Гнев Ашара - читать онлайн книгу. Автор: Энгус Уэллс cтр.№ 28

Кромарт был одним из немногих вождей, кто отверг союз. Его люди немедленно ушли с места поединка, как только был провозглашен его исход. Они бежали среди общего смятения, когда Ят оплакивал смерть своего Улана, а Вран уже носился на коне взад и вперед вдоль войска и кричал, чтобы его воины вложили в ножны мечи и признали нового Улана.

Недовольных оказались единицы. Часть малых кланов оставила ятское Становище еще до схватки, еще несколько вождей сходу отвергли союз и увели своих людей в лес. В чащобе они чувствовали себя как дома, но по настоянию Тоза, Орда свернула со своего пути на юг, чтобы проучить каждого отступника. В ряде случаев численность войска, окружившего чей-нибудь лагерь, сама по себе убеждала ала-Улана в бесполезности сопротивления, и непокорные вожди сдавались сами — но лишь для того, чтобы быть принесенными в жертву замыслам Посланца. Когда они складывали оружие, их немедленно передавали Тозу, и люди исчезали в его шатре. Борс, уже ставший свидетелем чародейского умерщвления Андрата, не удивлялся, когда иссушенные трупы выволакивались из шатра и кидались псам, блуждавшим ныне большими сворами меж шебангами Дротта. А у тех, кто прежде не знал о привычках кудесника, день за днем рос страх перед этим белокурым созданием. Когда Тоз шел по лагерю племени, все отворачивали от него взгляд и проводили пальцами перед лицом, дабы уберечь себя от темной магии.

Впрочем, сопротивлявшихся в открытую и до конца просто убивали на месте. Борсу это казалось более справедливым — эти люди, по крайней мере, получали возможность достойно умереть в честном и открытом бою, а большего истинный воин не стал бы и просить.

Борс снова протянул свой рог Сулье. Его внезапно охватило желание забыть прошлое. Как и Нилок, он представлял себе Союз на привычный лад. Он считал, что Тоз явился к Дротту, чтобы вдохнуть в воинов боевую ярость, возможно — чтобы помочь им в битве своими чарами. Но такой способ сплочения был не по вкусу Борсу, поэтому он забирал лишь те черепа, которые добыл честно. Только они, как он чувствовал, оставались на шесте безмолвными, как и положено трофеям; другие же шептали — много, часто и тревожно.

Теперь он пил сладкое красное вино и качал головой, отвлекаясь лишь на то, чтобы прихлопнуть муху, которую чем-то привлекло его лицо. Слишком много мух кружит сейчас над Ордой, как будто толпа лесного народа несет с собой запах разложения. Глядя в небо, он каждый день видел воронье, хлопавшее крыльями и кружившее, точно чуявшее чью-то скорую смерть.

Ему было не по себе среди такого обилия народа, хотя теперь шатер у него был роскошней любого, о каком он прежде смел мечтать, его меха согревала по ночам Сулья, а люди расступались при его приближении, боясь оскорбить избранника Посланца, сам же он всегда присутствовал на советах Уланов.

Борс был простым воином и немного тосковал о прежних днях, когда мужчины бились без помощи магии, — до того, как явился Тоз, чтобы осуществить грязные мечты Нилока Яррума. Но, будучи человеком трезвым, он понимал, что те дни миновали, и с ними навеки ушла простая жизнь. Нравится ему это или нет, но он оказался первым, кто приветствовал Посланца, а это отметило его и повело к особой участи.

«Это воля Ашара, — думал он. — Я должен ее принять. Выбора нет».

Он поймал взгляд Дьюана и увидел там нечто, заставившее его задуматься — а не разделяет ли глава гехрима Нилока его сомнения. Если так, то Дьюан ничем не намекнул и ни о чем не обмолвился, разве что выразил благодарность за возвышение. В знак признательности он подарил Борсу добрый меч, ибо знал, что именно Борс замолвил за него словечко. С тех пор у них более не выпадала возможность поговорить по душам. Дьюан обязан был находиться при Нилоке либо ходить по лагерю и улаживать ссоры, столь часто разгоравшиеся в огромном Становище. Теперь он, в сущности, сделался хранителем мира. В конце концов Борс решил, что молчание — золото, и если у Дьюана имеются какие-то сомнения, пусть он выскажет их первый. Борс слишком близок к Тозу, а это не так безопасно: у него нет никакого желания ощутить гибельный поцелуй молочных губ чародея.

Он подумал о том, чего они достигли, и что еще предстоит достичь, и поразился невероятности происходящего. Дротт и Ят бок о бок; ала-Уланы Гримарда и Вистрала, открыто не повинуясь своим Уланам, являются присягнуть на верность общему делу. Орда, безжалостная, как породивший Тоза лесной пожар, идет через Белтреван не оставляя после себя ничего, кроме трупов. В ней уже собралось больше людей, чем Борс мог бы сосчитать — больше, чем, как ему казалось, вообще может собраться в одном месте; и она движется, непрерывно движется, задерживаясь лишь для того, чтобы подавить мелкие очаги сопротивления, и пожирая все, что попадается ей на пути, лишая Белтреван пищи, как и говорил Тоз. Неуклонно движется на юг, к Трем Королевствам.

Гримард и Вистрал были слишком незначительной угрозой, чтобы тратить на нее много времени. Если они предпочтут выйти против объединенных сил Дротта и Ята, то их ждет кровавый разгром — как и всех, кто еще не присоединился к Орде. Если предпочтут мир, их кланы пополнят разрастающийся Великий Союз. Только с Кэроком могут возникнуть трудности: он столь же неистов, как и Дротт, а земли его лежат на пути движения Орды. И открытая война здесь может оказаться гибельной для всего похода.

Но вот они здесь, вестники Кэрока. Раскинулись на мехах по другую сторону лужайки: ала-Уланы Денн, Еварт, Каджир и Гракс, посланные самим Баландиром, Уланом племени Кэрок.

Пока — для переговоров. Решать, быть миру или войне. Борс задумался над тем, куда все может повернуться. Если будет война, то Белтреван ждет такое кровопролитие, что даже Ашар наверняка утолит свою жажду. Если мир, союз, то как смогут выстоять Три Королевства против Орды?

Хотя Кедрин устал от долгой скачки и даже в кои-то веки согласился с отцом, что сейчас им не помешала бы баня, ему очень не хотелось замедлять ход, когда тамурский конный отряд приближался к Лозинским Крепостям. Он и прежде видел мощные укрепления, но впервые приближался к ним как воин, пусть еще не слишком опытный. И теперь он смотрел на них иными глазами. Эти могучие укрепления всегда поражали его, благо подобные громады вообще могли поразить любого — но в прежние приезды он видел в них просто увлекательные места для игр, нынешнее же положение побуждало его вести себя более по-взрослому. Теперь он должен был мерить их взглядом солдата, озабоченного обороной страны.

И конечно, они ее обороняли надежно. Крепости возвышались друг против друга по обеим берегам Идре — там, где река вырывалась из горной теснины, низвергаясь в чашу расширявшейся долины, точно из горла кувшина — белопенная, сыплющая брызгами, а по обе стороны высились гладкие каменные стены, казалось, касавшиеся неба. Попробуй измерить высоту этих стен, если их светло-серый камень сливается цветом с небесами, а ущелье, по которому рвется река, всегда полно тумана и воздух здесь гремит многоголосым эхом. Крепости в свою очередь тоже сливались со скалами и казались не столько творением людских рук, сколько порождением природы, поднявшей их из живого камня. В каждой, как он знал, размещалось по пять сотен бойцов гарнизона и еще больше обслуги — поваров, конюхов и кузнецов. Имелась здесь и больница Сестер. Короче, обе крепости были самостоятельными поселениями, подобно Твердыне Кайтина. Ниже, там где Идре расширялась и текла медленнее, на обоих ее берегах стояли городки, отказавшиеся от частоколов и полагавшиеся на крепости — в том случае, если их жителем вдруг понадобится защита и укрытие. По реке сновали лодки, перевозя тамурцев на восточную сторону, а жителей Кеша — в Тамур, их частое движение не хуже, чем сам Андурел, свидетельствовало о единстве Трех Королевств. Но Кедрин мало внимания уделил городкам, всецело поглощенный видом крепостей; он придержал коня, пропустив мимо остальных всадников, и в благоговении воззрился на представшую его взору картину.