Вечность сумерек, вечность скитаний - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Станиславович Юрьев cтр.№ 12

Сотник приложил ладонь к груди, коротко кивнул и удалился дожидаться команды, но ждать ему пришлось не слишком долго… Атака конных латников заставила «утюг» слегка попятиться, но теперь не меньше полусотни обезумевших коней, потерявших всадников, врезалось в ряды личной гвардии эрцога. Почти все горландцы подтянулись к месту сражения, и те, кому не хватало места в первых рядах, с любопытством смотрели на происходящее издалека. Теперь можно было не спеша выводить людей, оставшихся в замке, – всего через несколько лиг начиналось широкое ущелье, а к вечеру можно было добраться до перевала, за которым начинались Окраинные земли, куда горландцы не посмеют сунуться… Есть ещё имперская кавалерия, расположившаяся лагерем к западу от замка, но они не станут ни во что вмешиваться, пока всё не будет кончено…

Командор отвернулся от поля боя, но вой труб, конское ржание, лязг металла и крики раненых преследовали его до тех пор, пока он не спустился по узкой крутой лестнице, ведущей к руинам летнего дворца. Теперь следовало забыть обо всём, что осталось за спиной…

Створки северных ворот распахнулись почти бесшумно – видимо, мастеровые успели смазать петли. Несколько всадников из инвалидной команды неторопливо выдвинулись вперёд и, осмотревшись, подали сигнал остальным. Все, и мужчины, чьи руки привыкли не к боевому оружию, а к кузнечному молоту или плотницкому топору, и женщины, и дети, шли вперед, не оглядываясь и не издавая ни единого лишнего звука.

Солнце медленно клонилось к закату, шум сражения давно остался далеко позади – за несколькими изгибами дороги, петляющей между поросшими лесом холмами. Потом ущелье, ведущее к перевалу, будет постепенно сужаться, дорога превратится в узкую тропу, а с обеих сторон вырастут Альды, горная цепь, отделяющая имперские владения от Окраинных земель… Там, в Окраинных землях, довольно места и для пашен, и для пастбищ, горы богаты серебром и медью, люди свободны и радушны… Не все, конечно, но сейчас лучше думать именно так. Лордам Пограничья поневоле приходилось быть щедрыми и милостивыми к челяди, мастеровым и землепашцам, иначе все они очень скоро остались бы без подданных…

Погони не было, оставалось только дремать в седле и терпеливо ждать, когда же узкий людской ручеёк начнёт перетекать через узкую седловину между двумя вершинами и исчезать за перевалом. Потом настанет ночь, и можно будет вернуться туда, где проклятые горландцы со своим проклятым эрцогом сейчас хоронят своих мертвецов и празднуют победу.

– Командор, мне кажется, дальше они сами найдут дорогу, – сказал сотник Нейт, ехавший рядом на пегой кобыле. – Может быть, воля лорда в том, чтобы его верные слуги покарали его врагов?

– Может быть… – Франго придержал коня. – Может быть и так…

Он не успел договорить, как с той стороны, откуда они шли, донеслись едва слышные раскаты грома, внезапный порыв ветра ударил в спину, и по земле пробежала мелкая дрожь.

Как только стемнеет… Выпущу храпуна… Никто не уцелеет…

Последние слова лорда Робина тенью промелькнули в голове командора. Значит, всё это правда, и ди Литтам удалось сохранить храпуна – на крайний случай, на чёрный день…

Храпун… Невидимый меч, разящий своих и чужих… Дух разрушения, выпущенный на волю… Страх, позволивший забыть о себе… Если всё это правда, то не один год пройдёт, прежде чем кто-то сможет приблизиться к тому, что осталось от замка Литт. И даже хоронить там, скорее всего, уже некого – всё смешалось в единый прах – и каменные стены, и деревья, и живая плоть…

– Лорд сказал, что мы ему нужны живыми, – прохрипел Франго, не узнавая собственного голоса. – Не останавливайся, Нейт. И не оглядывайся назад. Нам не на что больше оглядываться…

Невежи распускают слухи, будто альвы до сих пор живут среди людей. Трудно придумать что-либо более нелепое. После истребления альвов настали такие лихие времена, что редкая встреча людей друг с другом заканчивалась без кровопускания. Таким образом, затаившиеся чужаки не могли бы скрыть, кто они такие.

Из «Кратких хроник первых Доргонов».

За окном моросил дождь, мелкий, долгий, монотонный, но он не усыплял, не убаюкивал… Ночь была на исходе, а Раим ди Драй всё продолжал ворочаться в своей постели. Стоило сомкнуть веки, как ему начинали чудиться кошмары – то шестиглавый змей начинал распевать над его ухом застольную песню на шесть голосов, то из темноты выскакивали полчища жёлтых хохочущих крыс, то его новый ученик, Хенрик ди Остор, этот благородный ублюдок, катался по мастерской верхом на здоровенной мокрице и выкрикивал всяческие непристойности про мону Кулину, язык бы ему оторвать, поганцу!

И, вроде бы, не было никаких причин для беспокойства, переживаний, а тем более, для страха – сам император был в восторге от его искусства, многие знатные господа из свиты бросали на мага завистливые взгляды, и даже всесильная мона Кулина шепнула ему на прощанье, что очень скоро они могут оказаться друг другу полезны…

Но после того как этот придворный хлыщ, барон ди Остор, привёл сюда своего племянничка, всё пошло наперекосяк. Мальчик был холодно вежлив со всеми обитателями этого дома – и с самим хозяином, и со стражей, и со служанками, и даже с полотёром. Он взирал на них на всех с высоты своего происхождения, и не видел особой разницы между Раимом, только что причисленным к благородному сословию, и прочей чернью. Даже толстая Грета, замечая его приближение, прижимала к животу связку ключей, висящую на поясе, чтобы они не вздумали своим звяканьем утруждать слух молодого господина.

Уже неделю Раим ди Драй не чувствовал себя хозяином в собственном доме, и, за что бы он не брался, всё валилось у него из рук, мысли путались в голове, а язык начинал заплетаться, стоило ему заговорить с учеником. Пришлось даже забросить переписыванье древнего альвийского манускрипта – руки дрожали, и было страшно прикоснуться к ломким бесценным страницам. Раим даже начал сомневаться – кому решил досадить таким образом барон ди Остор, мальчишке или магу… А может быть, обоим?

Нет, Хенрик не держал себя ни заносчиво, ни вызывающе, и то, что он отказался поселиться в отведённой для него просторной комнате в южном крыле дома, а занял крохотную каморку под самой крышей, было даже к лучшему – это было дальше от опочивальни, мастерской и кабинета самого мага, и оттуда было ближе к чёрному ходу, чем к парадному… Мальчишка не докучал вопросами и, казалось, был совершенно равнодушен к ремеслу мага, чего, собственно, и следовало ожидать от отпрыска благородного семейства, имеющего семнадцать поколений предков голубой крови…

Стоп! Вот оно! Вот он ответ… Голубая кровь… Ещё не иссякли предания, за одни только упоминания о которых простолюдинов запарывали до смерти, а родовитых особ ссылали на дальние рубежи империи или просто травили ядом, подсыпанным в вино… Все благородные семейства произошли от беглых рабов чудовищ, именовавшихся альвами, от полукровок, знающих тайны ремёсел, магии, искусства войны и лицемерия… Они многому научились у своих господ, и это возвысило их над прочими людьми. Они ненавидели своих господ и подняли людей на войну против альвов. Они истребили своих господ, но сохранили их кровь в собственных жилах. Прошли века, и голубая кровь альвов почти растворилась в красной человеческой крови, но иногда, порой через множество поколений, она прорывалась наружу… Вот почему этот мальчишка так худ, так изящен, вот почему его кожа столь бледна, вот почему в его глазах временами вспыхивает изумрудный огонь, вот почему барон так торопился избавиться от племянника, этого выродка, которого ещё полстолетия назад прирезали бы сразу после рождения…