Истинная история дюны - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Лях cтр.№ 55

Одновременно проснулись и форты Подковы, упершись в которые все еще стоял центр императорской армии. Памбург срочно приказал поднять сдвоенный разведывательный зонд-робот. Высота для детального анализа была маловата, но картина не нуждалась в комментариях: на западе поднималась черная стена – это горела техника правого фланга, на востоке – коричнево-рыжая стена, буря, поднятая непрерывной бомбежкой левого фланга. Памбург повернулся к императору:

– Ваше величество, велите командовать отступление. Правый фланг разгромлен и бежит, через два часа противник займет Киликату. С левым флангом нет связи, меньше чем через час бомбардировщики будут здесь. Конфедерация полностью контролирует «Соллекс»…

– Стилгар…

– Стилгар или предал нас, или уничтожен. В любом случае ему к нам не успеть. Если не отступить немедленно, самое позднее, через четыре часа мы будем отрезаны. И… тогда все. Надо попытаться спасти то, что осталось.

Сколько раз за последнее время Муад’Диб слышал эту фразу – «спасти то, что осталось»! Сначала – власть в Империи, потом – саму Империю, потом – Арракин и, наконец, горстку самых верных соратников и собственную голову.

– Отступаем, – шепотом сказал Муад’Диб.

Атридесу, как всегда, повезло. Он успел со своими людьми добежать до Панджшера, прежде чем огненные челюсти окружения окончательно сомкнулись. Какая часть имперского воинства вернулась в Арракин, опять-таки сказать очень трудно. На совещании в знаменитой палатке Кромвель называет цифры в двадцать тысяч, ничем, однако, эти данные не подкрепляя. По сведениям представителей Красного Креста, вернувшихся в Арракин с гуманитарной помощью сразу после взятия столицы, уцелевших участников сражения было никак не менее сорока, а может быть, даже шестидесяти тысяч. В списках же Комиссии по эвакуации можно найти указания примерно на сто тысяч. Все здесь неопределенно, отрывочно, все сообщения противоречат друг другу, и тем не менее эти цифры со всей беспощадностью приводят нас к единственному выводу: Хорремшахская битва унесла жизни по крайней мере пятисот тысяч человек. По самым скромным оценкам.

После бегства императора сражение не завершилось. К вечеру второго дня левый фланг под командованием Кромвеля, правый фланг Джеруллы и выдвинувшийся из фортов центр Феллах-эт-Дина, как и предсказывал Памбург, соединились у Панджшерских ворот. Всю ночь и третий день шла настоящая бойня. Ни о каком организованном сопротивлении северян речи уже не было. Кромвель собирал разрозненные группы войск – в том числе и неожиданно выпутавшегося из своих ущелий закопченного Харконнена – еще сутки, и помчался в Хайдарабад, где, обуреваемый сомнениями, его ожидал Стилгар.

Шейх переживал, наверное, одну из самых тяжелых недель в своей жизни. Он сделал ставку, и теперь ему оставалось только наблюдать, как решается его судьба. Перед началом сражения стратег связался с Кромвелем и сказал:

– Дай на Хайдарабад реальную картинку.

Маршал не возражал, север Центрального Рифта отгородили экранирующим полем, чтобы никто в припадке патриотизма не надумал просветить императора о настоящем положении вещей, и «Соллекс» направленным лучом погнал в горную столицу отчет в реальном масштабе времени.

Город припал к телевизорам. Ни один чемпионат мира, никакой финал нигде и никогда не смотрели с таким неотрывным вниманием. Последняя впавшая в маразм старуха понимала: если Конфедерация проиграет сражение, мстительный император, в назидание прочим, вырежет Хайдарабад до последнего младенца. К вечеру первого дня атмосфера накалилась до предела. Армия Муад’Диба затопила равнину, как море, и грозила вот-вот захлестнуть хрупкий пунктир укреплений конфедератов. Перед громадным экраном у дома Стилгара стояла в угрюмом безмолвии целая толпа, и лишь изредка кто-то вполголоса, словно на похоронах, произносил какое-нибудь замечание. Напротив, на крыше, старший сын Стилгара – будущий король Фарух Первый – дремал у пулемета. Никто еще не предложил принести Муад’Дибу голову Стилгара на палке и пасть императору в ноги, моля о прощении, но напряжение росло с каждым часом.

Наступившая ночь прибавила Стилгару немало седых волос, но утром по городу прокатился единый не то вздох, не то стон. Императорская армия начала таять на глазах. Ее скрывали облака дыма и пыли, а потом из этих облаков никто уже не выходил. К полудню Хайдарабад охватило настоящее ликование – с песнями, плясками, стрельбой в воздух и восторженными воплями: «Стилгар, Стилгар!» Ко всему прочему, каждый невольно думал о том, что сейчас он сам, его отец, сын, брат мог бы запросто быть там, где земля и камень кипели, как масло на сковородке, и не оставалось места ничему живому.

Стилгар первый раз за все время перевел дух и тут только почувствовал, как у него над бровью бьется мускул. Эмир понял, что победил. Он спас Хайдарабад, спас своих людей, и на его руках нет братской крови. Он чист. Теперь надо ждать, что скажут Кромвель и Алия.

Через три дня объявился и Кромвель. Послав Фейда-Рауту на перехват возможного прорыва остатков федеральных войск на восток, через Отмельские ущелья, маршал вскоре пожаловал сам, так что под стенами Хайдарабада в одночасье вырос целый военный лагерь.

Стилгару вдруг вновь стало страшно. Кто теперь помешает Серебряному вспомнить, что здесь, за стенами – вражеское гнездо и главнокомандующий вражеской армии, второй человек в Империи? Кромвель больше не нуждается в услугах сановного предателя, тот выполнил свое предназначение. Поэтому, отправляясь с первым визитом к новоявленным союзникам, эмир принял все меры предосторожности – Фарух, наследник, остался дома, готовый в случае неблагоприятного развития событий бежать в горы в сопровождении верных людей, а с собой к Кромвелю Стилгар захватил младшего – Нияза.

Впрочем, быстро выяснилось, что почтенный шейх и тут волновался напрасно. Пробравшись на джипе через муравейник походной суеты лагеря к маршальской палатке, Стилгар был встречен Кромвелем так, словно они расстались полчаса назад, в самый разгар хотя и деловой, но чрезвычайно интересной беседы. Первым делом, вместе с напитками и закусками, Дж. Дж. вывалил на стол перед стратегом кучу бумаг, и Стилгар убедился, что по той, первоначальной сделке, условия которой он когда-то сам назвал в подземельях Джайпура, ему заплачено сполна и даже с лихвой. Перед ним лежали проекты указов, впрочем, уже подписанных Алией и, следовательно, имеющие статус закона. Эти бумаги делали Стилгара полновластным правителем Хайдарабада с правом наследственной передачи власти, даровали всем его солдатам пенсию, компенсацию и много еще чего, а кроме того, хайдарабадские кланы получали в бессрочное владение огромный кусок земли на севере Центрального Рифта, что, учитывая многосложное, веками установленное размежевание пустыни, звучало несколько загадочно. Вдобавок, Стилгар, в награду за свое двурушничество, получал пакет акций всевозможных компаний, инвестировавших деньги в промышленность Дюны, дьявольски сложные права арендодателя на девяносто девять лет, пост премьер-министра в новом правительстве, должность начальника неких туманных сил самообороны, и так далее. Ни о чем подобном Абу Резуни не думал и не гадал, и беглые пояснения Кромвеля – тот как раз находил положение вполне закономерным и естественным – слушал с плохо скрытой оторопью.