Рожденные в раю - читать онлайн книгу. Автор: Ник Саган cтр.№ 2

– Кто будет о тебе заботиться, когда я умру? – спросил он.

Она пожала плечами:

– Не думай об этом.

– Несправедливо, что ты обо мне заботишься, а тебе предстоит то же, только некому будет сидеть рядом с тобой.

– Отдыхай.

– Что ты делала сегодня?

– Ничего, – ответила она. – Я прождала там три часа, а они даже не вышли к нам. Мы скандировали, умоляли, упрашивали. Они не появились, мы стояли и смотрели через забор.

– Как дети у витрины кондитерской.

– Точно.

– Вот гнусные ублюдки, – возмутился он. – Не ходи туда больше.

– Но, милый, я должна, – со вздохом возразила она. – Они обязаны узнать, что наша жизнь – ценность.

– Это не так.

– Тогда они должны знать, что мы серьезно настроены. Я пыталась их уговорить, пыталась подкупить. – Она тряхнула головой. – Но всякий раз, когда я прихожу, меня не пускают. Они повторяют, что мы поставлены на очередь и нас вызовут, когда она подойдет.

– Не вызовут.

– Вызовут.

– Они врут. У них нет для этого возможностей. Сотни миллионов уже больны, скоро будут миллиарды. Это чудо, что для меня нашлось место в больнице.

– Но ведь есть очередь!

– Нет никакой очереди. Они так говорят, чтобы избежать беспорядков. Вот и все. Но долго им не удастся обманывать. Обещай, что больше не пойдешь туда.

– Ты же знаешь, я не могу этого обещать.

– Все в отчаянии. Все сходят с ума. Некоторые думают, что лекарство есть, но правительство его скрывает, чтобы сократить численность населения. В новостях сообщили, что на Западном побережье царит анархия. Скоро беспорядки начнутся и у нас.

Она сжала его руку.

– Не важно. Я не сдамся. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы у нас появился хоть крошечный шанс.

– Какой шанс? Ты хочешь, чтобы наши тела заморозили? Но это ложная надежда. Какой смысл?

– Они нас заморозят. Когда-нибудь лекарство будет найдено.

Он хрипло рассмеялся:

– Лекарство? Кто его найдет? Никто не переживет эпидемию. При таких темпах все погибнут за год.

Она рассказала ему о компании «Гедехтнис». Об их грандиозном плане. О необычных детях, которых они создали. Эти дети смогут сотворить чудо, когда вырастут.

– Ничего не получится, – вздохнул он. – Мы все испортим, как портили до сих пор. Мы раздолбали наш мир.

Прошло тридцать семь лет.

Замечательное выдалось воскресенье. Мы прогуливаемся по парку, говорим о солнечных берегах, о тенистых деревьях и яхтах, скользящих по водам Сены. Безграничное блаженство и отдохновение. Влюбленные парочки смотрят на воду, семьи веселятся, устроив пикник на открытом воздухе, никто никуда не спешит. Под ногами зеленая трава, над головой голубое небо. В моих венах пульсирует Конец Света, но я еще не знаю об этом.

Мальчик в костюме девятнадцатого века как будто проплывает мимо меня. Его образ искажается не от скорости, он идет так же, как и я, не быстрее. Правда, образ этот нельзя назвать образом мальчика в буквальном смысле, скорее это набор ярких точек, имеющий форму мальчика. Создается впечатление, что атомы его тела можно видеть невооруженным глазом. Он улыбается мне, я улыбаюсь в ответ. Мальчика переполняет радость и весна, он похож на одного из футболистов, которых я тренировала, когда сама была такой же юной, как он. За ним скачет такой же точечный Лабрадор, он останавливается посмотреть, как его точечный хозяин наклоняется и срывает такую же точечную лилию. На расстоянии все выглядит вполне привычно, но, подойдя ближе, видишь окружающее в истинном свете. В большинстве доменов этого не происходит, там иллюзия жизни практически абсолютна.

Шампань машет мне рукой. На ней дорожное платье с вышивкой, кружевная косынка, нарядная шляпка, в руках – зонтик. Я в своем потрепанном пальто из искусственной кожи, синих джинсах и с серебряным пирсингом на бровях выгляжу полным анахронизмом. Однако в окружающий нас мир не вписываемся мы обе, поскольку только мы не распадаемся на точки при близком рассмотрении. У нас наши прежние лица, те, что нарисовали художники и вложили в компьютер программисты, когда наши настоящие тела спали беспробудным сном.

– Ты все сдвинула, – сказала Шампань.

– Заметила. Тебе нравится?

Она хмыкнула.

– Пока не могу сказать. Скажи лучше, как ты это сделала.

– Немножко поэкспериментировала с цветом, сделала менее живописным, – ответила я, передавая ей бутылку божоле, которую припасла специально для этого случая. – Ты же искусствовед, поведай мнение специалиста.

– Здесь еще что-то не так.

– Точно, я отключила автоматическую композицию. Когда поворачиваешь голову, точки, из которых состоят все персонажи, перемещаются, чтобы подстроиться под новый угол зрения. И куда бы ты ни смотрела, создается идеальная картинка в стиле пойнтилизма.

– Теперь они больше похожи на нормальных людей.

– Верно. Тебе не понравилось?

– С чего ты взяла? – Она улыбается и вынимает из бутылки пробку. – Ты слишком чувствительная, Пандора. Не нужно так волноваться о том, кто что думает.

– Почему ты решила, что меня это волнует? – удивилась я, взяв у нее бокал вина. – На здоровье.

– Да, на здоровье.

Мы чокаемся и пьем за вторую половину нашей жизни: за восемнадцать лет потрясающей и ужасающей свободы. Сегодня годовщина того дня, когда ложь, наконец, была раскрыта. В тот день восемнадцать лет назад мы узнали, кто мы, где находимся и зачем. Поэтому для нас это как бы день рождения.

– Хорошо, – говорит она о вине.

Да, это действительно так: вино довольно крепкое, не слишком сухое, конечно, оно и в подметки не годится «серьезным» винам, которые она любит. Пусть сама наслаждается букетом из дуба, ягод и орехов, благодарю покорно.

Я рассказываю, как создавала этот божоле, но ей неинтересно.

– Мы обязательно выпьем по-настоящему, когда ты приедешь, – прерывает она меня.

Я немножко пугаюсь, ведь меня ожидает рислинг двадцатилетней выдержки, который она недавно обнаружила в баварском пабе. За эти годы она заполнила подвалы своего дома самыми разными образцами вин, и ей позавидовал бы самый тонкий коллекционер и ценитель. Роясь в запасах давно умерших людей, словно мародер, она добывала эти экземпляры. Мы все мародеры, мы предаемся этому занятию, считая его как бы платой за ту работу, что выполняем.

Я занимаюсь вопросами чисто техническими, чиню, если что-то поломается. Я отвечаю за энергоснабжение, коммуникации и компьютерные системы, а также за ВР и подобные неорганические технологии. Я не отвечаю за клонирование и воспитание клонов. Я не смогла бы заниматься тем, чем занимается Шампань. Я выбрала себе именно эту работу, потому что…