Начальник Судного дня - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Щеглов cтр.№ 9

— Да, — ответил Валентин. — Это тот самый Призрак, которым Хеор напугал Серого в Ганагане. Честно говоря, Занг, я уже вообще ничего не понимаю. Зачем вам был нужен Хеор, если его заклинания настолько слабы?

Занг подбросил на руке рунный, как теперь выяснилось, меч.

— Слаба их ментальная часть, Валентин, — сказал он, вонзая меч в землю и устало опускаясь на скамейку. Валентин понял, что развеивание Призрака отняло у Занга немало Силы. — Кроме того, как говорится у вас на Земле, — ломать не строить. Хеор создал это заклинание, я его всего лишь разрушил. И еще он создал этот меч. Вы только посмотрите на него, Шеллер! Этот меч опасен даже для тальменов.

— Как это?! - не понял Валентин. — А талисманная защита?

Занг едва заметно вздохнул.

— Универсальной защиты не существует, — сказал он, — даже талисманной. Этот меч способен уязвить врага различными способами. Если тальмен будет открыт для удара, меч разрубит его пополам.

— Толку-то, — пожал плечами Валентин. — Талисман перенесет его в безопасное место и там восстановит тело.

— Верно, — кивнул Занг. — Но поле битвы останется за владельцем меча.

Круто, подумал Валентин. Получить таким мечом по башке — то еще удовольствие. Даже для тальмена. Черт его знает, как там талисман мозги восстановит.

— А вы говорите — клятва, — продолжил Занг, не отрывая взгляд от раскачивающейся перед ним рукояти заколдованного меча. — Нет, лэндлордов в Запретном королевстве удерживала вовсе не клятва.

— А что же? — спросил Валентин, понимая все меньше и меньше. Подсознательно он ожидал встретить прежнего Занга, неторопливого и основательного, и теперь не поспевал за полетом мысли своего собеседника.

— Надежда, — ответил Занг. — Могущество лэндлорда заключается не только в численности армии и обширности земель. Преданность и любовь подданных — тоже составляющие могущества. Особенно преданность!

Валентин прокрутил в памяти весь разговор Занга с Палезором. Преданность? Палезор много говорил о семейном укладе лордов, об их обязанности шесть дней в году отправлять жен в гости к Хеору — но при чем здесь преданность? По-моему, так это обыкновенное право сеньора!

— И как же Хеор измеряет эту преданность? — спросил Валентин, интерес которого окончательно переключился с Не-Билла на Хеора и его Запретное королевство.

— На себе, — просто ответил Занг. — Начиная с пятого года семья каждого лэндлорда обязана провести в замке Хеора шесть дней. Под семьей понимаются близкие, с которыми лэндлорд контактирует каждый день — по выбору самого лэндлорда. Жены, наложницы, дети, верные слуги, ближайшие друзья. Разрешено все — даже покушения на самого Хеора. Запрещены лень, убийства детей и самоубийство. Задача семьи — показать преданность своему господину, наилучшим образом услужив Хеору и убедив его в прекрасных качествах очередного лэндлорда. Самому лэндлорду запрещено появляться при дворе Хеора; его интересы отстаивают только его приближенные.

Валентин цокнул языком. А ведь, по сути, это такой же точно Хеор, как и тот, что сидит у меня в банке! Мой Хеор — практически точная копия оригинала, хотя я его по каким-то причинам даже за равного не считаю. А он вон какую игру придумал! Преданность и любовь мерить!

— Преданность подданных, способная вызвать уважение даже у врага, — продолжил Занг, — оценивается как высшее достижение лэндлорда.

— В роли врага выступает сам Хеор? — уточнил Валентин.

— Разумеется, — кивнул Занг. — Можете мне поверить, шесть дней в его замке многим казались шестью годами. Но лэндлорд, семья которого произвела на Хеора достойное впечатление, почти всегда оказывается победителем.

Валентин припомнил свои разговоры с Хеором и нервно рассмеялся.

— А что, были и такие? — спросил он.

— Были, — кивнул Занг. — Четыре семьи за тридцать лет. Может быть, кто-то еще — в четвертом цикле.

— Не представляю… — пробормотал Валентин, вдруг остро осознавший свое ничтожество перед Учителем. Хеор, сумевший запустить такую Игру и даже получить результаты, впечатлял куда больше Хеора, бормочущего о великих магах и поминутно обещающего убить Валентина при первой возможности.

— Были, — повторил Занг, качая головой. — Самое страшное, что были.

Валентин вздрогнул и превратился в слух. В последних словах Занга явственно ощущалась ненависть. Но к кому? Ведь об Акино Занг говорил вполне спокойно!

— Вы правы, Шеллер, — сказал Занг. — Все началось именно тогда. Я представил себя на месте этих людей и решил, что подобные игры не имеют права на существование. Палезор думал точно так же. Он был придворным магом Ратмира, одного из лэндлордов, и трижды гостил у Хеора. На четвертый раз он бежал, окутал свое обиталище сетью иллюзий и принялся копить Силу, чтобы отомстить.

— Долго же ему придется копить Силу, — заметил Валентин.

— Палезор никуда не спешит, — ответил Занг. — Он просил меня не трогать Хеора и дать ему достаточно времени. Поскольку массовый туризм на Тантор разрушил бы все его планы…

— Я помню, — кивнул Валентин. — Вот почему вы сменили проект?

— Поначалу я тоже так думал. Я решил помочь Палезору — а заодно проверить, не ведется ли на Побережье других столь же чудовищных игр.

Занг замолчал и ткнул пальцем в рукоять торчащего перед ним меча, заставив его закачаться из стороны в сторону. Валентин понял, что разговор о Запретном королевстве завершен. Пора было переходить к стране Эбо.

— Летучие Армии, — сказал Валентин и откинулся назад, приготовившись слушать.

Занг пренебрежительно махнул рукой:

— Несущественно! Согласен, после разговора с Альмейро я заподозрил принца в какой-то Игре. Уж слишком похожи оказались четыре армии на шестьдесят замков, особенно с учетом трехлетнего цикла подготовки. Вполне возможно, подумал я, что принц любит играть; но куда ему до Хеора!

— Тогда, — после минутного колебания произнес Валентин, — наш знаменитый поэт. Эдион Гиз.

Занг опустил голову.

— Вот тут вы попали в точку, — сказал он, сцепляя руки в замок. — Эдион Гиз. Человек, побывавший в гостях у Хеора и в гостях у Акино. Вы, конечно же, помните наш разговор.

— Каждое слово, — подтвердил Валентин. — Признаться, мне самому было интересно, чем Акино отличается от Хеора.

— Тогда вы должны помнить, с каким восхищением Эдион говорил о каждом из них, — с горечью произнес Занг.

— О да, — невольно улыбнулся Валентин. — Хорошие, мол, люди — могли бы в порошок стереть, а вместо этого по голове погладили и леденец дали.

— Не надо цинизма, Шеллер, — поморщился Занг. — Эдион говорил о том же, но совсем другими словами. Впрочем, его вы, конечно же, слышали.

— Эдион Гиз — поэт, — развел руками Валентин. — Его слова подобны песне, которую знаешь с детства. Но каждый слышит в этих словах что-то свое.