Граф салюки - читать онлайн книгу. Автор: Лариса Васильева cтр.№ 36

Но и обе подруги, Марина и Ольга, тоже стали неприятны ей. Раньше она не видела этой отвратительной томности во взгляде Ольги, напористости Марины. Зачем ей граф? Неужели она всерьез надеется женить его на Люси? Да ей дорога в монастырь! А глупая Ольга? Все еще вздыхает о графе? Да он никогда на нее и не смотрел.

Дамы заметили перемену Веры в отношении к ним, но не знали, чем это объяснить. В речах Веры появились несвойственные ей раньше категоричность и самоуверенность. Откуда эта злоба, раздражительность, горящий ненавистью взгляд? Больна она, что ли? Ей нужно лечить нервы. Похоже, «букет» рассыпался…

Воронцов не подозревал о таких грандиозных планах относительно его особы и об опасности, угрожающей Варе. А если бы и узнал, то не поверил, — как это можно три года спустя, после одной ночи, вдруг мстить ему, да еще так жестоко! Он ведь не обижал Веру, просто не было любви, за что же злиться на него? Он так долго терпел все ее глупейшие преследования, записки и якобы случайные встречи.

Граф ездил в салон Элен и терпеливо ждал, когда Варя перестанет шарахаться от него, когда ему можно будет с ней поговорить. Он просто приучал ее к своему присутствию. Так же, как до него Алексей во времена ухаживания за Элен, Сергей Иванович сидел в кресле в углу салона и только поглядывал на свою Вареньку. Но у него было иное положение чем у Алексея, после того, что он наделал прошлым летом. К тому же, граф практически не имел возможности поговорить с Варей наедине, рядом всегда были люди, а отходить в сторонку с ним или выйти на прогулку она не хотела. Как пробиться к ее душе, Воронцов не представлял. Чувство вины сковывало его: о чем бы он ни сказал ей, она всегда могла возразить: а как поступил со мной ты? Он сам все свои внутренние монологи заканчивал именно так, обвиняя себя. Сам себя он простить не мог, как не мог и разлюбить ее. В своем нынешнем состоянии он не в силах был шутить, сидеть же молча было глупо. Проводить в кресле в углу салона час за часом, когда Элен и продавщицы работали, было нелепо. Потому Воронцов был благодарен Астахову, почувствовавшему симпатию к графу и решившему его поддерживать. Алексей присаживался рядом, они беседовали. Если же его не было, граф надолго не оставался. Сидеть в своем доме без дела ему тоже было скучно, и оттого-то граф стал чаще появляться в обществе. Особенно вечерами, когда магазин был закрыт, и делами уж не займешься. Его частые появления в обществе отметили, это обнадежило некоторых дам.

Ольга не действовала явно, ей хотелось легкого, ни к чему не обязывающего флирта, недолгой близости — ведь скучно, а ей так хотелось какого-то разнообразия. Ну, неплохо было бы Лизоньку выдать за Воронцова. Но активно действовать ради племянницы она не хотела. Зато Марина не упускала ни одного момента поймать графа в свои сети. Все у нее получалось словно невзначай: то сама подойдет к нему с Люси, то подзовет его. Она ловко организовывала свидания Сержа с девушкой наедине: идут вроде бы втроем, но Марина заговорит с кем-то или приостановится у зеркала, и выходило, что граф продолжает гулять или беседовать с Люси тет-а-тет.

Анна сочла своим долгом предупредить графа.

— Марина — мать и, конечно, ей можно многое простить, даже если она будет действовать не совсем благородно. Она хочет счастья своей дочери. И хотя она моя подруга, но вас я ценю как друга еще более, потому хочу предупредить: будьте осторожны, граф, если у вас нет серьезных намерений в отношении Люси. У Марины явно определенные планы относительно вас, да и ее дочь что-то стала то бледнеть, то краснеть не к месту. — Анне было так неловко говорить на эту тему. — Марина не поверяла мне своих тайн, о ее намерениях я догадываюсь сама, потому я могу себе позволить говорить об этом с вами. Думаю, это справедливо.

— Вы ошибаетесь, ну какие у Марины могут быть планы? У нас чисто приятельские отношения и с ней и с ее дочерью. Но все равно спасибо за заботу.

Граф и предположить не мог, что его бывшая любовница вознамерилась теперь женить его на своей дочери. Это казалось ему почти инцестом. Но благодаря Анне Николаевне, он стал более осмотрительным и теперь старался не допускать сомнительных ситуаций, не оставался наедине с Люси. Тогда Марина решила: раз нельзя графа застать врасплох в обществе, она приедет к нему домой. И как-то зимой, по снегу, прикатила с дочерью в санях к нему в имение.

— Пустите погреться бедных заблудших путников, — со смехом говорила она, входя в дом. Люси шла следом. — Вот мы накатались! Погода — чудо! Красота вокруг… Вы привыкли, небось, не замечаете, а для нас горожанок, все вокруг, словно в сказке. Мы тут сани остановили да прошлись по лесу. Какое чудо — лес зимой! И деревья в снегу, и следы зайцев и лис. Мы уже устали восхищаться! А тут вдруг ваше имение перед нами, вот и решили заехать погреться, уж Сергей Иванович нас не выгонит, думаем. А может быть, и накормит.

— Конечно, не выгоню, раз две такие Снегурочки попали ко мне в дом. Проходите, милости просим, — он провел дам в гостиную, велел подать горячего вина и накрыть стол к обеду. — Погода только мне сегодня совсем не нравится, как бы буран не начался, что-то метет сильно. (Марина на это и надеялась!) А мне утром надо быть в городе.

А вот это плохо, это Марине не понравилось. Но все в ее руках, даст Бог, никуда граф не захочет уезжать.

Вечер, на удивление, прошел очень хорошо. Люси наигрывала что-то на рояле, Марина и граф разговорились. За беседой потягивали вино и к ночи достаточно опьянели. Нейтральный разговор плавно перетек в легкий флирт. Время шло, она стала уже вовсю очаровывать Сержа. Люси ушла спать, а они все сидели. Разговор стал более интимным, им было что вспомнить. Марина сама пересела поближе к нему. Смеясь, она то и дело касалась его плечом или грудью. Граф тоже поддался действию вина и легонько коснулся губами ее щеки, когда она в очередной раз в приступе смеха склонила свою голову ему на грудь. Трудно было прекратить такой милый увлекательный разговор, на Марину вновь действовало обаяние графа. И она сама невольно опутывала его невидимой сетью обольщения, временами совершенно забывая, с какой целью приехала. А потом и вовсе решила не сопротивляться: пусть все идет, как идет, так даже лучше. Если граф придет к ней ночью, там вместо нее окажется Люси. В таком возбужденном состоянии от выпитого и от ее близости ему будет трудно остановиться. Ах, какая она все-таки хорошая мать! На какие жертвы согласна пойти ради дочери, даже готова отказаться от графа!

Наконец они решили отправляться на покой. Граф вел Марину под руку. Она изображала более пьяную, чем была, всем телом опиралась на его руку и постоянно касалась его то бедром, то грудью. Сама уже горела от желания. Дойдя до комнаты Люси она остановилась, справедливо полагая, что граф не знает, кто в какой комнате разместился.

— Неужели вы меня здесь и покинете? И горничной нет, кто же мне поможет? — она касалась его грудью. — Ну, если вы все же захотите помочь бедной одинокой женщине, то вы меня найдете.

Марина шатнулась, на миг прижалась к графу, словно ее качнуло от вина, дала ему еще раз ощутить мягкость и жар ее тела и вошла в комнату Люси. Прижалась к двери и прислушалась. Если граф войдет следом за ней, она скажет, что это не ее комната, и поведет графа к себе, — значит, ей повезет; если же он надумает прийти к ней позже, то попадет к девочке. Люси она проинструктировала: не кричать, ни в чем не отказывать, только уронить на пол Библию. Серж ушел в свою спальню. На цыпочках Марина вышла из комнаты Люси и прошла к себе. Она долго сидела не раздеваясь — насколько она понимала, он сейчас не сможет заснуть и придет к ней, но попадет к Люси. Тогда она не вовремя войдет, устроит скандал — и граф женится на девочке.