множество выгнутых каменных парусов примыкает к куполу, в котором золотом написано по зеленому, или по синему, всё, что стоит знать человеку, сумевшему так высоко задрать голову и не упасть назад. Падение ниц во время салята (молитвы) означает просьбу растений, поясной поклон — просьбу животных, а стояние в полный рост — преданность человека как «единственного наместника Всевышнего на земле». Железные люстры на цепях свисают с купола так низко, что стеклянный стакан достаешь рукой. Из-за этого любая мечеть исчерчена тонкими вертикалями цепей и кажется выше себя самой. За века внутренний мрамор везде подтаял и выглядит-ощущается как весенний лёд.

В Голубой Мечети берешь пластиковую кружку с покемонами и пьешь прямо из этого мрамора талую студеную воду. Ноги наслаждаются ковром. Подтверждая наивную версию, что все совершенные формы подсмотрены человеком в природе, михраб, указующий на Мекку, есть увеличенный оттиск местной, вызывающе геометричной, шишки. Рядом часы: время молитвы по Мекке и другим городам.

В еще одном шедевре — Рюстем-Паши часы электронные, с красными цифрами. Изразцовая Кааба у входа. Минареты отовсюду нацелены на неё, как меридианы на полюс. Резные с перламутром двери скрыты зеленым кожаным входом.

Кючук Айя-София совсем у Мраморного моря, выстроена незадолго до большой Софии, естественно, как православный храм. Стоит своей старшей сестры. Описать её внутреннее обаяние невозможно, но идти туда нужно обязательно. Очень приветливый имам, узнав, что твои друзья в Исламском Комитете, а сам ты издатель Гейдара Джемаля, отпирает тебе мечеть и оставляет одного в раю, а потом уводит на полдня пить чай и жалуется на то, что верующих собирается мало, пылесосить ковер приходится самому, а американцы бомбят Ирак. Хочется рассказать ему о московском панке Илье Фальковском, читающим исламский рэп, индастриэл-группе «Шейх Мансур» или арабских сэмплах на последнем альбоме «Министри», но не хватает скромных запасов английского. Поэтому больше слушаешь, вежливо переспрашивая. Снаружи порхают, громко веселясь, девушки в черном — «одни глаза».

Шариатисты мечтают открыто править и даже уже были у власти в середине 1990-ых. Разрешили в университете ношение тюрбанов. Суфийские ордена мечтают править, не имея власти, у них своё радио и несколько газет. Отдельных больших политиков суфии тайно посвящают в свои братства. Всё это стало возможно лишь пятнадцать лет назад, когда отменили запрет на использование ислама в политике. Но армия строго смотрит на «религиозное возрождение» и в любой момент готова ударить по тюрбанам, не вдаваясь в различия между ними. Генштаб регулярно чистит ряды от тайных приверженцев исламского правления. Генералы — главная опора «кемализма» т.е. светского государства. Есть еще «алавиты», но о них вместо слов у всех только шипение с закатыванием глаз.

От мечети Селима Грозного покойный вид на беспорядок черепичных крыш, печной дым, воду Золотого Рога и галатскую сторону. Брусчатка здесь заросла травой, а пушистые низкие сосны не допускают морского ветра. Полный релакс.

У нас всё просто, как в геометрии — рассказывает талиб — аксиомы образуют тарикат, а теоремы — шариат. Именно мусульмане, кстати, ввели ноль в числовой ряд. Ислам отрицает первородный грех и ты ни в чем изначально не виновен. Ислам отрицает мистику, но не сам её факт. Вся мистика переносится в область ненужного верующему идолопоклонства. Наконец, ислам отрицает жреца, как санкционированного свыше мистического чиновника невидимой иерархии. Любому улему или имаму ты имеешь право возразить на основе Хадисов и Корана.

Хороший талиб, в медресе, наверное, одни пятерки. Любит счёт. От него ты узнаешь: луна («хилал») и тюльпан («лале») так уважаемы, потому что их цифровое значение равно шестидесяти шести, что совпадает с «Аллах», и состоят слова из тех же арабских букв. У Всевышнего есть двадцать атрибутов необходимости, двадцать — невозможности, и один — возможности. А чтобы стать танцующим дервишем, нужно тренироваться без пауз тысячу и один день.

У мечети Беязит запоминаются порфировые, как замороженное мясо, колонны двора. Снаружи, впрочем, мечети надо смотреть после заката. Купола подсвеченных гигантов царят над суетливо сворачивающем торговлю городом огромными инопланетными кораблями. Теряется их белесость, известняк светится и больше ничего не весит. Хочется думать: приземлились и стоят так который век. Никто не может приблизиться. Не подпускают. Никакое излучение не показывает ничего. Человеческие версии: возможно, у них другая скорость? или все там, как в уэллсовской «Войне миров», давно умерли? или тайно воздействуют на нас, наблюдают? Никто не может знать. Сюжет не развивается. В школе ты любил научную и не очень фантастику, пока тобой не овладело отвращение к «лихо закрученному сюжету».

С чувства Всевышнего начинается воспитание внутреннего осла внутренним имамом. Снова новости, которые запоминаются:

В Нигерии из-за конкурса «Мисс Мира» началась локальная уличная война. Погибло более сотни человек. Сгорели несколько редакций. Дело в том, что эти самые редакции некритично и по западному подобию начали промоушн конкурса, сравнивая участниц с женами пророка Мухаммада и свободно цитируя Коран. Толпа на улицах не успокоилась, пока последняя перепуганная «миска» не села в самолет. Третий мир в очередной раз саллергировал на развлечения мира первого. Карикатурный «исламист» только входит в роль главной опасности для нежного и мазохистского сознания современного европейца. По-русски на эту тему издана «Платформа» Уэльбека, а для тех, кому Уэльбек сложноват, есть Чудинова с её черносотенной фантастикой.