Эльфийская кровь. Книга 3. Пророчество Двух Лун - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Ленский cтр.№ 32

Несколько мгновений Гай рассматривал ее, затем взял факел и поднес поближе к девушке. Провел факелом снизу вверх, высвечивая то узкие бедра, то крепкие, резко очерченные над животом ребра, то почти совсем плоскую грудь. Огонь рисовал причудливые тени на смуглом теле Уиды, в капельках пота поблескивали искорки.

Отведя левую руку с факелом назад, Гай протянул правую к девушке и провел пальцами по ее телу, как будто прикасался к шелку из размотанного рулона или к незнакомой лошади, бережно и вместе с тем оценивающе.

В тот же миг по темной коже пробежал огонь: так пламя на миг проступает из трещин черного, почти совершенно сгоревшего дерева, когда порыв ветра неожиданно хлестнет его, налетев издалека. В лицо Талиессину дохнуло жаром. Он улыбался так, словно увидел то, что и ожидал.

В комнате, полной золотистого света, тело эльфийки выглядело черным, и множество пылающих золотых роз проступили на нем, покрывая его, точно одеждой.

Уида смотрела прямо в глаза Талиессину, серьезная, спокойная.

– Эльфийка, – проговорил он, отводя от нее руку. – Вот кто ты такая.

Он отступил на несколько шагов, как будто из опасения находиться слишком близко. Всем своим существом Талиессин воспринимал ее внутренний жар. Впервые после смерти Эйле он согрелся по-настоящему.

Никаких чувств по отношению к незнакомой эльфийской женщине Талиессин не испытал. Просто ему стало тепло. Он даже не был благодарен Уиде за это.

– Они не должны знать, кто ты такая, – сказал он ей. – Скорей оденься и спрячь лицо. Мне было бы жаль, если бы тебя растерзали, как господина Алхвине, – ты слишком красива для этого.

– Вы же не верите в то, что эльфийская кровь причиняет вред земле и людям? – спросила Уида, делая шаг к нему.

Он отошел еще дальше.

– Если бы я знал ответ, ты бы получила его, – ответил Гай. – Но сейчас у меня нет ответов. Я не знаю Может быть, тот шестипалый ребенок родился из-за порченой эльфийской крови, что течет в жилах правящей династии, а может – из-за невежества крестьян и родственных браков. Я действительно этого не знаю. Но мне не хотелось бы видеть тебя мертвой, Уида.

Она молча наклонилась за своим платьем, набросила его на плечи. Медленно принялась шнуровать лиф. Она вся была поглощена этим занятием и не заметила, как Гай вышел и пленники остались в комнате одни.

* * *

Хозяин маленькой таверны, что стояла на перепутье большой дороги на Мизену и проселка, что вел в Медный лес и к границе, увидел своих недавних постояльцев и немало подивился произошедшей в них перемене. Во-первых, они вернулись к нему пешком, а прежде ехали на лошадях. Во-вторых, мужчина был в ярости, а женщина – сильно опечалена. И в-третьих, у них не было с собой денег, чтобы заплатить за ночлег и еду: опытный харчевник заметил это по их походке, уж на такое-то глаз у него наметанный.

Уида почти все время молчала, предоставив Эмери договариваться с харчевником. Казалось, девушке безразлично, где она будет ночевать и удастся ли ей сегодня поесть или придется терпеть голод до самой столицы. Впрочем, так оно и было: как и многие Эльсион Лакар, Уида легко переносила физические лишения. Она была полностью поглощена своим мрачным настроением. Такого с ней давно уже не случалось. Уида постоянно ощущала себя переполненной жизнью и впечатлениями. Все, что она видела и встречала, лишь питало ее внутренний жар. Ей было весело жить. Что бы с ней ни происходило, ей всегда было весело.

Эмери вышел из харчевни и позвал ее к ужину. Она почти не притронулась к трапезе, хотя харчевник и постарался: изготовил наилучший из возможных омлетов, присыпанных зеленью и пряностями. Равнодушно проглотила стакан горячего молока.

Эмери сказал хозяину, извиняясь за поведение своей спутницы:

– Она потрясена увиденным.

– О, можете не объяснять! – Он махнул рукой и скорчил физиономию, которая яснее всяких слов говорила: «Объясните-ка мне лучше все хорошенько, и тогда, быть может, я забуду о том, сколько вы мне задолжали».

Уида поднялась из-за стола, и Эмери поспешно вышел вслед за нею, чтобы проводить ее в постель. Он боялся, что эльфийка выкинет какой-нибудь фокус. Сбежит, например. Само по себе бегство Уиды таило в себе множество неприятностей для ее спутника. Ее умение становиться невидимой могло серьезно осложнить дальнейшие поиски.

У Эмери была хорошая возможность познакомиться с нравом девушки во всех подробностях. Он не сомневался: догадаться, куда направится беглянка, будет невозможно. С одинаковым успехом она может погнаться за Талиессином или, наоборот, скрыться в туманах между мирами, чтобы избыть в одиночестве свое разочарование.

Нет уж. Эмери глаз с нее не спустит.

Она, кажется, догадалась, о чем он думал. Остановилась на пороге спальни такая грустная и юная, что у ее спутника захватило дух.

«Это эльфийские чары, – строго сказал себе Эмери. Что бы там ни говорили о том, что никаких чар не существует, она – женщина и эльфийка, она умеет проделывать с людьми разные штуки… Не поддамся ни за что».

Приняв такое благое решение, он уверенно вошел в комнату и закрыл дверь.

– Боишься, что я убегу? – спросила она негромко.

– Боюсь. – Он не стал отпираться.

– Я не убегу.

Она села на кровать, снова принялась за свою шнуровку. Вспомнила о Талиессине, остановилась. Прикусила губу.

Эмери осторожно подсел рядом. Она повернула к нему голову.

– Ты уверен в том, что это был он? – спросила Уида. – Талиессин?

– Да, – сказал Эмери. – Я ведь встречался с ним во дворце. Точнее, видел его там, а он меня не видел.

– Подсматривал за ним?

– Было дело. – Эмери вздохнул. – Дядя Адобекк считал, что так будет лучше.

– Понятно.

Она с силой дернула шнуровку, шелковый шнур запутался и затянулся вокруг ее пальца.

– Чума! – сказала Уида, на мгновение становясь прежней.

Эмери потянулся к ней:

– Позволь, я распутаю. У меня хорошо получается.

– Большой опыт? – фыркнула она.

– Большой опыт в распутывании узлов, – уточнил Эмери. – Не смешивай меня с моим братом. Это он любитель и любимец женщин. А я просто хроменький музыкантик.

– Если ты заметил, – сказала Уида, безразлично позволяя ему заняться шнуровкой и своим плененным в шелковой петле пальцем, – мы, Эльсион Лакар, никогда не смешиваем тебя, хромой бедняжка, с Ренье, который тоже хромой, но не бедняжка, а почему-то любитель и любимец женщин.

– Да, – сказал Эмери, – я это заметил.

– Талиессин, – повторила Уида задумчиво. – Почему он назвался Гаем?

– Гайфье, – сказал Эмери. – Так звали его отца.