Месть драконов - читать онлайн книгу. Автор: Холли Лайл cтр.№ 56

Следуй за моим духом, о Водор Имриш,

Следуй к Дракону, к душе, именуемой Меллайни,

Неправдой овладевшей телом Домагара,

Верного чада иберанских богов.

Из этого тела изгони пришельца,

Но не чини зла захватчику,

Не повреди Дракону Меллайни.

Дай душе его приют безопасный

В круге электра, что предо мною.

Чтобы сохранило кольцо

Бессмертье Меллайни,

Защити жизнь и разум.

Плоть предлагаю — дар пустяковый.

Прими же безгневно и благосклонно,

Ибо не зло я вершу,

А злое деяние отвращаю.

Словно огонь пробежал по волоску, связывающему его душу с разумом Домагара. Дугхаллу хотелось кричать от боли, однако он сдержал себя. А в мыслях Домагара пробудилось сперва удивление, перешедшее затем в откровенный ужас. Белое пламя испепелило якоря, которыми Дракон Меллайни держался за захваченное им тело; раскаленный добела жар погнал эту черную душу вдоль нити, связывающей Домагара с Дугхаллом. И когда дух Дракона продвигался сквозь Дугхалла, пытаясь отыскать любую щель, любую дыру, в которую можно было бы забиться, гневный огонь наконец охватил сущность Меллайни, поглотил ее и изверг из груди Дугхалла пылающим ручьем, хлынувшим прямо в кольцо. Пламя закружило по нему, и комната на мгновение наполнилась туманом, запахом жимолости и гнетущим бессловесным воплем.

Когда воздух очистился и вернулось безмолвие, свет поднялся со дна миниатюрного Зеркала и разлился внутри кольца, образовав крошечную заводь в его центре. Идеальная модель Зеркала Душ. Зеркало Меллайни , подумал Дугхалл.

— О боги, — прошептал Ри. — То же самое делало и Зеркало Кейт.

— Действительно, — согласился Дугхалл, поглядев в зрительное стекло. Тело Домагара не рухнуло замертво на пол. Домагар — настоящий Домагар — оглядывался по сторонам, взор его метался между Сабирами и Кейт, пыточными принадлежностями и снова Кейт.

— Душа парня вернулась в свое тело. А душа Дракона заточена в кольце. Посмотрим, что будет дальше, — сказал Дугхалл, и все приникли к зрительному стеклу.

Кейт стояла спиной к балкону и разверстой под ним черной пропасти. Анвин и Эндрю подступали неторопливо, наслаждаясь игрой. Домагар стоял позади их обоих. В каждую руку он взял по ножу.

— Остановитесь, — сказал он, и Анвин укоризненно вздохнул.

— Она не станет вредить себе самой… она слишком умна для этого. И поймет, что мы можем сохранить ей жизнь, а падение с такой высоты наверняка убьет ее.

— Я сказал: остановитесь! — крикнул Домагар. Взявшись за нож, он прицелился в спину Эндрю, уже начинавшего превращаться в Четвероногий кошмар.

Впрочем, Кейт не поняла, что обзавелась союзником. Вцепившись обеими руками в поручни балюстрады, она крикнула:

— Я не остановлюсь . — И прыгнула вниз.

Ри и Ян в один голос вскрикнули:

— Нет!

К ним присоединился и Хасмаль:

— Ты не можешь умереть!

А Дугхалл опустился на колени, вперив взор в крохотное Зеркало, поглотившее Дракона. Губы его шептали:

— Ах, Кейт. Милая маленькая Кейт-ча. Прости меня.

Даня запеленала новорожденного младенца, укутав его понадежнее, чтобы скрыть от глаз жителей деревни. Низкое солнце уже не спускалось как прежде за горизонт, разделяя два края тьмы… тусклое, кровавое и вездесущее, оно казалось теперь настырным оком любопытного соседа. Зимой она думала, что вот-вот сойдет с ума от вечной тьмы, однако холодный мрак по крайней мере даровал ей уединение. Теперь, под незаходящим солнцем ей казалось, что за ней постоянно следят — соседи-карганы, далекие чародеи, шпионящие за ней и ее ребенком, и даже беззаботные боги, оставлявшие без ответа все ее молитвы.

Ребенок шевельнулся возле ее чешуйчатой груди, припал к ней. А потом тихо и нежно пискнул, погружаясь в сон, и она прикоснулась к его мягкой щечке — жестким, чешуйчатым пальцем. Красное, морщинистое, хрупкое, покрытое редким пушком дитя казалось ей самым беспомощным из всех существ на свете. Она никогда не интересовалась младенцами своих кузин, казавшимися ей слишком шумными и неопрятными… они то срыгивали, то кричали, то писались, их вечно нужно было то кормить, то переодевать. Сама она тогда не собиралась иметь детей; она видела себя в будущем только среди Волков и считала, что власти и занятий чародейской наукой хватит, чтобы наполнить всю ее жизнь.

Однако этот младенец растрогал ее. Заглянув в его глаза, она вдруг ощутила, что стала лучше, чем была прежде. Он позволил Дане открыть в себе то, чего до сих пор она не сумела найти — душевную теплоту, глубину и прежде никогда не требовавшееся ей терпение. А еще ребенок возвратил ее душе уверенность в том, что она осталась человеком — хотя бы изнутри. Все это не могло еще успокоить неразлучную теперь с нею боль, однако Даня решила, что начинает наконец понемногу забывать о ней.

По крайней мере на мгновение она смогла забыть о том, кто и как сделал ее матерью этого ребенка.

Спустившись к берегу реки, она села в лодку. В тихой воде, как в зеркале, отражались очертания и тени высокого утеса на противоположном берегу, густая зелень ив, росших по берегу, и великолепная фуксия на фоне зарослей высокой, в рост человека, огонь-травы, целиком укрывавшей маковку скалы. Положив младенца на дно лодки, Даня осторожно взялась за весла, чтобы грести в сторону противоположного берега. Где-то вдали хохотали гагары, и безумный их смех казался неуместным в наступившем безмолвии. Позади в деревне брехали псы — лениво, без особого пыла. Сейчас жители поселка в основном спали, стараясь по возможности придерживаться зимнего распорядка. В эти мгновения глухой полночи, тьмой укрывавшей более низкие широты, она не привлечет к себе лишнего внимания.

Лодка скользила поперек и, почти не возмущая поверхность воды, безмолвно, словно гигантская щука, из тех, что жили в озерах тундры. Прямо перед носом лодки проплыло целое утиное семейство: мамаша и цепочкой следовавшие за ней малыши. Развлекшись их кряканьем, она подгребла к подножию скалы и вытащила свою лодчонку на берег.

Она вновь шла на встречу с духом Луэркаса. Он ждал ее в одной из укромных задних комнат Ин-Каммереи, великой обители Древних… ее спаситель, друг, единственная нить, связывающая ее с тем временем, когда она еще была человеком. Тайное путешествие стало результатом давнего обещания, данного, когда беременность сделала ее слишком неуклюжей для путешествия через реку, по крутым утесам и тундре, к скрытому под землей убежищу Древних. Тогда она обещала, что после родов сразу же отправится в защищенную экраном комнату, и они с Луэркасом снова будут говорить друг с другом.

Ей не хватало ее бесплотного собеседника. Не настолько, впрочем, как казалось сперва, хотя она не стала бы признаваться в этом Луэркасу. Даня вживалась в размеренный быт поселка, старалась обзавестись друзьями, пыталась найти свое место в этом мире и уже во многом преуспела. Она сумела создать себе новую жизнь, скудную и унылую… в качестве Волчицы Галвеев она отнеслась бы к этой жизни с презрением. Но теперь она не была одинока. У нее появились друзья, пусть и не считавшиеся людьми, однако они заботились о ней.