С тобой и без тебя. Дорога к дому - читать онлайн книгу. Автор: Лесли Локко cтр.№ 22

— Устала? — прервал ее размышления голос Танде. Она повернула к нему голову в темноте машины и положила руку ему на колено.

— Да нет, просто жарко и пить хочется.

— Знаю, это все из-за ветра.

…Они проснулись несколько часов спустя от звонка будильника Танде. Он недовольно заворчал и сел. Было шесть тридцать утра. Он бросил взгляд на Амбер, которая перевернулась на спину и продолжала спать. Танде помотал головой, чтобы немного привести в порядок мозги, и тихонько спустился с кровати. В семь часов его должна была подобрать машина, которая отвезет его в аэропорт. Ему надо было спешить. Он прошел голым прямо в ванную. Он чувствовал, что у него сохнет и чешется вся кожа, как это всегда бывало в это время года. Было не так жарко, чтобы включать кондиционер, но было очень сухо, и это создавало дискомфорт. Он быстро принял холодный душ, почистил зубы и выложил из сумки некоторые вещи, потому что они с Максом должны были вернуться в Бамако в четверг. Он на секунду замер. Потом понял. Он знал, что Амбер кажется, что ему все равно, что подумает Макс, но ему не было все равно. Он никогда не признается ей в этом, но он не просто немного нервничал по поводу реакции Макса. Он не мог точно определить даже для себя, чего он так боится. Танде был человеком, который любил во всем порядок и точность, он любил все раскладывать по полочкам и точно определять. Работа — это работа, политика — политика, любовь — любовь. Но с Амбер все границы были смазаны и размыты. Что все это значило, он не знал, но сам угодил в эту неразбериху.

Амбер проснулась на несколько часов позже. Она лежала в полутьме, вслушиваясь во внешний мир и удивляясь его непривычному звучанию. Где-то там снаружи за высоким каменным забором, мимо которого они проезжали прошлой ночью, лаяли собаки. Все еще кричал петух.

Она повернула голову. Возле кровати стоял стакан с водой. Она жадно выпила его. Было уже десять часов утра. Макс уже должен был прилететь. Ему очень нравилось останавливаться в доме родителей Танде, потому что он не выносил местных гостиниц в Бамако. Это было то же самое, как в гостиницах Лондона или Нью-Йорка, если не считать редко работающих телефонов и частого отсутствия горячей воды. Она села и стала разглядывать свои ноги. Кожа очень сухая.

Амбер встала, потянулась, зевнула. В животе у нее заворчало от нетерпения и некоторого страха. Макс даже не подозревает, что она здесь. Она появится у них дома и удивит его. Танде думал, что это плохая мысль. Что, если с ним случится удар? — возражал он. Но как еще она могла сделать это? Они пообедают вместе, а потом она все ему расскажет и откроет свою тайну. У Макса будет время, чтобы как-то переварить это неожиданное известие. Пара бокалов вика, чтобы отпраздновать, а потом она сможет отправиться в аэропорт вместе с ним. Все это можно проделать уже к трем часам дня, а потом каждый будет продолжать свою жизнь. Танде уже рассказал своей матери. Как только Макс узнает об этом, они могут заявить о своих отношениях публично.

Через час ее лицо все еще было масляным от лосьона, которым она щедро полила тело и лицо. Она вошла в диванную комнату и с любопытством огляделась по сторонам. Странно, они с Танде были вместе уже почти год, и при этом она впервые увидела его дом, место, где он живет. Здесь было совсем немного мебели: кожаный диван, стулья с черно-голубым узором на сиденьях, низкий кофейный столик. В углу комнаты стоял шкафчик с дисками и пластинками. Она подошла ближе, вгляделась: никогда не слышала таких названий групп… Амбер вытащила диск его матери. Мандиа Диабатэ — запись с концерта во Дворце Наций. На полке стояло несколько ее альбомов. Очень миловидная женщина, но они с Танде совсем не похожи друг на друга. Он говорил, что больше похож на отца.

Мама, оказывается, была довольно популярной. Амбер поставила диск и взяла в руки одну из фотографий, стоявших в рамках на полке. Да, он действительно очень похож на своего отца. Он стоял вместе с Ясиром Арафатом и — она удивилась — Каддафи из Ливии? Да. Поставила фотографию на место. Здесь была еще одна фотография молодой женщины, очень красивой, с густыми вьющимися черными волосами, черными густыми бровями, кожей цвета кофе и широкой улыбкой ярко-алых губ. Амбер несколько секунд всматривалась в это лицо, перед тем как поставить фотографию на место. Прежняя подружка, без сомнений.

Дверь в кабинет была открыта, и девушка заглянула внутрь. Здесь было много книг, стол с ноутбуком и принтером, двумя телефонами и открытым портфелем, из которого торчали всевозможные бумаги; газеты на английском, французском… русском. Русском? Амбер шагнула и подняла ее. Она раскрыла еще один секрет его успеха… Но где же кухня? Может быть, она сможет чем-нибудь помочь в приготовлении ужина. Заодно отвлечется от дурных мыслей перед приездом Макса.

— Знаешь… а ведь скоро Рождество, — сказал мягко Дуг. Мадлен подняла на него глаза.

— Рождество? — Мысль казалась нелепой.

— Да. Сегодня же пятнадцатое, так?

Она посмотрела на свои часы.

— Да, ты прав.

Они переглянулись. А это значило, что они вот уже семь месяцев живут в квартире на Провэйр-стрит. Семь месяцев вяло текущей жизни… такой медленной, что к этому даже начинаешь привыкать. Режим, который установила в городе Сербская армия, душил его с каждым часом сильнее и сильнее. Запасы всего самого необходимого — хлеба, топлива и спичек — были исчерпаны, а наступала зима. Теперь процветал черный рынок, а с ним и вся криминальная мафия. Цены на товары стали заоблачными: яйцо могло стоить полтора фунта на черном рынке, в то время как средняя заработная плата этой зимой составляла в точности столько же. Но самым страшным был холод, когда ноябрь медленно переходил в декабрь. Почти все деревья в Сараево и ближайших окрестностях были вырублены, теперь люди принялись за книги. Мурад, в квартире которого они жили, однажды ночью высказал мнение, что, сжигая книги, люди тем самым делали переучет своих личностных ценностей — целые библиотеки были пущены на ветер. Отдавая дань черному юмору, он даже иногда поговаривал, что Ленин и Маркс шли в печь первыми после дешевых романов. Шекспира и Чехова хранили до последнего. Мадлен той ночью насмеялась от души. Она даже забыла, когда так смеялась в последний раз.

Тем не менее в районах, которые все еще были под властью хорватов, цены оставались относительно приемлемыми. Среди горожан Хорватии и жителей окрестностей появилась настоящая контрабандистская организация. Однако территория, которую контрабандистам приходилось пересекать ночью, хорошо охранялась сербами — в результате сотни человек были ранены, а многие даже убиты. Многих из них доставляли в Университетский Госпиталь, где работала Мадлен, нередко все двадцать четыре часа в сутки. Несмотря на такие условия, никто даже не думал бежать. Дуг был погружен в расследование постоянных убийств в городе, а Мадлен уже и не помнила, когда жизнь была иной. Они вместе жили в квартире Мурада. Мурад был журналистом раньше — теперь он работал ремонтником и приносил необходимые медикаменты и еду из тех мест, куда ни Мадлен, ни Дуг не могли позволить себе заявиться и просить что-либо. Мадлен с Дугом были друзьями и по случаю любовниками, спали вместе в кровати, некогда принадлежавшей родителям Мурада, которые за неделю до начала оккупации поехали к своим родственникам в Горадзд и назад не стали возвращаться. Порой, когда напряжение во время операции без анестезии или за пределами госпиталя становилось невыносимым, Мадлен могла поделиться этим с Дугом, и следующий за этим секс будет всегда кстати, не говоря уже о том, что это приносило хоть и временное, но облегчение. А Лондон казался совершенно потусторонней жизнью.