Чужестранец - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Семенов cтр.№ 93

— Стрелять ты крут! Да я с тобой еще на мечах поквитаюсь, щенок! — И дальше черная брань.

Мирко развернулся и послал стрелу на голос. Но, видно, промахнулся. Все стихло.

Мирко наблюдал еще некоторое время за оврагом, но то ли разбойник затаился, то ли пробирался ползком — видно его не было. Мирко досадливо махнул рукой: можно было, конечно, попробовать завязать с мечником словесную перепалку. Да вряд ли бы тот стал отвечать, разве что совсем бы дурак оказался.

Подбежал Пори, понюхал землю, потом воздух, прошел несколько неуверенных шагов к спуску, остановился, поглядел вопросительно на хозяина.

— Нет, Пори, нельзя, — покачал головой Мирко. Пес не понял, обернулся опять к оврагу, гавкнул коротко и басовито, опять оглянулся на мякшу.

— Ко мне, Пори, — приказал тот. — Нельзя, успеешь еще, у нас с тобой много приключений впереди. — Пори уразумел только первую часть этой тирады, а Мирко думал о том, что лучше было бы, если б его слова насчет приключений не сбылись.

Он вернулся к трещине, где произошло побоище. Кони, привычные к такому обороту событий, не смутились нимало, приняв все как должное: подумаешь, убили кого-то из лука — что за беда! У последнего из разбойников, что был еще жив, когда Мирко кинулся в погоню за мечником, на горле виднелись страшные следы собачьих клыков: Пори просто задушил его.

Мирко поглядел на собаку. Большой пес уселся перед ним, сделал умильную морду, помахал хвостом, подметая иголочный сор. Он не знал, будут его ругать или нет, но просил, конечно, похвалы.

— Ну вот, Пори, и ты человека убил, — промолвил парень раздумчиво. — Я уж которого. За этим, что ли, я из дому шел?

Пес сидел и слушал внимательно, силясь разобраться, ругают его или нет. Мирко потрепал собаку по мохнатому плечу:

— Молодец, хорошо, Пори. — Пес и впрямь умнел на глазах.

Мирко не стал хоронить тела разбойников — еще тратить время на погребение этих нелюдей — оставил там, где и были, только глаза им закрыл да стрелы собрал. Ему было жаль, что эти здоровые и, наверное, все ж не самые худшие на свете мужчины нашли свою смерть до времени: может, еще сумели бы сотворить в жизни и доброе что-нибудь. Только ведь они сами выбрали свою дорогу: никто их не гнал в лес жить по закону «кто сильнее, тот и прав». Сегодня сильнее оказался Мирко — что ж, так выпала доля. Окажись убитым мякша, его не только б не похоронили, а еще и до нитки бы раздели. Павшего зверя не хоронит никто, пусть и они останутся после смерти, кем были при жизни — зверьем лесным, только вдобавок еще ленивым и жадным.

Собрав вещи и заново снарядив коней, Мирко двинулся в дальнейший путь, в любой миг готовый к неожиданному нападению. Про себя он посмеивался над тем лихим воякой, что и посейчас, глядишь, ползал со своим мечом на пузе по дну сырого оврага. Скорее всего, поквитаться с Мирко ему бы не удалось, даже наоборот. Мякша после того, как выдержал смертоносную атаку демона, подобную стальной молнии, чувствовал себя куда увереннее. Только вот если этот трус успеет добраться до остальной кодлы — вряд ли весь отряд состоял из семерых разбойников, — то вторая встреча с большой шайкой была обеспечена. А посему следовало поспешать. Привала сегодня не обещалось — если только водицы попить.

Мирко по-прежнему ехал дорогой, которой не было. Его окружал сосновый лес, то поднимавшийся на невысокие холмы, то уходящий в ложбины. Местность была такой, что большому отряду затаиться было негде, и это немного радовало. Сосны странно расступались, словно боясь нарушить невидимую черту, и ровная, чистая полоса земли шириной в две сажени так и тянулась вперед, иногда лишь немного поворачивая в сторону. После встречи с грибами Мирко готов был думать по этому поводу все что угодно, даже то, что лес, услышав своими подземными и воздушными ушами все, что происходило вчера на гари, решил уступить, расчистить дорогу Мирко — победителю демона. А может, это Реклознатец замолвил за него словечко, и Смолинка донесла его сюда, передав соснам. Конечно же, ни людских, ни тележных следов на этой дороге не было.

Меж тем солнце уже начинало помаленьку опускаться к закату, а никаких признаков деревни было не заметно. Путь сделал очередной некрутой поворот и стал медленно подниматься. Проехав еще немного, Мирко увидел, что впереди, саженях в ста с небольшим, дорога разрезает невысокую гриву, после чего опять сворачивает. Вот здесь следовало быть осторожным. Можно было, конечно, сунуться вперед, понадеясь на чутье Пори, но собака, скорее всего, выдала бы себя и Мирко лаем, да и с гривы их могли заметить. А так можно еще надеяться, что его-то пока не увидели, и поэтому есть время подумать. Понятно, что впереди могло и не быть опасности, но в это как-то не верилось. Однако надо было двигаться, причем побыстрее, чтобы не явиться в село темной ночью, как тать. Оставалось одно — объехать гриву.

Справа, по берегу Смолинки, это было сделать проще, но и опаснее. Разбойники наверняка уже смекнули, что мякша может не полезть на рожон прямым путем, а дать крюка. И, скорее всего, крюк этот пойдет по местам, знакомым хотя бы понаслышке, — то есть берегом. Мирко не знал, кончился ли над рекой обрыв, поэтому прижиматься к берегу было неразумно: разбойники могли попросту скинуть его вниз. Перестрелять их всех из лука или пробиться через плотное кольцо атакующих без потерь ему вряд ли бы удалось. Правильны были эти рассуждения или нет, Мирко знать не мог. Не мог он знать и то, как разбойники расставили свою засаду: может статься, на южном конце гривы тоже есть их дозор, а может, там непроходимая топь. А может, вообще за этой гривой скрывается и другая, и третья, и засада стоит только на последней. Но раздумывать так можно было до вечера завтрашнего дня. Надо было принимать решение, и Мирко повернул Белого влево, прочь от Смолинки.

Сначала местность была ровной, а потом начала медленно опускаться. Ничто не нарушало лесной тишины, кроме птичьей болтовни. Мирко все посматривал туда, где изначальный его путь пересекал гриву. Там все было спокойно, без единого движения, а потом деревья и вовсе закрыли вид. Мирко вздохнул, проехал к югу еще немного и повернул на запад, к гриве. Когда она приблизилась на расстояние убойного выстрела из лука, доступного даже неумехе, вроде молодого белобрысого стрельца из разбойников, мякша сам вынул лук и наложил стрелу. Управлять Белым одними ногами, как делают это кочевники-степняки, было трудновато, но конь слушался отменно, и Мирко мог быть спокоен: в случае чего он не промахнется из-за того, что подведет конь. Меч был тоже рядом — в седельной сумке. Достойную меча перевязь Мирко решил приобрести в Радославе, если не увидит до этого по пути чего-нибудь замечательного. Ехать приходилось шагом, чтобы стук копыт не выдал Мирко.

Грива не была высокой, но склон ее был крут. Взять его наскоком не было возможности — пришлось бы шуметь, а подниматься шагом прямо в лоб, напрямик, коням было бы очень тяжко — еще ногу подвернут, тогда и вовсе беда. И Мирко направил Белого вдоль склона и немного вверх, по косой, по-прежнему удаляясь к югу. Поднявшись до половины склона, Мирко получил возможность увидеть, куда же уходит грива своим южным концом. Оказалось, в густой мелкий ельник, ехать через который было бы чистым мучением, если вообще возможно, а за ельником вроде бы открывалось ровное пустое пространство: может, поле, а может, и болото. Да, в таком месте засаду сделать было бы разумно: загнать одинокого всадника в ельник, где он сразу потеряет и скорость, и подвижность, да и расстрелять из луков, или выгнать на открытое место и преследовать — от отряда конных одному не уйти. Но Пори пока не выказывал беспокойства, и Мирко продолжал подниматься, посматривая туда, откуда, по его прикидкам, могла вылететь стрела. Он поймал себя на мысли, что за последний день — со встречи с демоном и первой настоящей схватки — он стал думать не как прежний Мирко Вилкович, житель Холминок, а как воин-одиночка, мечом добывающий себе хлеб. Убить человека оказалось просто, как муху прихлопнуть. А ведь ни один из погибших разбойников и пальцем до него дотронуться не успел, последние же трое и вовсе убегали. Узнай сейчас про это кто-нибудь в Мякищах, не поверили бы. Разве что дядя Неупокой, да и тот бы не похвалил. Сам сваливший за всю жизнь, наверное, не меньше сотни врагов, он говорил, что убивать — грех, и не любил вспоминать о том, как сразил кого-то. Другое дело, когда речь заходила о приключениях или каком-нибудь поучительном происшествии.