Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса - читать онлайн книгу. Автор: Брайан Д'Амато cтр.№ 183

Опа. Опа.

Два удара по правому плечу. Отряд вот-вот повернет направо.

Я вывернул назад руку и постучал по плечу кровного, который шел за мной.

После поворота «черепаха» перестроилась, вытянулась вдоль главной оси север — юг и сомкнулась плотнее вдоль оси восток — запад. Теперь 12 Кайман, который прежде шагал в четырех рядах справа от меня, оказался в трех рядах передо мной, почти в авангарде. Команда двигаться вперед, казалось, распространилась по нашему подразделению так же быстро, как трещина по стеклу.

Меня несла человеческая масса, стиснув так, что я едва мог дышать. Если я решу отдохнуть, то подожму ноги — и все-таки не упаду. Товарищи не дадут. Я испытал прилив… смелости. Групповой, конечно. Наверное, то же самое чувствовали легионеры.

Черт. Нас не остановить.

Отряд пройдет четверть мили на север вдоль основной оси, а потом перед юго-западным углом мула Урагана резко повернет направо, на восток, и прорвется к фармакопейной Пумы. Мы спланировали маршрут на карте города и заставили кровных выучить этот путь.

Кроме построения я ввел еще одну инновацию: запрет брать пленных. Оказалось, что древним очень трудно это принять. Здесь окончательной целью военных действий являлась не территория, а пленные. На втором месте стояли трофеи. Пришлось пригрозить, что если во время рейда кто-нибудь из кровных оставит строй, чтобы взять пленников, то он и его семья будут лишены имущества и изгнаны. Наша задача состояла в одном: как можно скорее пробиться к месту назначения. Что ж, 12 Кайман был талантливый командир, и его солдаты, похоже, поняли его.

Мы получили сигнал «остановиться». Застыли в ожидании.

Пришел еще один знак на охотничьем языке Гарпии: «Здесь Ядозубы».

Я выбрался наружу и разглядел синие регалии этого дома. Мы столкнулись с шестью двадцатками, и сто двадцать воинов другого клана поглотили нас, как амеба инфузорию-туфельку, причем это увеличившееся в размерах существо продолжало двигаться вперед. Ведь в паникующей толпе организованная группа пройдет довольно легко, испуганные люди обязательно расступятся в стороны. Что ж, пока все хорошо.

Скоро мы оказались на улице Мертвых. Потоки горожан и паломников обтекали нас, нам приходилось проталкиваться сквозь узкие зазоры, вверх и вниз по лестничным пролетам. Каждый раз, когда мы перебирались через стены, отделявшие одну площадь от другой, я бросал быстрый взгляд вокруг. Когда мы одолевали очередной перевал, я чуть задержался, чтобы получше оценить обстановку.

Ай-ай. Плохо дело.

Народ стремился к подножию мула Урагана — к кострам, зажженным от горящих листьев, знамен и жертвенной бумаги. Вновь прибывшие ковыляли к огню с охапками соломы, материи и веток, проталкивались ближе и кидали свою ношу в пламя. Я увидел одного из кровных Утренней Славы в белой головной повязке, немного старше меня. Он держал на руках младенца, явно спасая его от огня, и пытался пробиться к ступенькам в стене, окружающей двор. Героический поступок, подумал я. Хоть кто-то хочет помочь ближнему. Люди не так уж плохи. Боец обошел древних старух, которые сидели кругом на опаленных телах, обгрызая цветы и перцы с праздничных гирлянд, а рядом копошились их внуки в поисках добычи и дрались из-за каждой представлявшей интерес находки.

Они смеялись.

Они не только смеялись — они помогали друг другу умереть. Например, один мальчишка вытянул руку, предлагая своему брату отрубить ее. Тот недолго думая размахнулся боевой пилой — тремя ударами он отделил предплечье от плечевой кости и разрезал связки. После этого он передал орудие искалеченному, и несчастный уцепился за рукоять, чтобы возместить долг, однако силы его оставили. Его жесты напоминали действия персонажа в какой-нибудь жалкой комедийной поделке, что-то вроде сцены с Черным рыцарем в «Монти Пайтоне и священном Граале». [704] С одной лишь разницей — он, очевидно, испытывал жестокую боль, но продолжал смеяться. Я увидел компанию прислужников, которые один за другим ныряли со стены на лестницу. Вставать они уже не вставали. Сквозь группку музыкантов к костру протолкался мальчуган. Я решил, что он собирается перепрыгнуть через огонь, и подумал: куда ты лезешь, такой маленький? Но вдруг он сиганул в самую середину, где бушевало пламя, — оттуда брызнул сноп искр. Его друзья одобрительными возгласами приветствовали его поступок. Они будто забавлялись игрой.

С точки зрения человека двадцать первого века, происходящее не имело ничего общего с бунтом. Никто не собирался организовывать здесь народное государство. Да что говорить, я не думаю, чтобы кто-то из низших сословий помышлял или надеялся захватить власть. Их занимало совсем другое. По одеждам, по раскраске легко было узнать родственников, и мы видели, как братья, отцы, дядья и дети убивали и калечили друг друга, вставали попарно и бились головами, хватали, скажем, свою бабку и бросали ее со стены или вцеплялись соплеменнику зубами в горло. Девственницы отдавались первому встречному. Наложившие на себя обет безбрачия совокуплялись с уличными девками. Социальные барьеры рухнули. Женщины танцевали с мужчинами из соперничающих кланов. Носильщики в бумажных набедренных повязках дрались с копьеносцами Пумы, облаченными в свои аристократические одеяния. Двадцать обнаженных рабов, которые разорвали канат, привязывавший их к месту заточения, но все еще были связаны друг с другом поясными веревками, просочились цепочкой, как многоножка, между нами и костром, похватали остатки еды от жертвенных подношений и принялись заталкивать себе в рот. Час назад это сочли бы страшным преступлением. Прежде город держался за счет хрупкой иерархической пирамиды, а когда из нее вытащили несколько камней, она стала рушиться.

Это нельзя было назвать мятежом. Скорее — вышедшим из-под контроля Марди Гра, [705] чумным бунтом, постепенным погружением в хаос. Я вспомнил последний день учебного года в школе, когда из окон вылетали корзинки с мусором, ребята переворачивали столы, разрывали учебники и бросали обрывки в лестничные проемы. Сходным образом вели себя после матча футбольные фанаты, которые тут же превращались в вандалов. Масштаб таких аналогов, конечно, гораздо меньше, но настроение — то же самое и неизменное. Ничто не вызывает такой разнузданности, как разрешение уничтожать, выпустить на свободу демона ненависти, предаться беспробудному буйству на манер Сарданапала. [706] Неистовство теотиуакан вполне отвечало концу света.