Выбор наместницы - читать онлайн книгу. Автор: Вера Школьникова cтр.№ 65

— У меня есть деньги, ты можешь принести еду, никто не узнает!

— Не велено, — невозмутимо ответил парень и скрылся за дверью.

Второй день голодовки дался Ванру еще тяжелее первого. Тупое нытье в животе мешало сосредоточиться, вода уже не помогала, а только вызывала рвотные спазмы, еще сильнее сотрясая пустой желудок. Он понимал, что долго не выдержит. Да какое там «долго», еще чуть-чуть и он просто умрет, и слава богам! Только теперь он понял, что означает настоящий голод — это не черствый кусок хлеба, который приходится есть всухомятку, украдкой от благополучных сослуживцев, и не дразнящие ароматы из харчевен, а кружащаяся от слабости голова, мерзкое ощущение тошноты под ложечкой и обжигающий душу страх. Но он все еще мог терпеть, слишком стыдно было сдаваться.

Третий день он провел на кровати, скуля от голода, как слепой котенок, оставшийся без матери, под вечер затих, сжавшись в комок на кровати, и тихо всхлипывал сквозь зубы. Боли не было, тупое нытье в животе вполне можно было перенести, но разум больше не мог сдерживать требовательный голос желудка: «Есть! Есть! Немедленно! Иначе — смерть!» Голова отказывалась работать, он никак не мог придумать убедительную ложь для герцога, даже зная, что от этого зависит его жизнь. Все, о чем он мог думать: если рассказать — ему дадут поесть. Если в первые два дня он еще испытывал стыд от одной только мысли, что предаст только потому, что хочет набить брюхо, то к концу третьего остался лишь страх. Страх перед неминуемой смертью, медленной, неизбежной, выедающей его изнутри. Когда-то он слышал, что человек может прожить без пищи месяц, прошло всего три дня, и страшно было подумать, сколько еще дней и ночей отделяет его от конца. Нет, пусть будет, что будет, а его боги слепили не из той глины, из которой получаются герои, а может, не в той печи обжигали. Когда утром пришел слуга, Ванр скорее простонал, чем произнес, что согласен переговорить с герцогом.

Герцог не торопился, позволив Ванру полностью насладиться плодами своего упрямства, но и не заставил пленника ждать слишком долго, не дай боги, вспомнит, что он мужчина и передумает. Войдя в комнату, он с удовольствием посмотрел на упрямца:

— Добрый вечер, господин Пасуаш. Вы великолепно выглядите! Такая интересная бледность и загадочные круги под глазами — все придворные дамы были бы у ваших ног. — Он подвинул к кровати стул и уселся так, чтобы лучше видеть бледное лицо чиновника, — Итак, вы готовы удовлетворить мое любопытство?

— Да, только умоляю вас, это должно остаться тайной! Наместница уничтожит любого, кто узнает!

— Я вас слушаю.

— Все дело в книге. Я должен найти книгу, очень важную.

— Что за книга?

— Я не знаю, никто не знает, ее никто не видел вот уже двести лет. Но это очень опасная вещь. Эту книгу создал великий маг, и эльфы считают, что с ее помощью можно вернуть Ареда в наш мир. Поэтому наместница хочет уничтожить книгу. Мы не знаем, где она точно находится, мне поручили проверить все частные библиотеки в империи.

— И вы думаете, что я поверю в подобную чушь? Книги, Аред, маги, эльфы! Что за сказки?! Право же, урок не пошел вам на пользу!

Ванр застонал, ему в голову не могло придти, что, выбив из пленника правду, герцог в нее не поверит. А ведь можно было хотя бы предположить, наместница в эту историю тоже не поверила. К сожалению, Ванр не знал, что именно хочет найти Энрисса, а посему не мог прибавить достоверности своему рассказу.

— Я рассказал, что знаю. Эльфийский посол настаивал, что найти эту книгу — важнее всего на свете.

— Значит это не просто сказки, а эльфийские.

— Я не знаю! Клянусь всеми богами, не знаю! Это все, что мне сказала наместница!

— Если вы ничего не знаете, то как вы планировали искать книгу?

Вот этими сведеньями Ванр мог поделиться без опасений, он точно знал, что в библиотеке герцогов Ойстахэ треклятого фолианта нет, и никогда не было:

— Нам известно, что это описание погребального обряда тысячелетней давности.

— Книге тысяча лет?

— Судя по всему да, но это может оказаться и более поздний список.

— И все же, господин Пасуаш, вашей истории не достает достоверности. Если эта книга так важна, то почему наместница доверилась именно вам? Энрисса умеет подбирать людей, а тут доверила такую тайну безродному трусишке.

— Я не трус! — Запротестовал было Ванр, но быстро сник под насмешливым взглядом собеседника.

— Разумеется, господин Пасуаш, разумеется. Вы просто испугались. Но я повторяю вопрос и жду откровенного ответа: почему именно вы? Вы можете не отвечать — тогда я закрою эту дверь с той стороны и в следующий раз ее откроют через месяц.

Ужас, охвативший все существо Ванра, смел последние препоны:

— Нет, прошу вас, я скажу. Наместница доверяет мне, потому что… потому что мы близки.

— Что?! — Герцог расхохотался. — Ай да воплощение целомудрия! Неужели никого получше не нашлось, что такого червяка выбрала?

Ванр молчал, да и что тут скажешь — действительно, червяк. Теперь все карты на руках у герцога: захочет — помилует, захочет — уничтожит и наместницу, и Ванра заодно. Герцог отсмеялся в свое удовольствие:

— Значит, каменное чело нашего государя ныне украшают развесистые рога. Да перестаньте дрожать, — прикрикнул он на Ванра, — пока что мне нет никакой выгоды устраивать скандал. Во всем, кроме выбора любовников, ее величество проявляет здравый смысл. Еще вопрос, окажется ли ее преемница настолько же умна, пусть и втрое целомудреннее. Я высоко ценю вашу откровенность, господин Пасуаш, настолько высоко, что сохраню вам жизнь и даже допущу в свою библиотеку. Надеюсь, вы не забудете моего гостеприимства, когда вернетесь к своей должности. Впрочем, не беспокойтесь, я напомню вам, когда сочту нужным.

Ванр уже немного пришел в себя:

— Не беспокойтесь, я и так не забуду.

— Вот и замечательно, всегда приятно поговорить с умным человеком. Отдыхайте, набирайтесь сил, я пришлю вам служанку с бульоном. После голодовки, знаете ли, опасно набрасываться на еду, а у меня теперь есть все резоны заботиться о вашем здоровье.

За всю свою жизнь Ванр не ел ничего вкуснее, чем этот куриный бульон с размоченными гренками. С каждой ложкой к нему буквально возвращалась жизнь, а вместе с нею — осознание того, что он сделал. Аред с ней, с книгой, герцог все равно не понял, насколько это важно, да Ванр и сам не понимал, но связь с наместницей… Теперь герцог Ойстахэ в любой момент мог попытаться сместить наместницу с трона за измену царственному супругу. Само по себе утраченное девство еще ни о чем не говорило, предусмотрительная Энрисса в самом начале их связи упала с лошади, но проклятую статую никакими уловками не обманешь. По закону любой дворянин мог обратиться к Высокому Совету со своими подозрениями, а уже Высокий Совет решал, заслуживают ли эти подозрения внимания. В случае если советники соглашались, что повод для беспокойства имеется, подозреваемую наместницу вопрошали перед статуей короля, виновна ли она перед своим мужем. Если наместница лгала, то статуя должна была подать знак и уличить обманщицу, вот только одна беда — никто не знал, каким должен быть этот знак, потому что церемонию еще ни разу не проводили. А если статуя молчала, наместница считалась оправданной, и все члены Высокого Совета отправлялись в отставку. Поэтому сановники предпочитали не рисковать, и не задавали лишних вопросов даже когда Вирга Прекрасная ввела моду на такие широкие юбки, что дамы проходили в двери исключительно боком. Что самое странное, продержалась эта мода всего пять месяцев. Ничего не спросили они и когда Тайра Милосердная удочерила новорожденную девочку своей придворной дамы. Но если герцог Ойстахэ всерьез захочет поменять наместницу — он может найти убедительные доводы для Высокого Совета, а поскольку Энрисса действительно виновна — уж какой-нибудь знак эта статуя подаст, а не подаст, так что-нибудь придумают. Но в любом случае, наместница-то, может, и выйдет сухой из воды, а вот Ванру наступит конец. Энрисса не простит предательства.