Роковой оберег Марины Цветаевой - читать онлайн книгу. Автор: Мария Спасская cтр.№ 19

— А с работой тут как? — пропуская досужие рассуждения Эфрона, деловито осведомился Родзевич, всегда отличавшийся прагматизмом. — Можно прилично устроиться?

— Интересуетесь, чем мы живем? — догадался Эфрон. — Нельзя сказать, что шикуем, но кое как перебиваемся. Марина устраивает литературные вечера в арендуемых залах, читает «Лебединый стан», это приносит небольшие деньги. Я снимаюсь в фильмах, правда, в эпизодах, но это уже кое что! — похвастался Эфрон. И быстро добавил: — А впрочем, это совсем не важно. Здесь, в Париже, я встретился с князем Святополк Мирским. Вы не знакомы?

— С Дмитрием Петровичем? Сыном бывшего министра внутренних дел? — проявил осведомленность Родзевич. — Отлично знаком.

— Теперь Мирский руководит Евразийским обществом. Знаете, Константин, я все больше склоняюсь к тому, что для обретения пути русским необходимо порвать с упадочнической культурой Запада, чтобы уподобиться предкам, для которых была характерна склонность к Востоку. Мы с Мирским собираемся издавать «евразийский» журнал, который будет открыт абсолютно для всех — и для писателей, живущих на Западе, и для тех, кто остался в СССР. Было бы отлично, Родзевич, если бы вы примкнули к нашим рядам.

Все время, что Эфрон говорил, Родзевич не спускал глаз с эффектной блондинки, сидевшей за соседним столиком в компании с вальяжным толстяком. Константин с восхищением рассматривал тонкий профиль дамы, ее точеную шею с нежным завитком волос, выбившихся из высокой прически, открытые плечи, пышную грудь, тонкую талию. Почувствовав посторонний взгляд, красавица обернулась и встретилась глазами с Родзевичем. Ее спутник, отсчитывавший официанту чаевые, сделал вид, что ничего не замечает. Насмешливо изогнув изящно очерченные губы, девушка кивнула Эфрону и проговорила:

— Сергей Яковлевич, представьте меня вашему приятелю, иначе он огненным взглядом прожжет во мне дыру.

Высокий худой Эфрон, которого знакомые за худобу называли за глаза Царь Голод, торопливо выбрался из за стола и приблизился к соседнему столику, около которого кавалер блондинки, расплатившись, терпеливо ждал свою даму, продолжая делать вид, что происходящее не имеет к нему ни малейшего отношения. Девушка поднялась с венского стула и протянула стремительно приблизившемуся к ней Родзевичу руку для поцелуя.

— Мой друг Константин Родзевич, — отрекомендовал приятеля Эфрон. — А это Верочка, — тепло проговорил он и тут же поправился: — Вера Александровна Лучкова, по мужу Сочинская. Господин Сочинский, — кивнул на сопровождавшего даму господина.

Раскланявшись с мужем красавицы, Родзевич припал к женской ручке столь долгим поцелуем, что Эфрону стало неловко. Заметив его смятение, Вера Александровна насмешливо дернула плечом и, властным движением отняв у Родзевича руку, проговорила:

— Рада знакомству. Ну что ж, господа, разрешите откланяться. Мы с мужем торопимся. Сережа, кланяйтесь Марине, а Але и Муру передавайте от меня поцелуй. А вы, Родзевич, приходите вечером к генералу Колесникову. Там собирается петь Надежда Плевицкая, наш курский соловей. Ее муж, генерал майор Скоблин, будет рад знакомству с вами. Вы не корниловец, нет?

Лучкова кокетливо склонила голову набок, не отводя смеющихся глаз от мужественного лица нового знакомого. Тот смутился и отрицательно покачал головой.

— Жаль, — девушка легонько дотронулась до руки собеседника. — Генералы Скоблин и Колесников обожают встречать бывших однополчан.

И, подхватив под руку невозмутимого супруга, на лоснящемся лице которого не дрогнул ни один мускул, красавица покинула кафе. Должно быть, Сочинский уже привык к непрерывному флирту жены и относился к нему как к данности.

Вернувшись за столик, приятели заказали еще кофе.

— Ее фамилия Лучкова? — переспросил Константин. — Как у военного министра Временного правительства?

— Александр Иванович Верочкин отец, — пояснил Эфрон. — Вера давно знакома с князем Мирским, сотрудничает с евразийцами и время от времени эпатирует добропорядочное белоэмигрантское общество. На днях заявила у Колесниковых, что хотела бы стать шпионкой, как Мата Хари. Забавная. Она думает, что политика — это веселая игра.

— Ну что ж, раз Вера Александровна евразийка — я тоже вступаю в ваше общество, — решительно заявил Родзевич.

Заметив знакомый огонек в глазах приятеля, Эфрон поздравил себя с прозорливостью, которую проявил в письме к Максу Волошину и лишний раз похвалил себя, что не уступил Марину легкомысленному другу.

— Маленький Казанова встретил очередную даму сердца и задумал ее покорить, — печально констатировал он. — Спешу вас огорчить, Родзевич. С Верочкой у вас ничего не выйдет, она слишком авантюрна и непредсказуема для банальной любовной интрижки.

Герой «Поэмы Горы» достал брегет Наполеона из кармана пиджака и, щелкнув крышкой, кинул быстрый взгляд на циферблат.

— Ну что ж, мне тоже пора идти, — заметил Родзевич, пропуская замечание Эфрона мимо ушей.

— Марина подарила свой талисман вам? — удивился Эфрон. — А мне сказала, что потеряла. Позвольте на секунду, — протянул он руку к брегету.

Забрав из рук Родзевича часы, Сергей нажал на невидимую кнопку, поддел ногтем едва заметное углубление в крышке и откинул ее верхнюю часть. Крышка брегета разделилась на две, словно разрезанный по горизонтали корж торта, который умелая хозяйка, какой никогда не была Марина, задумала смазать кремом. В полой нише лежал черный, как смоль, локон.

— Я часто крутил в руках эту вещицу и обнаружил двойную крышку, — сдавленно проговорил Эфрон. — И мне подумалось, что это мог бы быть отличный тайник. Я срезал прядь своих волос и положил в брегет, чтобы хоть так всегда быть с Мариной.

— Отличная идея с тайником, — одобрил Родзевич, забирая у приятеля часы и бесцеремонно вытряхивая волосы Эфрона на пол. — Жаль, что я не женат. Можно прятать туда записки от тайных воздыхательниц. Попробовать разве?

Константин вынул из подставки салфетку и, разорвав напополам, один из обрывков сложил и поместил между двумя частями крышки, с громким щелчком соединив их снова.

— Н да, забавно. Ну что ж, мне действительно пора, — сухо проговорил он, убирая в карман подарок Цветаевой. — Рад был повидаться.

Про Мура герой Марининого романа так и не вспомнил. Или не захотел вспомнить?

* * *

Я приехала не поздно, но, к моему немалому удивлению, выставка Франсуа Лурье уже не работала, хотя Вероника и упоминала вчера в разговоре, что она продлится два месяца. В кассах ответили, что художник сворачивает экспозицию и покидает столицу. Причину столь спешного отъезда француза назвать мне не могли, отправляли к руководству выставочного зала. И я отправилась к руководству.

— Поймите, я журналистка, специально приехала из подмосковного города, чтобы познакомить читателей нашей газеты с работами мастера, и тут такая незадача, — пыталась я разжалобить администратора, к которому пришла за разъяснениями. — Нельзя ли взять у Франсуа интервью? Если он не может со мной встретиться сам, я могла бы переговорить с Сесиль Лурье.