Пандемоний - читать онлайн книгу. Автор: Дэрил Грегори cтр.№ 62

— Не бойся, мы тебя не обидим.

Пациент кричит, кричит истошно, повторяя одно и то же слово:

— Мааахм, мааахм, мааахм!

Голос Мег Вальдхайм за кадром:

— Как тебя зовут?

Эта часть видео раздражает меня. К этому моменту они сами должны были понять его имя — ибо что может быть очевиднее?

— Дэл, — сообщил я экрану, — его имя Дэл.

На протяжении последних нескольких дней, стоило мне устать — будь то от просмотра видеоклипа на экране ноутбука, или от бесцельного разглядывания пятна на стене, или просто пытаясь уснуть, — как я начинал по несколько часов сочинять содержимое страниц моей воображаемой записной книжки под названием «Что мне следует забыть». Наряду с такими страницами, как «Лью читает Дэлу „Флэша“», и «Мать читает Дэлу „Майка Муллигана и его паровой экскаватор“», в ней имелся пестрый коллаж, озаглавленный «Мой первый опыт экзорцизма».

Сначала руки: они ощупывали мне голову, плечи, ноги, пытались гладить меня и вместе с тем цепко держали на месте, чтобы я не дергался, не пытался вырваться из железной хватки. Лица вокруг постели, все мужские, среди них и лицо отца. Он зовет меня по имени. А еще мне слышен голос священника, то громче, то тише, то громче, то тише. В этот момент мой рот открывается. Грудь полна воздуха, я готов к тому, чтобы истошно завопить или расхохотаться.

Вот и все. Какой-то фрагмент, остаток, пыльная фигурка давно потерянных шахмат. Отнюдь не то, что я должен был в себе подавлять. Просто так получилось, что в последнее время я о нем как-то не вспоминал.

Потому что про экзорцизм я вспомнил отнюдь не впервые. Будучи ребенком я время от времени натыкался в своем сознании на обитающие там образы — лишенные тела руки, парящие лица, — а затем, не в состоянии понять, что это такое, отправлял их назад, в мой виртуальный ящик с игрушками. Я даже не знаю теперь, что именно вспоминал — подлинное событие или воспоминание о воспоминании, искаженную и приукрашенную версию, выросшую на детских страхах ребенка, воспитанного в религиозной семье. Картинка была омерзительно-яркая и наводила на мысль, что позаимствована у протестантов-фундаменталистов — из комиксов, которые Лью привозил из летней библейской школы. Нетрудно было убедить себя, что эти образы — плод моего воображения. Лучше всего оставить их в пыльном ящике на задворках сознания, где их никто не будет искать.

До сих пор. Сейчас у меня не было иного выбора, кроме расставания с амнезией.

Анамнезом, приятель, анамнезом.

Ну как, теперь все ясно?

Да, и мне тоже. Еще как ясно. Яснее не бывает.

Первое, что я у нее спросил:

— Как там Лью?

Мне действительно хотелось знать это, чтобы избежать лишних расспросов о моей персоне. Подобную тактику я применял, и притом весьма эффективно, во время пребывания в психушке, когда мать звонила мне по межгороду.

— Ему уже лучше, — ответила мать и поведала о его анализах крови, ACE-ингибиторах, о настоящих кардиологах, к которым он обратился сразу же по возвращении в Чикаго. Но как только она исчерпала запас заголовков на тему «Лью идет на поправку», как тотчас перевела стрелки на меня: — Ну а ты как? Чем ты занимаешься с этой женщиной?

В данный момент «эта женщина» находилась от меня в считанных футах, держа под мышкой стопку папок и толстенные книги размером с фотоальбом. Она была занята тем, что перетаскивала их в столовую, где доктор Вальдхайм сортировала печатную продукцию по стопкам на длинном столе, а другой доктор Вальдхайм сидел за столом, уставившись в экран ноутбука — поновее и потоньше того, который только что разбила О'Коннел. Рядом с ним стояла пустая инвалидная коляска. О'Коннел опустила свою ношу на стол и посмотрела на меня. Я вышел из арки, чтобы она меня не видела, и прислонился к дверце холодильника.

У меня ушла не одна минута на то, чтобы объяснить матери: меня никто ни к чему не принуждал, и я здесь по собственному желанию, пытаюсь излечиться с помощью новых терапевтов, знакомых О'Коннел, и не нужно обо мне беспокоиться. Впрочем, было ясно, что мать не поверила. А даже если и поверила, то не поняла. Как я мог тайком сбежать из больницы, когда мне все еще было больно? Как я мог бросить Лью одного?

— И когда его выпишут? — спросил я.

Эх, отвлечь бы ее как-нибудь, пусть на пару секунд.

— Говорят, что завтра. Мы выедем домой во второй половине дня. Если вернешься, мы можем тебя подождать. У нас будет две машины.

— Мам, я не против, но сейчас не могу, честное слово.

— Дэл, боюсь, ты только навлечешь на себя новые неприятности. — Голос матери дрогнул, и я понял, что вот уже много лет — наверно, начиная с того случая в бассейне, когда я был школьником, — я не слышал в нем таких по-настоящему печальных ноток. — Полиция хочет побеседовать с тобой о докторе, который умер в центре города. И о тех людях, с которыми ты встречался — этот Бертрам уже замучил Лью своими визитами, и та старая женщина из мотеля. Они явно что-то не договаривают, Дэл. Между прочим, не я одна так думаю. Амра того же мнения. А эта женщина, с которой ты уехал, она что, священник?

Я было открыл рот, чтобы объяснить ей, но мать меня перебила:

— Дэл, прошу тебя, будь осторожнее. Эти люди скажут тебе, что у них есть все ответы. Они наобещают тебе все что угодно. Но помочь они тебе не смогут. Возвращайся домой, поговори с кем-нибудь, кто смотрит на такие вещи объективно, с кем-то таким, кому можно доверять. Я позвоню доктору Аарон. Я уверена, что она сумеет…

— Извини, мама, но я не могу.

Она продолжала говорить. Мне оставалось лишь одно: повторять, что мне очень жаль, но домой я вернуться не могу, но ей не нужно обо мне беспокоиться. Разве я мог ей сказать, что она разговаривает с мошенником?

— Береги Лью, — попросил я. — Я позвоню при первой же возможности.

С этими словами я повесил трубку. Затем прислонился к плите и перегнулся через холодные чугунные горелки. Я дышал. Я все еще дышал, черт возьми.

Краем глаза я заметил О'Коннел.

— Тебе стоит кое на что взглянуть, — произнесла она после короткой паузы.

— Что ж, — ответил я. — Можно и взглянуть.

Когда я вошел в комнату, Мег и Фред подняли глаза и пробуравили меня взглядами. Я сел напротив инвалидного кресла. Надо воздать им должное — я не заметил в их глазах страха. Во взгляде Фреда читалась неподдельная заинтересованность. Мне он чем-то напомнил ищейку, натасканную вынюхивать спрятанные в чемоданах бомбы.

— Похоже, тебе стоит немалых усилий примириться с ситуацией, — произнесла Мег.

Я поднял одну из книг. «Маршруты передвижений Джонни Дымовая Труба. 1946–1986 годы».

— А какая она, эта ситуация? — спросил я.

Фред кивнул, как будто я изрек нечто в высшей степени разумное.