Толкователи - читать онлайн книгу. Автор: Урсула Ле Гуин cтр.№ 25

Она прибыла на Аку, чтобы научиться петь песни этого мира, узнать их мелодии, научиться танцевать здешние священные танцы; и вот только сейчас, вдали от бесконечного шума больших городов, начинала она слышать эти мелодии и учиться танцевать под них.

День за днем Сати скрупулезно записывала свои наблюдения, которые то и дело спотыкались Друг о друга, друг другу противоречили, то усиливая предыдущее впечатление, то полностью его отметая. И без конца заставляя ее размышлять. Она просто захлебывалась в том море информации, которая на нее обрушилась, путалась в самых различных вещах и проблемах, пытаясь составить хотя бы самое грубое представление о том крохотном уголке бескрайнего пространства, которое ей предстояло исследовать: отточенного тысячелетиями мировосприятия тех человеческих существ, которые издавна населяли эту планету, и в данный момент представлявшего собой обширную, замкнутую на себя самое систему символов, метафор, теорий, космологии, диет, гимнастик для тела и ума, физики и метафизики, знаний в области металлургии, медицины, физиологии, психологии, алхимии, химии, каллиграфии, нумерологии, ботаники, устного народного творчества, поэзии, истории, литературы…

В этой обширной и неведомой стране чужой ментальности Сати ощупью искала тропинки и вехи: такие социальные институты, которые можно было бы описать, такие идеи, которые можно было бы сформулировать. Она инстинктивно избегала глобальных или слишком туманных концепций, искала нечто осязаемое, реальное, столь же доступное пониманию, как, например, архитектура. Здания в Окзат-Озкате — те самые, с двустворчатыми дверями и символом «дерева», — некогда были храмами «умиязу». Это слово теперь тоже входило в разряд запрещенных; оно даже и словом-то не считалось. А для Сати такие слова как раз и служили указателями в том переплетении тропинок, что вели ее по этой неведомой стране. А может, и слово «храм» здесь тоже не годилось? Что, собственно, происходило некогда в этих «умиязу»? Откуда ей знать…

Ей говорили: ничего особенного там не происходило; люди просто ходили туда и слушали.

Но ЧТО слушали?

О, ну всякие истории, знаете ли.

А кто рассказывал эти истории?

Мазы. Они там жили. Некоторые из них. Сати догадывалась, что умиязу были чем-то вроде монастырей или церквей, но, с другой стороны, были и очень похожи на библиотеки: там явно собирались некие ПРОФЕССИОНАЛЫ, там хранили КНИГИ, туда люди приходили, чтобы учиться, чтобы эти книги читать, чтобы слушать, как другие читают их вслух. В более развитых и благополучных районах Аки умиязу были большие, богатые, и люди совершали туда путешествия, чтобы увидеть хранившиеся там сокровища и послушать Толкователей. Однако все те умиязу ныне были разрушены, уничтожены; их сровняли с землей, сожгли, взорвали. Исключение составляла самая старая и самая знаменитая умиязу «Золотая гора», находившаяся где-то далеко на востоке.

Из передачи, которую Сати видела по неовизору еще в Довза-сити, она узнала, что умиязу «Золотая гора» была включена Корпорацией в список охраняемых памятников как храм поклонения богу Разума, искусственно созданный культ которого существовал только в туристических центрах, лозунгах и невнятных изречениях. Но сперва «Золотую гору» все-таки тоже разграбили. В том документальном фильме было показано, как оттуда выносили книги — точнее, выгребали бульдозерами из огромных подземных хранилищ, а потом экскаваторы ковшами зачерпывали эти бесценные сокровища и, точно мусор, ссыпали в грязные кузова грузовиков. Все, что оставалось, тут же сравнивали с землей. Благодаря стереоскопическому изображению создавалось ощущение, что ты сам сидишь в кабине одной из этих адских машин, а вокруг играет развеселая музыка. Сати тогда не выдержала и отключила голографическую приставку. И после этого, смотря подобные фильмы, созданные по заказу Корпорации, никогда больше ни в чем не пыталась в них «участвовать»; впрочем, она никогда не забывала снова включить приставку, выходя из своего кабинета в Центральном министерстве поэзии и изобразительного искусства.

Мысли о разграбленных умиязу вызывали у Сати острое сочувствие по отношению к последователям этой религии (или не религии, она не знала, как еще можно было назвать этот институт), однако осторожность и подозрительность, которые обязан был проявлять Наблюдатель, уравновешивали ее душевные порывы. От нее вовсе не требовалось формировать собственное мнение об аканской действительности или создавать теорию происхождения здешнего общества; она должна была собирать фактический материал, наблюдать, слушать и бережно все это фиксировать.

Несмотря на то, что говорить об умиязу было запрещено, жители Окзат-Озката и на эту тему говорили с Сати вполне свободно, искренне отвечая на ее вопросы. У нее, например, не возникло никаких затруднений при выяснении количества и направленности ежегодных праздников и обрядов, связанных с возрастными или религиозными циклами, — с постами, отпущениями грехов, воздержанием, инициацией, переходом в старший возрастной класс и т, п. Отправление этих обрядов, теперь, разумеется, осуществлявшееся подпольно, напомнило ей многие из давно и хорошо известных традиционных верований Экумены. Некоторые здешние обычаи и обряды были так искусно и безобидно вплетены в ткань обыденной жизни, что даже советники из Министерства социокультуры не могли ткнуть в какой-то из них пальцем и сказать: «Это запрещено!»

Отличным примером подобной сохранности древних традиций служило меню в небольших харчевнях и кафе для рабочего люда. В таких местах меню, написанное с помощью современного алфавита, висело обычно на доске возле дверей. В нем наряду с акакафи перечислялись и другие продукты и кушанья, производимые Корпорацией, пропагандируемые ею и распространявшиеся по всей планете с помощью Управления здравоохранения и питания. Это была продукция агрофабрик, дополнительно обогащенная белками и витаминами, вымытая, порезанная и полностью готовая к употреблению; все было даже упаковано так, что еду самое большее нужно было лишь подогреть. Во всех кафе и ресторанах имелся достаточный запас таких продуктов — обезвоженных, замороженных, сублимированных, консервированных — и некоторые посетители с удовольствием их заказывали. Но большая часть жителей Окзат-Озката, зайдя в такое кафе, не заказывала ничего. Люди просто садились, здоровались с официантом и ждали, пока им принесут еду и питье, только что приготовленные и соответствующие данному дню недели, времени суток, погоде и времени года. Такая еда готовилась в соответствии с древними правилами, целью которых было долголетие при хорошем здоровье и пищеварении. Или «жизнь со спокойной душой». Обе эти идеи на местном языке рагнма выражались с помощью одних и тех же слов и означали одно и то же.

В один из осенних вечеров, которые Сати обычно посвящала записи собранной информации, она, сидя на пушистом красном ковре в своей тихой комнате, пришла к выводу, что на Аке существует некая религиозно-философская система типа буддизма или даосизма, которые она изучала на Земле во время учебы в Центре, то есть примерно такая, какую хейнцы с их страстью все классифицировать и распределять по категориям назвали бы «религией процесса».

«В автохтонных языках Аки нет слов, обозначающих богов, или единого бога, или святых, —