Сиротка - читать онлайн книгу. Автор: Мари-Бернадетт Дюпюи cтр.№ 53

— Эклеры? — восхитился Жозеф. — Это мои любимые пирожные!

Спустя минуту рабочий заявил, что никогда не ел шоколадных эклеров вкуснее, чем эти. Он растроганно посмотрел на порозовевшую от похвал девушку.

— Вот если бы ты нам теперь что-нибудь спела! — попросил он.

Эрмин встала и оперлась рукой о спинку своего стула. Она уже знала, что будет петь.

Трех ангелов встретила — будто во сне —

С корзинкой чудесных даров;

Кадильницу первый протягивал мне,

Второй — букетик цветов…

«Но-эль, Но-эль!

Уходи, метель…»

Ее чистый, с хрустальными переливами голос заполнил собой весь дом. Когда девушка повторяла «Ноэль, Ноэль!», беря еще более высокие ноты, Элизабет в восхищении закрывала глаза. Закончив песню, Эрмин слегка поклонилась. Жозеф окинул ее жадным взором — так пираты смотрят на свои сокровища.

— Я тоже приготовила вам сюрприз, — тихо сказала Эрмин. — Арман, Эдмон, подойдите ко мне!

Мальчики, смущенно улыбаясь, встали с ней рядом. Девушка взяла каждого за руку и шепотом сосчитала до трех.

— Начинайте! — тихонько приказала она.

Мальчики запели первый куплет популярного французского рождественского гимна, воспевающего рождение Иисуса Христа.

Сын Божий родился!

Играйте, гобои, гудите, волынки!

Сын Божий родился!

Эрмин, улыбаясь, отбивала ритм. Потом запела вместе с Арманом и Эдмоном. Элизабет плакала от радости и гордости.

— Но когда ты успела выучить с ними песню? — спросила она.

— Мы повторяли слова каждый раз, когда кормили лошадь, — ответила Эрмин. — Шинук обожает песни.

— Это самое лучшее Рождество в моей жизни! — заключил Жозеф.

Эдмон дождаться не мог продолжения своей сказки. Он даже принес Эрмин книжку.

— Тебя так просто с пути не собьешь! — поддразнила она малыша. — Идем к елке. Я немного почитаю, а потом ты ляжешь спать.

Девушка уселась на ковер. Ребенок примостился у нее на коленях.

Мы с матушкой вдвоем укрылись потеплей

И собрались уснуть — так сладок зимний сон…

Как вдруг из-за окна донесся странный шум.

Я соскочил с постели и бросился к окну

Скорее посмотреть: что там произошло?

Окошко отворил и ставни распахнул…

В сиянии Луны, на снежном серебре

Мне было видно все — ясней, чем ясным днем!

И угадайте, что тогда я увидал?

Крошечные сани, олений восьмерик

И Красного возницу — смешного старичка

(Святого Николая — я вмиг узнал его)!

Быстрее ветра Ник летел в своих санях

И гикал, и свистел, и весело кричал:

«Н-но, н-но, Огонь! Танцор! Ретивый! И Хитрец!

Комета! Купидон! И Молния, и Франт!

Живей — на козырек! Вперед, на самый верх!»

— Когда я сяду верхом на Шинука, — вдруг сказала Эрмин, — я тоже ему крикну: «Мчись! Мчись! Лети быстрее ветра!»

— И упадешь, потому что девочки не умеют ездить верхом! — крикнул Арман, немного завидуя младшему брату, которому Эрмин уделяла больше внимания.

Глаза у Эдмона закрывались, он зевал. Элизабет взяла его на руки.

— Пора баиньки, дорогой. Эрмин долго тебе читала, она тоже хочет спать.

— Доброй ночи, Эд, — ласково сказала девушка. — Завтра вечером я дочитаю тебе сказку, обещаю!

Ближе к полуночи разыгралась метель. Ледяной ветер с завываниями сотрясал дома в поселке Валь-Жальбер, как заселенные, так и опустевшие. Огромный вяз на улице Сен-Жорж сломался и упал, задев крышу почтовой станции.

Лежа в мягкой постели, Эрмин прислушивалась к вою снежной бури. Под мощными ударами ветра сотрясались стены и печные грубы. Девушка представляла, что творится на улице. Она жалела деревья, ставшие добычей метели, и диких зверей, которым пришлось рыть убежища в покрытом ледяной коркой снегу. Она подумала о Шарлотте — хорошо ли малышка отпраздновала Рождество?

«Может, у них даже не было праздничного ужина, они ведь очень бедны. Жозеф без конца повторяет, что во всей стране ужасный кризис, и Америки он тоже коснулся. Завтра схожу к Лапуантам, угощу их гречневыми блинами с кленовым сиропом. Бетти замесила целую миску теста. И мадам Мелани… Ее дети приезжают так редко! Если буря утихнет, я возьму Эдмона и мы сходим к ней. Я спою ей „Ave Maria“, она так любит этот гимн…»

Живя с монахинями, Эрмин научилась быть сострадательной и остро переживала чужую боль.

«Увы, я не могу помочь тем, кто далеко от Валь-Жальбера! — думала девушка. — Тошан… Где он сейчас? Он сказал, что отец его умер и он ищет работу, чтобы высылать деньги своей матери. Это доказывает, что он хороший сын и добрый человек. Надеюсь, что он спит в тепле и хорошо отпраздновал Рождество. Господи, защити Тошана, защити всех несчастных, всех скитальцев и сирот! И, если они до сих пор живы, защити моих родителей, защити мою мамочку!»

Девушка заплакала. Каждый вечер, ложась в постель, Эрмин умоляла небо послать ей сон, в котором она видела ласковое лицо своей матери, видела предельно ясно, но стоило ей проснуться, как милые сердцу черты теряли четкость. Лишь в одном девушка была уверена — ее мать очень красива…

Валь-Жальбер, 10 июля 1930 года

Лето казалось еще более ярким и теплым после необычайно суровой даже по местным меркам зимы. Вокруг опустевших домов в беспорядке росли цветы и овощи, которые в прошлом выращивали на своих огородах жильцы. Некому было пропалывать дорожки и уничтожать сорняки. Оплетенные вьюнком заборы и опоры на-весов украсились похожими на рожок атласными белыми цветами. На лугах распустились ромашки и лютики.

На участке, прилегающем к водопаду, не осталось ни одной живой души. Оставшиеся в поселке семьи предпочли переселиться поближе к дороге, ведущей в Роберваль, к озеру Сен-Жан. Муниципалитет выстоял в эти трудные времена. У мирской учительницы, семнадцатилетней мадемуазель Алис Паже, было довольно много учеников — все, за исключением Шарлотты Лапуант и Армана и Эдмона Маруа, дети фермеров и лесорубов.

Даже отель-ресторан оставался открытым для посетителей, несмотря на значительное сокращение клиентуры. Сейчас, в период отпусков, в нем остановилось несколько гостей.

— Господи, до чего же солнце жаркое! — сказала себе Элизабет, развешивая во дворе выстиранное белье.

Молодая женщина тряхнула недлинными, до плеч, белокурыми кудрявыми волосами, чтобы убрать с лица мешавшую прядь. На ней была старенькая блузка без рукавов и бежевая ситцевая юбка.

— До вечера все высохнет! — с удовлетворением отметила она, окидывая взглядом развешанные рядами майки и рубашки.