Чары кинжала - читать онлайн книгу. Автор: Катарина Керр cтр.№ 119

— Да, — сказала Ловиан, — Каллин разумно поступил, уведя отсюда людей. Надо отдать ему должное, Родри оставил мне хорошего человека во главе отряда.

Ловиан вздохнула и села на кровать, приглаживая руками спутавшиеся волосы. Она много плакала в этот день. Несмотря на боль, которую ей причинила ссылка Родри, она должна продолжать жить: еще столько планов — старых и новых — ей предстоит воплотить в жизнь.

— Данн, вели слугам принести мне горячей воды! — произнесла Ловиан. — Мне нужно привести себя в порядок. Я должна поговорить с гвербретом.

— Стоит ли так торопиться, моя госпожа?

— Время не ждет. Не век же мы тут будем сидеть.

Вскоре Райс сам пришел к ней. Ловиан только закончила одеваться, как появился паж с просьбой принять гвербрета. Ловиан встала около окна и собралась с духом. Вошел Райс. Он посмотрел на Ловиан так робко, что она вдруг сообразила, что он что-то очень-сильно хочет от нее получить.

— Прошу прощения, матушка, — сказал Райс. — Я, правда, вовсе не собирался ни ссылать Родри, ни вешать его. Я очень обрадовался, когда капитан напомнил мне о моем обещании. Разве ты не заметила? После того как он открыто отказывался повиноваться мне, что мог я сделать? Уступить и быть опозоренным в глазах людей?

Ловиан хотела, но не могла поверить ему. Со временем, возможно, она заставит себя поверить.

— Матушка, пожалуйста, — продолжал Райс. — Я и так достаточно опозорил себя, признав при всех свою ошибку.

— Я не сомневаюсь, что ваша милость поступил так сознательно. Я надеюсь, что скоро мы найдем более достойный выход из положения.

— Ты предлагаешь мне вернуть брата?

— Ваша милость считает возможным спрашивать меня об этом?

Опустив голову, Райс начал нервно ходить по комнате. Ловиан решила для себя, что откажется выдать замуж Дониллу, если Райс не отменит ссылки брата, но она слишком хорошо знала своего старшего сына. Он, с его спесью, откажется от сделки, и тогда Донилла пострадает по вине своего мужа.

— Я хочу завтра уехать, — сообщила Ловиан. — Если Донилла собирается ехать с нами, ты должен будешь набраться храбрости и отказаться от нее завтра же. Если вы будете откладывать станет хуже для вас обоих.

— Спасибо. — Райс повернулся к ней с искренним облегчением. — Я боялся, что ты…

Он оборвал фразу на полуслове. Она не нарушала тишины до тех пор, пока он не отвел взгляда, пристыженный ее великодушием.

— Матушка, пожалуйста, — начал он. — Ты не хочешь принять мои извинения?

— Матушка? Больше никогда не обращайся ко мне так.

Райс вздрогнул, будто она дала ему пощечину. Она выдержала довольно длительную паузу, чтобы он почувствовал боль.

— По крайней мере, до тех пор, пока Родри не вернется домой.

Райс начал было что-то говорить, затем повернулся и выбежал, хлопнув дверью так, что серебряные украшения, стоявшие на каминной полке, жалобно зазвенели. Ловиан улыбнулась сама себе.

— Я жена воина и дочь воина, — сказала она вслух. — И война, ваша милость, только началась.

Солнце висело уже низко над горизонтом, когда Родри подъехал к каменной пограничной плите на границе между поместьями Аберуинов и Абернаусов. Он остановил коня и посмотрел на дракона, высеченного с западной стороны плиты, и на стоявшего на задних лапах грифона с восточной, затем проделал последние несколько шагов. Несмотря ни на что, он был жив. Люди Райса никогда не рискнут начать войну, преследуя его на территории другого клана. Когда с моря подул вечерний ветер, Родри задрожал и набросил на плечи простой голубой плащ. В животе у него урчало: во рту не было ни крошки уже два дня. Но через несколько миль он добрался до большой деревни и таверны, о которой говорил ему Каллин, — крытого соломой круглого дома с конюшней позади него. Когда Родри спешился, из таверны вышел хозяин — грузный человек, от которого пахло чесноком. Он окинул Родри проницательным взглядом, посмотрел на гербы на его рубашке, глянул на ремень, где должны висеть ножны.

— Готов поспорить, что у тебя неприятности с капитаном твоего отряда, — сказал хозяин таверны.

— А тебе что за дело?

— Никакого. А серебряный кинжал на твоем ремне? Кто тебе его дал?

— Каллин из Кермора.

— Ого! — трактирщик широко улыбнулся ему, показав остатки передних зубов. — Тогда входи — и добро пожаловать. Можешь пока поработать где-нибудь здесь, хотя бы для того, чтобы заплатить за постой, а потом решишь, что делать дальше. Послушай, парень, тебя что — выпороли? Моя жена может сделать тебе припарки на спину, если понадобится.

— Нет, слава богам, меня еще не пороли, но все равно спасибо.

— Хорошо, хорошо. Видно, твой лорд был милосердным человеком, а? Ну, ставь свою лошадь в конюшню. Меня зовут Гасс.

— А меня Родри. — Он остановился как раз вовремя, чтобы не назвать себя полностью: лорд Родри Майлвад. Ему стало не по себе оттого, что у него осталась только часть имени, но так Гассу легче было поверить в свое предположение, что он был разжалованным гвардейцем. За пределами владений Райса никто, кроме знатных лордов, не будет знать о том, кем он был раньше. Без своего имени и герба он был всего лишь ничтожным серебряным кинжалом.

Очевидно, Гасс был более высокого мнения о лошадях, чем о людях, потому что в то время как конюшня оказалась чистой и хорошо ухоженной, в таверне картина была неприглядная: покосившиеся столы липкие от грязи, и солома на полу воняла как собачья подстилка. Тем не менее, жаркое, которое Гасс выставил на стол перед Родри, благоухало отличным мясом и турнепсом, а хлеб был только что из печи. Родри жадно накинулся на еду, после чего Гасс принес кружку темного эля. Он сразу же показал ему, где стояла откупоренная бочка.

— Наливай, сколько захочешь, — улыбнулся Гасс. — Не сомневаюсь, что ты этой ночью упьешься в стельку.

И все же Родри оставался в меру трезвым… Зал заполнился местными крестьянами и их женами. Он видел, что они наблюдали за ним с опасливым любопытством: даже упавшее дерево было для деревни событием. Хотя Гасс позаботился, чтобы Родри оставили в покое, он все равно чувствовал себя неуютно, словно голым шел по городским улицам. Он налил себе пару кружек и сидел, прижавшись к теплому камину, думая о том, сможет ли Каллин в самом деле достать деньги и меч. Станет ли он серебряным кинжалом или нет, но без оружия он не сможет сражаться.

Он с иронией размышлял о том, что раньше был именитым лордом, осыпавшим Каллина почестями, а теперь если и остался жив, то только потому, что Каллин выручил его. На «длинной дороге» имя Каллина значило так же много, как имя Майлвада в том мире, который он только что оставил… быть может, навсегда.

У Родри не было никакой надежды на то, что Райс отменит приговор. Чем большее давление будет оказывать на него мать, тем более упрямым будет он становиться. Родри был в этом уверен, и на то у него имелись основания. Если бы он был гвербретом, а Райс — ссыльным, он бы ни в коем случае не смягчился. Находясь в плену своей ненависти, оба они, в сущности, были близнецами, а не просто братьями, и когда дело касалось самого главного — власти, они понимали один другого лучше, чем кто-либо в мире. Невзирая на просьбы и интриги своих родственников, Родри будет жить и умрет как серебряный кинжал. Он понимал это в глубине души. Сняв клинок с ремня, он взглянул на эмблему Каллина. Когда он прикоснулся к лезвию, клинок засветился серебряным светом. Он быстро спрятал его и оглянулся вокруг, но, к счастью, никто этого не заметил.