По ту сторону рассвета. Книга первая. Тени сумерек - читать онлайн книгу. Автор: Берен Белгарион cтр.№ 73

— Хорошо! Хорошо, Единый прав, а если мне кажется, что он не прав — это значит, я просто чего-то не понимаю. Например, не понимаю того, почему мы подвержены болезням, соблазнам, той же ненависти… Смертны — пускай, допустим, но почему мы слабы?

А ты поинтересуйся у того, кто породил болезни, соблазны и ту же ненависть. Правда, я не знаю, что он ответит… Скорее всего, свалит все на Эру.

— Не крути! Эру мог сделать так, чтобы от нас все это отскакивало как роса от пшеничного листа.

Мог. Люди Древней Надежды верят, что изначально мы такими и были — а кто нас испортил, ты знаешь.

— Но почему он сумел это сделать? Почему нас отдали ему?

Слушай, что ты разнылся? Ты же все это знал и раньше, знали твой отец, дед и прадед — думаешь, им не казалось, что их где-то обошли? Или у них просто было больше веры и твердости?

— Они не видели того, что Финрод явил мне. Пока я просто знал, это было одно. Когда я увидел — это… Это совсем другое.

Ага. Ты не завидовал, пока не знал, чего был лишен. Что ж, есть люди, которые искренне полагают себя честными — пока не увидят плохо лежащий кошель.

— Ну что ты за язва!

Вспомни: Тингол видел эту землю — и отказался от нее. Авари и серые эльфы отказались — из любви к Средиземью…

— Но почему отказался Финрод? Боги мои, он же не проливал кровь братьев, и ему не нравился Феанор, и у него там была любимая — чего его понесло в Эндорэ?

Почему бы тебе не пойти и не спросить у него самого?

— После всего, что я наговорил?… Надумал?

Боишься, что Финрод устроит тебе такую же вздрючку, какие устраивал в свое время отец?

— В том-то и дело, что он не устроит. Он меня уже простил.

Да, тяжело это вынести. Тебя не обругают, не проклянут — тебя уже простили… Вот ведь подлость! Если бы он обругал тебя, проклял, презрел — всю вину как рукой бы сняло: ты свинья и я свинья. Легко и просто. Но ведь нет — он тебя любит. Как братьев, которых потерял, как сына, которого у него так и не было… И быть достойным такой любви — во сто раз труднее, чем просто быть преданным вассалом. И он отчего-то полагает тебя достойным, представь себе. Чем же ты ответишь на эту любовь?

— А чем я должен? Ты, такой умный, — скажи!

Ты знаешь. Ты знаешь, чего он хочет от тебя. Почему он в тебя верит.

— Но я обманул его веру. Я оказался… не тем, что нужно.

Не святым. Мне почему-то кажется, сынок, что он об этом знал. Он сам полагает себя далеко не святым, и как-то странно было бы, если бы он предполагал святость в тебе и жестоко разочаровался. Но вот ему, как видно, кажется, что ты, и не будучи святым, способен послужить Древней Надежде.

— Поэтому он и возится со мной?

Не криви душой. Он стал бы «возиться с тобой» в любом случае. Он очень серьезно относится к словам, которые произносит. А вот как ты относишься к своим словам — это твое дело. Ты можешь продолжать валять дурака и затаить обиду на весь свет — а можешь прийти и повиниться за все те глупости, которые наболтал и надумал. Стать достойным прощения.

Берен сел в траве, провел ладонью по рукояти меча — синий блик прошелся по вделанному в гарду аметисту, ограненному «звездой».

— Хорошо, — шепнул горец. — Хорошо…

Найти обратную дорогу было легко — сюда он ломился как медведь, не заботясь о сокрытии следов. Обломанные ветви, примятая трава, порубленные кусты — словно орк продирался через лес.

«Если бы мои страсти сжигали только меня! — так ведь нет: страдает все, до чего я могу дотянуться…»

Эльф ждал его там же. Горец подошел и сел на землю, напротив.

— Я свалял большого дурака, — сказал он. — Я… хочу попросить у тебя прощения, государь мой…

— Не стоит.

— Погоди. Ты еще не знаешь, в чем дело. Ты думаешь, это тебе не в новинку, наверняка люди уже обвиняли тебя в том, в чем ты не виноват… И ты прощал, потому что нашей вины тоже нет в том, каковы мы… Но сейчас, государь мой, совсем другое дело. Пока… Пока я просто умом понимал, что стоит между нами… Пока Валинор оставался просто рассказами — я не испытывал к вам особой зависти. Даже гордился этим, дурак…

— Я допустил ошибку.

— Нет, все было правильно. Ты не Валинор показал мне, Король — ты показал мне мое нутро. Моего оборотня, как он есть — глаза в глаза. Я ведь подумывал о том, чтобы убить тебя, государь. Потому что мое самое жгучее желание — сравняться с тобой в мудрости, искусствах, красоте — чтобы сделаться достойным Лютиэн… А я никогда не смогу. Мне просто времени не хватит. И бессилие что-либо изменить пережигает мои стремления в черную зависть. Так река, запертая обвалом, вздувается и крушит запруду, а потом несется дальше, уничтожая все на своем пути… Я могу направить эту ненависть на того, кто ее действительно заслужил — но я бессилен ее изжить до конца. Погоди, не говори пока ничего… Я знаю, так было предопределено, так надо… Наверное, затем, чтобы мы понимали: ждать и терять нам нечего. Другого объяснения придумать я не могу. Пусть будет. Король, прости меня. Прости за то, что я неспособен отплатить тебе тем, чего ты от меня ждешь. За то время, что мы вместе… Ты занял в моем сердце место отца или старшего брата. Но… я всегда был непослушным сыном и скверным братом. Вот мой меч — тот самый, который я хотел поднять на тебя. Распорядись им как знаешь, — Берен протянул королю Дагмор рукоятью вперед. — Что бы ты ни решил — я тебя благодарю заранее.

Финрод принял меч, мгновение-другое держал его как взял — острием направив в Берена, а потом, перехватив за лезвие, вернул его тем же порядком.

Берен обтер лезвие о рукав и вложил Дагмор в ножны. Стыд сжигал его сердце.

— Откуда ты знаешь, — тихо спросил король, — на что способен, а на что — нет? Разве ты дошел до края своей жизни? Разве ты до конца испытал свою судьбу? Разве ты уже сделал все, на что способен? Или ты знаешь, чего я от тебя жду?

Берен поднял голову. Было темно, но лицо эльфа виднелось отчетливо, словно очерченное слабым сиянием.

— «Если узы супружества и могут связать наши народы, то это случится во имя великой цели и по велению судьбы». Что же это за великая цель, король, если ты решился помочь мне? И в чем ты видишь мою судьбу?

Эльф заговорил не сразу, а после краткого раздумья.

— Прежде чем я отвечу, я хотел бы знать, о чем ты думал там, на поляне. И как отказался от мысли об убийстве.

Берен преодолел страх и стыд, крепко взявшись за рукоять меча. Соприкосновение длилось какой-то миг — но в этот миг уместился весь разговор с Дагмором, голосом собственной души.

— Хорошо, — сказал Финрод. — А теперь — пожелай узнать мои мысли.

И Берен — пожелал…

…Как они были беспечны…

Они слышали о боли и зле — но это ведь не имело к ним никакого отношения, правда? Это было где-то там, в Смертных Землях, где еще не изжиты последыши Мелькора, где скрываются майяр из его учеников. Их — любящих, творящих, прекрасных и беспечных — это не касалось.