Детский сад - читать онлайн книгу. Автор: Джефф Райман cтр.№ 40

— Проблема, — вещал Чао Ли Сунь, — во времени. — Плавным движением он описал две окружности, двигая руками в противоположных направлениях. — Время движется вперед с расширением пространства. Но пространство также сокращается, и время движется в обратном направлении.

Обе его руки скрестились, как во время молитвы.

— Они пересекаются в точке, именуемой Сейчас. Сейчас извечно, вне времени. — Слышалось стрекотание камер. — Нет единого течения времени. Нет причины и следствия. — Лицо изгнанника было по-детски печальным. — Получается, и рассказывать не о чем, — сообщил он.

СПУСТЯ ЧЕТЫРЕ ГОДА после ухода Ролфы Милену считал Консенсус. Теперь и ее личность была запечатлена. Волна гравитации и мысли хлынула внутрь, наполнив до отказа. Вся ее память, все ее сущности на минуту разбухли как надутые шары. Ее прошлое сделалось Сейчас.

Она вспоминала ту ночь, когда опять дали электричество. Милена стояла на мосту Хангерфорд в тесном окружении незнакомых людей и друзей.

С ней была вся труппа «Бесплодных усилий»: Бирон, Принцесса и все остальные. Сцилла тоже была здесь. Они удобно встали в уголке смотровой площадки, где не очень давила толпа. Набережная за рекой колыхалась морем людских голов. Стоял поздний летний вечер, когда небесная синь обретает серебристый оттенок. Было тепло, с мягким, шелковистым дуновением ветерка. На том берегу, как раз на фоне заката, возвышалась серая громада здания «Шелл-Мекс».

Бирон вынашивал ребенка. По мнению большинства, он смотрелся исключительно гротескно. Плод крепился к кишечнику, отчего всю заднюю часть будущему отцу невероятно разнесло, так что спать приходилось в специальном шезлонге. Борода у Бирона поредела, а зубы посерели и сделались хрупкими, да еще и покрылись какими-то пятнышками — после рождения ребенка ему их придется отращивать заново. Резкая посадка могла привести к трагическим последствиям. Хотя неизвестно еще, чем для него окончатся роды.

Милена находила поведение Бирона смелым, даже отважным. Этот его вечерний выход в общей компании был делом небезопасным. Небезопасной была сама жизнь, и то, с какой непосредственностью он это принимает, вызывало у нее восхищение.

Мать ребенка, Принцесса, тоже составила им компанию. Она была бледной и измученной от того, что у нее не получалось быть совсем бессердечной. Когда Бирон забеременел, она стремилась показать, что, кроме собственно донорства (предоставления яйцеклетки), к беременности она не имеет никакого отношения. И тем не менее сейчас Принцесса находилась с ним рядом.

— Моо-моо, — силилась выговорить она, — мо-ожно было, — губы при этом тряслись, как бы боясь утратить равновесие, — с крыши зы-ы, зы-ы, здания понаблюдать.

Заикаться Принцесса начала с весны. Виной тому был вирус. Она подхватила вирус, стопорящий речевую функцию. Говорить гладко у нее получалось лишь во время пения или же произнося слова нараспев. Но петь на людях она стеснялась.

— Я никак не мог пропустить такое зрелище! — сказал Бирон, широким жестом показывая, какое именно. Даже переносица и та у него стала совсем тонкой, настолько в организме истощились запасы кальция. Ветер ерошил поредевшие волосы Бирона, словно обнадеживая его. Принцесса с покинутым видом охватила себя руками.

В пестрой людской мозаике на Южной набережной наблюдалось движение. Там кочевали уличные торговцы с бочонками пива на спине, в сопровождении малолетних помощников. Дети открывали краны и наполняли кружки, а также развлекали публику танцами и игрой на бамбуковых флейтах. Вдоль набережной стояли здоровенные ясени, на которых тоже густо сидели зеваки. Особо толстые сучья облюбовали себе кряжистые работяги, оседлав их на манер лошадиных спин, и теперь оттуда спускали на веревках кружки, чтобы дети их наполняли.

Над всем этим парили шары с корзинами, полными зрителей: разумеется, это были партийные.

«Противные, — подумала Милена-актриса. — Вы там, а мы здесь, внизу».

И тут откуда-то снизу донеслось подобие песнопения.

Точнее, не совсем оно, а что-то вроде жужжания. Была как раз пора отлива, обнажившая слякотное речное дно с залежами битого стекла, рваной резины, какой-то замшелой рухляди. А из-под моста тянулись люди. Они пробирались по жидкой слякоти короткими перебежками, что придавало им сходство с какими-то большими неуклюжими птицами. Точно так же они при движении неуверенно дергали головами, держа руки на манер сложенных крыльев. Вдруг они все разом остановились, причем стояли они все на одной ноге. А затем так же, разом, накренили головы в одном направлении, словно во что-то вслушиваясь. И синхронно, всей своей стаей, заторопились дальше.

— Не надо на них смотреть! — призвала Сцилла, которой любое необычное поведение казалось лишь способом привлечь внимание.

Головы этим странным субъектам, как шлем, покрывала корка спекшейся грязи, а рубища на теле перепоясывали нейлоновые шнуры.

— Вот они, Жужелицы, — указал Бирон.

До этого Жужелиц Милена никогда не видела; для нее они были чем-то вроде мифа. Говорят, что иногда у человека в мозгу происходит какой-то сбой, и он внезапно трогается рассудком. У этих сбой в мозгу произошел синхронно.

На глазах у Милены Жужелицы дружно рухнули на колени: ни дать ни взять марионетки, которым подрезали ниточки. Они как будто пали ниц перед воображаемым императором и начали щедро, даже с каким-то ожесточением, черпать ладонями жидкую грязь и поливать ею себе голову.

— В них есть что-то от Нюхачей, — пояснил Бирон, — только выглядит намного забавнее.

— Сэ-ме-э… ме-э… смехота! — воскликнула Принцесса с испуганным и горестным видом. Ей не хотелось вынашивать ребенка из соображений карьеры. А какая карьера может быть у актрисы, которая заикается?

Климат последнее время менялся, причем во многих отношениях. Ни яркий солнечный свет, ни атмосфера наигранной бодрости не могли скрыть нелегкого, тенями прорастающего страха и сомнения. С какой-то поры в городе появились Жужелицы (раньше о них слыхом никто не слыхал); теперь вот новая напасть — заикание. Ни для кого не было секретом: что-то происходит с самими вирусами. Разговаривать об этом в открытую по-прежнему никто не хотел; что с этим делать, тоже никто не знал. Потому люди и спешили собраться здесь, с тем чтобы отпраздновать хоть какие-нибудь перемены к лучшему.

Шарманщики на набережной взялись наяривать ярмарочную музыку пуще прежнего; зычно нахваливали свой товар торговцы, состязаясь друг с другом в громкости. С новой силой подул с реки ветер, словно и ему не терпелось поскорее увидеть, что там будет дальше. На мосту Ватерлоо люди стояли на телегах. Они же облепили крыши зданий, свешивались из окон.

«Около полумиллиона человек», — сообщили Милене вирусы.

На другом берегу, на фасаде «Шелл-Мекс» застыли стрелки гигантских часов. Они не шли со времен Затемнения, Революции, — не шли уже девяносто семь лет. И вот сегодня они впервые пойдут, ровно в десять тридцать. Металла теперь достаточно. И снова запустят электричество — правда, пока только на Северном берегу Темзы. А потом?