Окончательный диагноз - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Уайт cтр.№ 60

– Слабое, еле уловимое чувство узнавания, которое я пытался описать, – пробормотал Хьюлитт, подняв руку и указав на Лиорена, – исходит от падре.

– Подтверждаю, – проговорил Приликла. И тут впервые за все время, как Хьюлитт вошел в кабинет Главного психолога, он увидел, как тот моргнул.

– Падре, – сказал О'Мара, развернувшись на стуле так, чтобы видеть вошедшего тарланина. – Вы от нас что-то скрываете?

Лиорен повернул один глаз к психологу и, не сводя остальные три с Хьюлитта, ответил:

– Ненамеренно. Я удивлен не меньше вас. Вы распорядились, чтобы сотрудники отделения, находящиеся в приемной, слушали ваше совещание с тем, чтобы в дальнейшем его обсудить. Я вернулся из палаты АУГЛ раньше, чем собирался, и услышал, как пациент Хьюлитт рассказывает о своих чувствах к кошке. М-мне нужно собраться с мыслями.

– Собирайтесь, – разрешил психолог. – Но прошу вас, падре, мысли свои излагайте внятно, но не пытайтесь их редактировать.

– Хорошо, – согласился Лиорен. Казалось, пожелание О'Мары его не задело. Устремив один глаз в потолок – так тарлане выражают смирение, – он немного помолчал и приступил к ответу:

– Круг моих обязанностей таков, что мне известны многие тонкие и зачастую неописуемые чувства существ, вверенных моему попечению, – и пациентов, и сотрудников. Порой и я испытываю к ним подобные чувства. Хотя у нас, тарлан, не приветствуется физический контакт с представителями других видов, очень часто мне представляется необходимым коснуться собеседника рукой или пожать какую-либо конечность – подобные тактильные действия иногда помогают выразить чувства, которые каждому из беседующих трудно выразить словами. До тех пор, пока Хьюлитт не рассказал о той связи, которую он ощутил между собой и своей кошкой, пока я не понял, что такая же связь существует между мной и им, а также между мной и еще одной бывшей пациенткой, Морредет, я не придавал моим чувствам особого значения. Теперь все случившееся кажется мне чересчур важным, поскольку, по всей вероятности, я стал носителем целительного вируса. Кроме того, теперь я понимаю, когда могло произойти его вселение в меня.

Когда это произошло, – задумчиво проговорил падре, – я ничего особенного не заметил. Повреждение шерсти у молодой кельгианки – настоящая трагедия, поскольку теперь, имея внешнее уродство, она была лишена возможности вступить в брачные отношения с представителем своего вида, и кроме того, у нее было нарушено средство общения. С тех пор, как пациентка Морредет узнала о том, что эти страдания суждены ей до конца жизни, она нуждалась в постоянной моральной поддержке. Как и на большинстве цивилизованных планет Галактической Федерации, на Кельгии существует несколько религий, основные заповеди которых мне знакомы, но Морредет не являлась последовательницей ни одной из этих религий. Так что во время моих ежедневных посещений этой пациентки я мог выразить ей только свое сочувствие, поговорить с ней, ну и... посплетничать о других пациентах и сотрудниках госпиталя – все это делалось ради того, чтобы отвлечь Морредет от мыслей о ее горе. Попытки, однако, не приносили успеха, и пациентка находилась в состоянии глубочайшей депрессии до тех пор, пока не произошел ее физический контакт с пациентом Хьюлиттом, после которого она совершенно выздоровела.

Лиорен умолк. Его длинное коническое туловище вздрогнуло под бархатом – наверное, он что-то вспомнил такое, что его разволновало. Но он тут же овладел собой.

– Хотя я исполняю обязанности больничного священника, – сказал Лиорен, – мне было трудно смириться с мыслью о том, что здесь произошло чудо, – пусть этот случай и не поддавался никакому объяснению. Тогда я не знал о существовании разумного вируса-целителя и мне ничего не оставалось, как только счесть происшествие с Морредет чудом. После выздоровления Морредет была просто вне себя от радости. Я уже прикасался к ее старой шерсти во время наших бесед – легко поглаживал ее, стараясь успокоить пациентку. Но выздоровевшая Морредет упросила меня разделить ее радость и лично убедиться в том, что новая, отросшая шерсть обладает необходимой подвижностью. Я внял ее уговорам и прикоснулся к новой шерсти одной из своих срединных конечностей. Вот тогда-то, видимо, все и случилось.

Шерсть оказалась действительно очень подвижной, – продолжал свой рассказ Лиорен. – Настолько подвижной, что ее пряди обернулись вокруг моих пальцев. На миг кончики моих пальцев коснулись кожи пациентки, но я боялся оторвать конечность из страха, что вырву укоренившиеся шерстинки. Ладонь у меня покрылась испариной, но тогда я приписал это тому, что она просто вспотела, – я не предполагал, что таким образом вирус-целитель совершает переход к новому носителю. Вскоре я сумел легко высвободить конечность, поздравил пациентку Морредет с выздоровлением и отправился с визитами к другим пациентам.

– Но разве вы ничего не ощутили? – с удивлением вскричал Хьюлитт. – Не почувствовали себя лучше, здоровее – ну, хоть как-нибудь по-другому? Что-нибудь вы почувствовали?

О'Мара хмуро зыркнул на Хьюлитта и перевел взгляд на Лиорена:

– Я вас о том же самом хотел спросить. Что скажете, падре?

– Никаких необычных ощущений не помню, – отозвался Лиорен. – Но я их и не ожидал. Вероятно, теперь, когда я оказался рядом с тем, кто был прежним носителем вируса, чувство, которое я должен был бы испытать, не проявилось в полной мере, так как ему помешала радость и благодарность за излечение пациентки Морредет. Что же до моего здоровья, то оно превосходно, но я и раньше на него не жаловался, так что мне трудно оценить происшедшие перемены. Но гораздо труднее мне судить о состоянии моей психики. Вероятно, вирус-целитель на психику влияния не оказывает.

«Какие психологические проблемы, – подумал Хьюлитт, – могут тревожить этого высокоморального и альтруистичного тарланина, который по популярности среди больных и сотрудников уступает только Приликле?» Хьюлитт гадал, можно ли задать такой вопрос, но его опередил Главный психолог.

– Падре, – сказал O'Mapa. – Вы оправданы от обвинений в случившемся на Кромзаге. Надеюсь, в скором времени ваше подсознание смирится с оправдательным приговором. Но раз уж мы коснулись этой темы, то... на Кромзаге вы получили сильные ранения и корабельный медик, не слишком хорошо сведущий в тарланской физиологии, оказал вам первую помощь. В итоге у вас остались небольшие шрамы. Они на месте?

– Не знаю, – протянул Лиорен. – Я редко рассматриваю собственное тело. Тарланам неведом нарциссизм. Мне раздеться?

– Пожалуйста, – попросил O'Mapa. Из прорезей в длинном синем балахоне появились две срединные конечности Лиорена и принялись развязывать завязки. Немного смутившись, Хьюлитт глянул на подлетевшего поближе Приликлу и спросил:

– Мне отвернуться?

– Не надо, друг Хьюлитт, – ответил эмпат. – Тарланам неведомы людские предрассудки в отношении наготы. Синяя Мантия Тарлы, которую носит падре, – символ профессиональных заслуг и ученой степени. Кроме того, это очень удобный рабочий костюм, так как мантия снабжена большим числом потайных карманов. Посмотрим. Так... Друг Лиорен повернулся кругом... Я не вижу никаких шрамов.