По дороге к любви - читать онлайн книгу. Автор: Дж. А. Редмирски cтр.№ 83

Ставлю сумки на пол.

Кэмрин стоит на месте, осматривая комнату.

— Клади свое барахло куда хочешь, детка.

Я иду к дивану, сдергиваю джинсы, беспомощно висящие на его спинке, потом трусы со стула и футболку с тахты.

— А что, неплохая квартирка! — говорит она, озираясь.

Потом ставит сумки на пол и прислоняет гитару к дивану.

— Берлога холостяка, — отзываюсь я, направляясь в кухню, — но мне здесь нравится, да и пляж совсем рядом.

— Ты один тут живешь? — спрашивает Кэмрин, следуя за мной.

Я киваю, прохожу на кухню, открываю холодильник; на дверных полочках звякают друг о друга бутылки, банки.

— Теперь один. Когда только въехал, со мной дружок жил, Хит, месяца три, но он уехал в Даллас, к невесте. — Достаю двухлитровую бутыль с имбирным пивом, закрываю дверцу. — Хочешь?

Нежно улыбается в ответ:

— Спасибо, пока не хочется… А зачем ты его покупаешь, с похмелья пьешь или от расстройства желудка?

Ухмыляюсь, делаю большой глоток прямо из горла. Она и бровью не ведет, даже не поморщилась… Честно говоря, я не ожидал.

— Угадала, — признаюсь я, завинчивая пробку.

Несколько секунд мы молчим.

— Если хочешь принять душ, ванная вон там. А я пока позвоню маме, чтобы не беспокоилась и не приехала прибраться. Цветок, наверное, уже засох.

Кэмрин удивленно смотрит на меня:

— У тебя есть цветок?

— Конечно, — улыбаюсь я. — Я назвал его Джорджи.

Она вскидывает брови.

Я весело смеюсь и целую ее в губы.

Пока Кэмрин принимает душ, я проверяю каждый дюйм квартиры в поисках предметов, которые могли бы обличить меня в грехах, характеризующих с самой неприглядной стороны: вонючих носков (один нашел возле кровати), презервативов (целая коробка лежала на ночном столике, и я сую ее в пакет с мусором), пустых коробок из-под них же (две в мусорной корзинке у меня в спальне), грязного белья и прочего… кстати, и порнографических журналов (черт возьми, один точно лежит в ванной, и она наверняка успела его увидеть).

Потом мою посуду, которая лежала в раковине с тех пор, как я уехал, и наконец устраиваюсь в гостиной, чтобы позвонить маме.

КЭМРИН

В ванной вижу небрежно брошенный порножурнал и не могу удержаться от смеха. Интересно, мелькает мысль, есть ли на свете парни, равнодушные к порнографии? Только потом доходит: что за глупый вопрос. Молчала бы уж: кто лазил в Интернет за тем же самым?

Я долго стою под горячими струями, потом вытираюсь пляжным полотенцем, которое выдал мне Эндрю, одеваюсь.

Мне здесь не нравится. В этой его квартире. И в Техасе тоже не нравится.

В любое другое время и при других обстоятельствах все было бы по-другому, но то, что я сказала ему, когда мы остановились той ночью на обочине, остается правдой. Это место и все, что с ним связано, говорит о том, что это конец. Все очарование нашего путешествия вдвоем испарилось вместе с дождем, который прошел на прошлой неделе. Я говорю, конечно, не о наших чувствах друг к другу… Нет, они по-прежнему сильны, и от одной мысли о том, что все может кончиться, мне хочется биться головой о стену. Наши чувства — это… в общем, все, что у нас осталось. Дорога, открытая на все стороны света, уже позади. Позади наши дорожные забавы, спонтанные остановки, нечаянные повороты неизвестно куда, чувство затерянности в этом огромном мире. Мотели, маленькие радости типа вяленого мяса, детского масла и ванны с пеной. Песня, в которой пелось о том, как мы были вместе и как нам было хорошо, оказалась на удивление короткой, и последние ее звуки смолкли. И теперь из динамиков слышится только равномерный шорох. Мне очень хочется протянуть руку и снова включить эту песню, но нет сил нажать на кнопку.

И я понимаю почему.

Вытираю слезу со щеки, хороню чувства поглубже, делаю глубокий вдох и открываю дверь ванной.

Проходя через столовую, слышу, как Эндрю говорит по телефону:

— Да отстань ты от меня, мне сейчас не до этого. Не до этого, понял? Да, ну и что? Да кто ты такой, чтобы указывать, как мне жить? Что? Слушай, брат, мне нужно побыть одному… На похоронах присутствовать не обязательно. Лично я вообще не хочу присутствовать ни на каких похоронах, кроме своих собственных. Не знаю, зачем люди вообще устраивают похороны. Что интересного в том, чтобы смотреть, как дорогой тебе человек лежит в деревянном ящике неживой? Я бы предпочел, чтобы наша последняя встреча с ним состоялась, когда он был еще живой. И не пудри мне мозги, Эйдан! Ты сам знаешь, что все это чушь собачья!

Мне очень не хочется стоять за дверью и подслушивать, но входить вот так, когда у него важный разговор, тоже не очень хорошо.

Я все-таки вхожу. Кажется, он слишком кипятится, надо его успокоить. Эндрю замечает меня, и его сердитый тон сразу снижается. Он отрывает от дивана спину.

— Слушай, мне надо бежать. Да, маме я уже позвонил. Да. Да, хорошо, я понял, да. Потом.

Дает отбой, кладет мобильник на кофейный столик, где покоится его босая нога.

Сажусь рядом с ним на плоскую, как блин, подушку.

— Извини, — говорит он, треплет меня по бедру, потом гладит. — Все никак не угомонится. Всю жизнь мне об этом будет напоминать.

Я придвигаюсь ближе, сажусь ему на колени, и он прижимает меня к груди, словно только так может наконец успокоиться. Обнимаю его за шею, целую в уголок рта.

— Кэмрин, послушай, я тоже не хочу, чтобы на этом все кончилось. — Он будто читает мои мысли, несколько минут назад осаждавшие меня в ванной комнате.

Эндрю вдруг поднимает меня и сажает лицом к себе, мои колени упираются в диван, по обе стороны от него. Берет за руки и очень серьезно, напряженно смотрит в глаза:

— А что, если мы…

Отворачивается, словно мучительно подбирает слова, и я стараюсь понять: он так колеблется, потому что боится ошибиться или вовсе не поэтому.

— Что? — подталкиваю я его.

«Уж начал, так договаривай, — думаю я, — не важно, что ты скажешь, я готова выслушать все». Меня снова охватывает какая-то смутная надежда, и я ужасно не хочу, чтобы она развеялась как дым.

— Ну что, Эндрю?

Он вздрагивает, точно звук моего голоса возвращает его к реальности.

— А что, если мы с тобой просто уедем? — спрашивает он, и сердце мое начинает биться быстрее. — Я не хочу оставаться здесь. Не думай, не из-за отца или брата — все это не имеет отношения… У меня совсем другое в душе, когда я вот здесь и ты рядом со мной. То же самое я чувствовал, когда увидел тебя в автобусе еще в Канзасе, как ты сидела там одна-одинешенька. — Он еще крепче сжимает мне руки. — Я понимаю, ты потеряла любимого человека, но… я хочу, чтобы ты была моей. Кэмрин, может, нам стоит вместе поездить по всему миру… Я понимаю, что не могу заменить тебе твоего…