Философы с большой дороги - читать онлайн книгу. Автор: Тибор Фишер cтр.№ 43

Я схватил Юбера за локоть: «Слушай, не смеши людей!»

Юбер замер. Потом ощупал протез, опустил черные очки и с удовлетворением окинул взглядом свое отражение в зеркале заднего вида. «Просвещение, раз так его и разэтак!» – вздохнул он, вылезая наружу.

Я остался в машине дуться на весь мир. Однако мне не понадобилось много времени, чтобы путем нехитрых умозаключений прийти к неутешительному выводу: независимо от того, хожу я в парике или нет, граблю я банки или воздерживаюсь от этого, с моей деятельностью философа покончено. Что толку впадать в раздражение, коли ты превратился в ходячую нелепость всемирного масштаба. С тем же успехом рыбка может лить слезы по океану.

Юбер поднялся по ступенькам банка. «Не закрывайте дверь перед Просвещением», – обратился он к клерку, пытавшемуся запереть дверь, в то время как Юбер давил на нее снаружи, что пробуждало в клерке желание как можно скорее захлопнуть створку, дабы ни в коем случае не дать этому детине с протезом войти. Нежелание пускать посетителя еще могло бы найти оправдание, будь оно продиктовано недоверием к облику Юппа, не очень-то вписывающемуся в каноны представлений о рядовом клиенте банка. Однако клерк (ох, не надо бы ему этого делать) демонстративно указал на табличку, возвещавшую, что в 17.00 банк закрывается. Юбер со своей стороны пустился в объяснения того факта, что мироздание еще не подошло к этой точке: мои часы, подтверждая правоту напарника, показывали лишь 16.56 – в этом я был уверен не меньше любого вавилонского звездочета.

Однако ключник местной финансовой твердыни не принял Юпповы разъяснения – или не придал им значения, – он повел себя так, словно было пять вечера, и продолжил свою возню с замком и дверью. Однако я бы не сказал, что он преуспел в этом занятии, так как запорный механизм двери явно не был рассчитан на появление в пространстве между дверью и косяком Юппова ботинка. Завязалась борьба – каждый давил на дверь плечом, и было неясно, чья возьмет. «Спорю на пятьдесят франков, я все-таки заставлю вас открыть!» – не выдержал наконец Юбер.

Клерк непреклонным движением головы выразил, что он думает по этому поводу, однако стоило Юберу извлечь дверную отмычку соответствующих очертаний – своего рода бандитский диплом Doctor Honoris causa, – как оппонент тут же смягчился и переменил решение.

– Господи, как я устал иметь с ними дело! – вздохнул Юбер, садясь в машину и бросая кейс с добычей на заднее сиденье. – Как же они непрофессиональны!

Банкнота достоинством в пятьдесят франков торчала из кармашка его пиджака.

Еще один глоток свободы

Мы наблюдали за тем, как Корсиканец – отвязный он человек – с ревом выжимает газ и дергает машину с места. Ему не терпится на работу – похвальное рвение. Оно должно согревать сердце соседей, особенно когда день еще только-только забрезжил. В Юбере погиб сыщик: он вычислил логово Корсиканца, проштудировав телефонный справочник.

Собственно, начальную зацепку мы получили от Жослин.

Точно, как в аптеке: я вызывал у женщин желание опекать меня, как только для этого находилось хоть какое-нибудь основание – кровать, на которой можно разлечься (спасибо справочникам для туристов!). Но лишь только найден подходящий тюфяк, на который я бросаюсь, как голодная псина – на мозговую косточку, в дверях появляется помощница банковского управляющего, и одеяло начинает ходить ходуном.

Способность Жослин жить и радоваться поражает. Будь я вынужден работать день напролет, меня бы ни на что больше уже не хватало, а она – она радостно готова срываться с места и куда-то нестись, лишь бы помочь потрошителю банковских сейфов с наклонностями философа выпутаться из ситуации. Право слово, если вы задумаетесь, как мужчина завоевывает женщину – и как женщина завоевывает мужчину, – вы не сможете отрешиться от мысли, что мир несправедлив. Молодая, красивая женщина – ничтоже сумняшеся – готова послать все в тартарары ради очередного ничтожества в брюках. Который не мужчина, а кочерыжка. И он при этом еще будет кочевряжиться!

Что до Корсиканца – его упорство даже вызывает во мне сочувствие. Выходя из банка, Жослин наткнулась на нашего знакомца, бог весть сколько просидевшего в засаде по ее душу. Он тут же стал доставать ее приглашением пойти куда-нибудь поужинать, предложением подвезти домой и лез из кожи вон, лишь бы чем-нибудь услужить. Первым побуждением Жослин было раздавить приставалу, как какого-нибудь таракана, особо крупного и особо отвратительного, однако она сдержалась. Можно и послушать этот словесный понос, подумалось ей, – вдруг промелькнет информация, важная для того, чтобы некий философствующий налетчик и дальше оставался на свободе. «Очень уж он говорлив и страстен для человека, у которого якобы работы – выше головы». Однако она так и не поняла, была ли та похабная жеребятина, которую нес Корсиканец – от иных его образов покраснел бы и портовый сброд, – лишь выражением врожденной похотливости или ее отказ разжег в нем столь пылкую страсть. «С такими, как он, просто нельзя иметь дело!»

Среди обрывков информации, которые Жослин выудила из этой беседы, было название района, где расположено обиталище нашего друга (превосходное местечко для созерцания слитых тел, если верить его утверждениям).

Обретя адрес, Юпп стал настаивать на том, чтобы мы сделали следующий шаг и, навестив Корсиканца в его берлоге, вернули его к реальности. Мне не очень нравилось это «мы», а когда я узнал, когда именно Юбер намерен совершить сие паломничество, я: (a) пришел в недоумение. (b) вышел из себя. Однако накануне вечером я нашел забегаловку, где бармен среди прочих запасов держал ящик монастырского пива (сей напиток – одно из величайших достижений католицизма, которое следует поставить в один ряд с философией Бл. Августина). Резонно полагая, что завсегдатаи этого притона не способны по достоинству оценить сие темное чудо, и следуя примеру кембриджских донов, которые во время Гражданской войны самоотверженно опустошили винные подвалы колледжей, чтобы кларет и выдержанный порт не достались врагу, я приложил все силы к тому, чтобы вкус благословенного напитка остался лишь в памяти философа-не-в-ладах-с-законом в надежде, что мой язык окажется не способен выразить восторги иначе как нечленораздельным мычанием, а еще лучше, если сама память о славной дегустации прейдет в небытие, подернувшись ряской забвения.

Бар открыт всю ночь напролет? Не верьте – ночь свое возьмет. Они закрылись в час – или это называется как-то по-другому, когда заведение запирает входные двери? Можно, конечно, утверждать, что я дошел до той стадии, когда без бутылочки пивка мне уже не спится, но мне действительно не спалось. Право слово, я всегда рад поваляться в постели, – что может сравниться с ощущением надежного, удобного матраса, дающего вам гарантированную точку опоры в изменчивом мироздании, – однако мне становится все сложнее провалиться в освежающую темноту, пустить, так сказать, тьму в сады моей души.

Возможно, это естественные признаки старения или (что почти то же самое) нежелание поддаваться урокам тьмы, которая со временем заполонит мою черепную коробку, наполнит ее отборнейшим перегноем, а пока понемногу приучает меня к будущему состоянию.