Другая жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Лайонел Шрайвер cтр.№ 115

– А я считаю, что жестоко пытаться. Она расплакалась:

– Вот увидишь, я справлюсь!

– Послушай, в этом нет твоей вины, – сказал он. – Такова судьба. Все эти разговоры в больнице о необходимости «бороться», «справиться», «победить». Конечно, ты прониклась этим духом соревнования. Но это не соревнование. Это не «сражение» с раком. Болезнь тела – не болезнь духа. И смерть, – он произнес это страшное слово мягко, но отчетливо, – не поражение.

Глинис действительно расцветала, испытывая сильную ненависть или злость, которую она с радостью выплеснула на мужа.

– Что ты знаешь? – почти прорычала она.

– Что я знаю?

Он помолчал минуту, собираясь с мыслями. С четверга он боролся с желанием принять сторону Кэрол. Он едва сдержался, чтобы не излить душу отцу, несмотря на то что путь был долгим, он сумел выдержать разговор с сыном сегодня утром. Он проигнорировал совет врача позвонить всем родственникам и друзьям – Петре, в Аризону. В результате у него ничего не получилось, он сообщил ей о поступке Джексона, умирая от страха, что все «слишком реально». Шепу казалось, что поделиться с кем-то раньше Глинис было бы «предательством».

– Гольдман просил меня не говорить тебе, – выпалил он. – Он просил меня сообщить всем, кроме тебя. Тогда твоя мама немедленно прилетела бы в Нью-Йорк, и сестры тоже. Друзья внезапно бы появились в доме, и каждый захотел бы произнести речь, ты эти речи терпеть не можешь и сразу бы все поняла. Гольдман хотел, чтобы все знали, но скрывали от тебя. Но ты ведь понимаешь? Я бы скорее согласился скрывать от всех остальных. Пошли они… Но не рассказать тебе – это такое неуважение. А я тебя уважаю. Возможно, последнее время по моему поведению этого и не скажешь, но я тебя очень уважаю.

Она встала на диване на четвереньки, словно была готова броситься на него и выцарапать глаза.

– Говори, что?

– Гольдман дал тебе три недели. – Она упала на подушки, но он не умолкал. – Сейчас это уже две с половиной. Может, я и не прав, и тебе лучше не знать, но так было бы нечестно по отношению ко мне. Я больше не могу держать все в себе – как результаты томографии. Они были ужасными, Глинис. Могу я и в этом признаться? Метастазы развиваются стремительно. Ох, начнем с того, сколько ты собиралась прожить? Год. Один год при таком диагнозе – стандартный показатель. Да, при наличии только эпителиоидных клеток можно было рассчитывать на три года, но лишь при постоянных процедурах химиотерапии. Но когда Хартнес обнаружил двухфазные клетки, твоя жизнь автоматически сократилась лишь до двенадцати последующих месяцев. Рубеж превышен почти на два месяца, мы и за это должны быть благодарны. А мне пришлось целый год жить с этим один на один, после того как ты сказала в офисе Нокса, что ни о чем не желаешь знать. Уходит Джексон, и моей первой мыслью было: жена ничего не должна знать. Я не смог ничего тебе рассказать. Мне было очень одиноко. Я устал быть один. У меня остались всего три недели в жизни, когда я могу не чувствовать себя одиноким. У нас меньше трех недель, чтобы уехать куда пожелаем, и мы так и поступим. Поэтому мы уезжаем на Пембу. Сейчас.

Он сказал ей, что это не бой. Никогда не было битвой. А если не было борьбы, нет и поражения. Он помог ей сорваться с крючка. Она могла прекратить поединок. Он лежал рядом с ней, как боевой трофей, и молил:

– Гну, ты ранена, но все еще дышишь. Глинис пробормотала, уткнувшись в подушку:

– Хорошо, я сдаюсь.

Обхватив ее голову ладонями, он поднял ее и заглянул в глаза, будто удивляясь, что она все еще здесь, словно только его способность хранить секреты поддерживала в ней желание жить, которое сейчас должно исчезнуть.

– Что ж, отлично, – храбро заявила Глинис. – Мы едем на Пембу.

Она бросилась в его объятия, и Шепа охватило внезапное ощущение, что она этого хочет. Он крепко прижал ее к себе.

– Мне тоже надо многое сделать, Шепард, – сказала Глинис. – Я так многое хотела сделать, теперь все эти эскизы застряли у меня в голове.

– Не важно. – Он опустил обычные для таких случаев слова о том, что ее работы так изысканны, словно трехмерные. Времени было мало, комплименты могли ее утомить. – Я не настолько красноречивый оратор, чтобы объяснить причину, но просто знаю, что это не важно. Возможно, потому, что если ты сделаешь шаг назад… раз уж ты, и мы все, и все вокруг умрет, и весь мир, таинственным образом…

Она слегка взмахнула пальцами.

– Пух.

– Именно. Пух. Может, только то, что существует в твоем воображении, и важно? И по-настоящему реально? И так же прекрасно, как то, что ты вытворяла с металлом наверху.

Она поцеловала его:

– Спасибо.

– Знаешь, в фильмах… – Он буквально на ощупь искал верный путь. – Так бывает, что в середине кажется, будто действие замедляется. Я обычно выхожу в туалет или за попкорном. Но случается, что во второй половине происходит такой накал страстей, что ты готов разрыдаться, – и сразу забывается провальная середина, так ведь? Тебя уже не волнует, что события развивались медленно, а повороты сюжета были весьма неожиданными. А все потому, что действие тебя трогает, конец захватывает, и, когда все выходят из зала, ты говоришь, что это был хороший фильм и ты рад, что пошел. Понимаешь меня, Гну? – Он словно обещал ей. – Мы еще увидим счастливый конец.

Перед тем как он выскользнул из спальни, они уже почти смеялись, хотя трудно сказать, было ли обновленное чувство юмора Глинис связано со свободой отречения или мгновенным восстановлением.

Прежде чем спуститься вниз и заняться приготовлением завтрака на семерых, он постучал в дверь Зака. В щели появилось лицо сына с хитрым выражением глаз и надеждой на то, что дурманящее вещество, завладевшее разумом его отца, наконец прекратило свое действие.

– Твоя мама с нами. Так как? – спросил Шеп. – Что решил?

– Прошел всего час!

– И?.. После завтрака надо покупать билеты.

– Черт знает что. Но… Я не могу есть ту вегетарианскую дрянь, которую готовит тетя Берил. Я совсем не настроен, как это, впускать Иисуса в свое сердце, а бабушка всегда прижимает мою голову к своей груди, что ужасно неприлично. И я не… Ну, я не хочу расставаться с мамой. Так что, похоже, у меня нет выбора. В одном ты прав: если я расскажу о твоих планах социальным работникам, тебя точно арестуют.

– Поэтому нам надо действовать быстро, – усмехнулся Шеп. – Поспешим скрыться.

Слово «скрыться» было одним из любимых словечек Джексона. Тем не менее в определенной степени его свобода передалась и Кэрол, и она заявила, что в создавшейся ситуации не станет организовывать похороны, а он заметил, что ей и не стоит этого делать.

– Тебе не надо уладить вопрос с моей школой и все такое? – спросил Зак. – Получить разрешение?

– Возможно, и надо. Но я не собираюсь.

– Мы же не можем просто уехать.