Аня из Шумящих Тополей - читать онлайн книгу. Автор: Люси Мод Монтгомери cтр.№ 13

Однажды вечером, вскоре после того как начались репетиции, Аня обнаружила в дальнем углу раздевалки для девочек плачущую Софи Синклер. Сначала Софи, отчаянно моргая большими карими глазами, пыталась отрицать, что плачет, но потом не выдержала и разрыдалась.

— Я так хотела участвовать в постановке… играть королеву Марию, — всхлипывала она. — У меня никогда не было возможности попробовать свои силы… Папа не захотел, чтобы я вступила в клуб, потому что надо платить взносы, а у пас каждый цент на счету… И конечно, опыта у меня нет. Но мне всегда так нравилась королева Мария; само ее имя заставляет меня трепетать до глубины души. Я не верю — никогда не верила, — что она имела отношение к убийству Дарнли [17] . И как было бы чудесно вообразить, ненадолго, что я — это она!

Впоследствии Аня пришла к выводу, что ответ в ту минуту ей подсказал ее ангел-хранитель.

— Я перепишу для тебя текст роли, Софи, и помогу отрепетировать ее. Это окажется хорошей подготовкой для тебя. К тому же, так как мы планируем, если премьера пройдет хорошо, показать спектакль в других городках и поселках, будет неплохо иметь дублершу, на случай если Джен не сможет поехать. Но пока мы никому ничего об этом не скажем.

Софи выучила роль уже к следующему дню. Каждый день после занятий в школе она шла с Аней в Шумящие Тополя и там репетировала в башне. Они очень весело проводили время вдвоем, так как Софи отличалась живостью ума и приятной скромностью. Премьера должна была состояться в последнюю пятницу ноября в здании городского правления. Спектакль широко рекламировали, и билеты, все до одного, были распроданы заранее. Аня и Кэтрин потратили два вечера на то, чтобы украсить зрительный зал, был нанят оркестр, а из Шарлоттауна, чтобы петь в антрактах, должна была приехать известная певица-сопрано. Генеральная репетиция прошла успешно. Джен была великолепна, и все остальные участники спектакля старались играть на том же уровне. В пятницу утром Джен не пришла в школу, а после обеда ее мать прислала записку: у Джен болит горло, они боятся, что это ангина. Все очень огорчены, но об ее участии в назначенном на сегодня спектакле не может быть и речи.

— Придется отложить спектакль, — медленно произнесла Кэтрин. — А это означает полный провал. Ведь начинается декабрь — рождественский сезон, когда и так много всяких развлечений. Я с самого начала считала, что глупо ставить пьесу в это время года.

— Откладывать не будем! — сказала Аня; глаза ее при этом были такими же зелеными, как у самой Джен. Она не собиралась говорить об этом Кэтрин, но знала как нельзя лучше, что ангина угрожает Джен ничуть не больше, чем ей. Это был хорошо продуманный коварный план — неважно, имели к нему отношение другие Прингли или нет, — обречь на неудачу постановку только из-за того, что инициатором ее была она, Аня Ширли.

— О, если вы так настроены, то конечно! — отозвалась Кэтрин, раздраженно пожимая плечами. — Но что же вы собираетесь делать? Найти кого-нибудь, кто прочитает текст по бумажке? Это испортит спектакль… На Марии держится вся пьеса.

— Софи Синклер может сыграть эту роль не хуже Джен. Костюм будет ей как раз. К счастью, его сшили вы, и он у вас, а не у Джен.

Спектакль прошел в тот вечер при переполненном зале. Совершенно счастливая, Софи играла Марию — была Марией, что никогда не удалось бы Джен, выглядела Марией в бархатном платье, круглом плоеном воротнике и драгоценностях. Ученики Саммерсайдской средней школы, которые никогда не видели Софи ни в чем другом, кроме некрасивых, безвкусных, темных саржевых платьев, мешковатых пальто и потрепанных шляп, смотрели на нее в изумлении. Все тут же настояли на том, чтобы включить ее в число постоянных членов драматического клуба — Аня сама внесла за Софи вступительный взнос, — и с тех пор она была одной из тех учениц, с которыми «считались» в Саммерсайдской средней. Но никто не знал и даже не подозревал — и сама Софи меньше всех, — что в тот вечер она сделала первый шаг на дороге, ведущей к славе. Через двадцать лет Софи Синклер предстояло стать одной из лучших актрис Америки. Но, вероятно, никакие рукоплескания не были приятнее для ее слуха, чем бурные аплодисменты, под которые опустился в тот вечер занавес в здании саммерсайдского городского правления.

Миссис Прингль принесла своей дочери Джен известие о премьере, от которого у этой юной девицы, несомненно, позеленели бы глаза, не будь они и без того зелеными. На этот раз, как прочувствованно заявила Ребекка Дью, Джен получила по заслугам. Это и привело, по всей видимости, к появлению в ее сочинении оскорбительных выпадов в адрес Ани.

Аня дошла до старого кладбища по извилистой дорожке с глубокими колеями, лежавшей между двумя невысокими обомшелыми каменными оградками, украшенными султанами замерзших папоротников. Вдоль дорожки через равные промежутки, темнея на аметистовом фоне отдаленных холмов, стояли стройные пирамидальные тополя, с которых ноябрьские ветры еще не успели сорвать последние листья; само же кладбище, где не меньше половины могильных камней покосилось от времени, было обнесено рядом высоких угрюмых елей. Аня не предполагала, что встретит кого-нибудь на кладбище, и для нее оказалось полной неожиданностью то, что, едва войдя в ворота, она увидела мисс Валентину Кортлоу с ее длинным, благородной формы носом, тонким, благородной формы ртом, покатыми, благородной формы плечами и непобедимой изысканностью во всем ее облике. Аня, конечно же, как и все в Саммерсайде, знала мисс Валентину. Эта женщина была лучшей портнихой в городке, и то, чего она не знала о его обитателях, живущих или умерших, по всей вероятности, и не стоило знать. Аня надеялась, что будет бродить в одиночестве среди могил, читать необычные старые эпитафии и разбирать под лишайниками, покрывшими надгробные плиты, имена тех, что когда-то нежно любили друг друга. Но ей не удалось ускользнуть от мисс Валентины, которая подхватила ее под руку и, словно радушная хозяйка, повела по кладбищу, где родни Кортлоу было похоронено явно ничуть не меньше, чем Принглей. В жилах мисс Валентины не текло ни капли принглевской крови, а ее племянник был одним из любимых Аниных учеников, так что не требовалось особого душевного напряжения для того, чтобы быть любезной с ней, если, конечно, не считать необходимости соблюдать осторожность и не намекать на то, что она зарабатывает на жизнь шитьем. Говорили, что мисс Валентина очень чувствительна к таким намекам.

— Как хорошо, что я забрела сюда в этот вечер, — сказала мисс Валентина. — Я могу рассказать вам все о каждом, кто здесь похоронен. Я всегда говорю: чтобы на кладбище было действительно интересно, нужно знать все подробности о покойниках. Мне больше нравится гулять на этом кладбище, чем на новом. Здесь только старые семейства, а всяких там обыкновенных хоронят на новом. Кортлоу погребены в этой части кладбища. Боже, сколько похорон было в нашей семье!

— Как и во всякой старой семье, я полагаю, — отозвалась Аня, так как мисс Валентина явно ждала от нее каких-то слов.

— Не может быть, чтобы в какой-нибудь семье их было столько, сколько в нашей! — сказала мисс Валентина, ревниво оберегая репутацию Кортлоу. Мы очень предрасположены к чахотке. Большинство из нас умерло от нее… Вот здесь могила моей тети Бесси. Если уж была на земле святая, так это она. Но разговаривать было, без сомнения, куда интереснее с ее сестрой, тетей Сесилией. Когда я видела ее в последний раз, она сказала мне: «Садись, дорогая, садись. Я собираюсь умереть сегодня десять минут двенадцатого». Вы не можете сказать мне, откуда она это знала?