Магия Дерини - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Куртц cтр.№ 60

Дункан глубоко вздохнул и медленно положил руки на лоб трупа. Через несколько секунд его глаза закрылись, дыхание стало более поверхностным.

Теперь дыхание Дункана еще более участилось, капли холодного пота покрыли лицо и руки, несмотря на ледяной холод склепа. Мальчик и Морган видели, что тело под руками Дункана начало дрожать, сотрясаться, а затем приняло неясные, расплывчатые очертания. Наконец Дункан глубоко вздохнул и ненадолго застыл, и в ту же минуту черты лица умершего опять превратились в знакомое лицо Бриона. Дункан убрал руки и с бледным измученным лицом отошел от гроба.

— С тобой все в порядке? — спросил Морган, подходя к гробу, чтобы поддержать своего родича.

Дункан слабо кивнул и сделал над собой усилие, чтобы отрегулировать дыхание.

— Это было ужасно, — прошептал священник. — Он не был полностью свободен, и сила, удерживающая его, была немалая. Когда я освободил его, я почувствовал, что он умер. Это было непередаваемо.

(«Возрождение Дерини»)

Реакция и комментарии Дункана заставляют задуматься, что же это такое — пленение души: просто пассивное пребывание ее в заточении или такой уровень сознания, на котором душа жертвы вынуждена постоянно снова и снова переживать свою смерть, пока удерживающая сила не отпустит ее. Как жестока эта бесконечная петля воспоминаний! Такую судьбу пожелала своему мертвому врагу жаждущая мщения Карисса. Когда-то он убил ее отца и отнял у него трон, который по праву принадлежал бы ему, а потом и ей.

Скорее всего Карисса тщательно спланировала свою месть заранее, и предварительное пленение души началось тогда, когда Брион выпил ее зелье. Это зелье, тонкое и коварное, дало ей возможность приостановить функции организма и на некоторое время удержать в теле искру жизни.

В этом смысле, возможно, Брион не был по-настоящему мертв, когда он, казалось, испустил дух на руках сына. Возможно, в это время он находился между жизнью и смертью, может быть, даже смутно сознавал, что происходит вокруг него. Но сознавая, что близкие готовятся к погребальному обряду, он лежал беспомощный, не в силах дать им знать о своем состоянии.

Дункан мог бы распознать, что случилось, если бы ему позволили увидеть тело. Но Джехана запретила это, потому что связывала Дункана с ненавистным ей Морганом. Она позволила придворным врачам исследовать тело мужа, но они просто подтвердили первоначальный диагноз сердечного приступа, что, как указывает Нигель, является в конечном счете причиной любой смерти. Учитывая спешку, с которой Брион был погребен, можно предположить, что его тело не бальзамировали и не вскрывали. Это, несомненно, утешает, поскольку мы не знаем, насколько чувствительной может быть жертва в таком состоянии.

Итак, Брион оставался в таком положении — неподвижный, в теле, которое уже никогда не будет живым, глухой и слепой, но по-прежнему пребывая в сознании на каком-то более глубоком уровне — возможно, в течение нескольких дней, пока однажды ночью его не посетила сама Карисса. Возможно, в это время его тело все еще лежало перед алтарем собора Ремута, а душа так и не могла найти спасения в смерти. А затем было еще одно посещение Кариссой его гроба. В это время тело уже было помещено в Королевский склеп под собором; возможно, он даже сознавал на некоем глубинном уровне, когда крышка саркофага захлопнулась над ним во мраке. На этот раз Карисса пыталась изменить его физический облик, так, что если бы и нашелся кто-то, кто не побоялся бы исследовать тело и выяснить, что же случилось на самом деле, было бы слишком поздно.

Ужасный план! Но, увы, как это похоже на Кариссу! Это совпадает со словами Ивейн о ее отце, когда он рассказывает, как она и Джорем обсуждали, сможет ли он осуществить неизвестное заклинание для временного прекращения жизненных процессов. Может быть, и сама Карисса была более сведущей в магии, чем мы предполагали. Могла ли она знать, как использовать это колдовское заклинание, чтобы удержать тело Бриона от разложения до тех пор, пока она не сможет извлечь из него душу и окончательно пленить ее? Если знала, то вряд ли ее остановили бы те сомнения, которые были у Камбера, когда он мучился вопросом, может ли он применить это заклинание к умирающему Райсу и имеет ли он, вообще, право принять такое решение, когда дело касается чужой души. Последствия этого заклинания распространяются на разные уровни, и действие его таково, что оно вполне оправдывает свое название запретного.

В любом случае, Ивейн и Джорем хорошо понимают скрытый смысл того, что произойдет, если заклинание сработает, и что произойдет, если Камбер лежит перед ними не мертвый, а лишь с временно заторможенными функциями организма, и в любую минуту может неожиданно выйти из этого состояния.

Так, Джорем говорит:

— Не могу представить, что может быть ужаснее, чем прийти в сознание в могиле, понимая, что тебя похоронили заживо.

— А я представляю, — пробормотала Ивейн, не глядя на него. — Куда хуже оказаться привязанным к телу, которое на самом деле мертво — и разлагается.

(«Скорбь Гвиннеда»)

Не всегда причина пленения души такая, как в случае с Брионом. Известен другой пример, когда Камбер и Джорем находят мертвого Элистера Келлена в руках Эриеллы через час после его смерти. Но всегда пленение души — это результат коварства. Холод пронзил Камбера, когда он преклоняет колени у поверженного Элистера и кладет свои руки на лоб умершего.

— Будь проклят тот, кто это сделал! — воскликнул Камбер, чувствуя, что Элистер не мертв. Тело его было сражено смертью, но какая-то часть существа оставалась, разлученная с телом так, что воссоединение было невозможным, и все же удерживаемая по чьему-то злобному умыслу. Не могло быть возврата этой части существа в тело, потому что узы, связывающие их, были разорваны, нарушена серебряная нить, соединяющая их. Тело уже делалось безжизненным, и вместе с теплом жизни из него уходила память.

(«Святой Камбер»)

В данном случае у нас не остается впечатления, что Келлен продолжает страдать (как это было с Брионом). Мы не видим желания освободить его, как это было у Моргана и Дункана у гроба Бриона. Сильно обеспокоенный тем, что он обнаружил, Камбер тем не менее не торопится. Он основательно обдумывает причины смерти Эриеллы, хочет заручиться поддержкой сына в том, что он решил сделать, раздумывает, как лучше принять в себя память Келлена, чтобы в дальнейшем объединить два сознания, прежде чем полностью освободить Келлена.

Он тщательно просмотрел своим внутренним зрением, что еще удерживало Элистера. Он ощутил их, эти тонкие нити, ослабил и освободил их силой своей любви, как до этого высвободил другие — следы скрытой борьбы, которая, как заметил Джорем, не всегда убивает сразу. Казалось, сам воздух вокруг просветлел, когда последнее заклинание было нейтрализовано. Затем он обратился с прощальными словами к Келлену, своему бывшему спутнику и противнику, другу и брату. Когда он открыл глаза Джорем стоял около него:

— Он…

— Он упокоился в мире, — мягко сказал Камбер.

(«Святой Камбер»)