Путешествие "Лунной тени" - читать онлайн книгу. Автор: Шон Макмуллен cтр.№ 122

– За этот час, когда тело не принадлежало тебе, рыцарственный Ларон. Я прикасалась к голове, чтобы проверить, осталась ли там душа прежнего обитателя.

Такая возможность никогда не приходила Ларону в голову. Он встал и натянул штаны.

– Ну и как?

Поверь мне, если бы он там оставался, мое этическое чувство не позволило бы мне вернуть тебя назад, в это тощее юное тело, обладающее собственным потенциалом. Тебе повезло. Ты очень точно вошел в ту оболочку, – она указала на труп, чьи раны снова открылись, как только эфирные силы вампира покинули его.

Ларон содрогнулся.

– Этика. Ха! Мне сдается, что твоя этика не помешала бы тебе взять под контроль это тело и считать его своей собственностью!

– Это, молодой человек, касается лишь меня и моей совести.

Ларон натянул тунику, повесил на пояс топор.

– Послушай, спасибо за то, что ты для меня сделала, – он наконец нашел в себе силы поблагодарить ее. – Я верну тебе деньги, потраченные на этот труп. Говоришь, десять паголов? – он потянулся за кошельком.

– Думаю, ты обнаружишь, что их там уже нет.

Ларон нахмурился и оставил кошелек в покое.

– В таком случае, я, наверное, покину тебя, предоставив возможность описать результаты уникального и весьма познавательного эксперимента.

– Только один вопрос. Почему ты решил вернуться в смертную оболочку, к жизни, после того, как обрел свое прежнее состояние? Неужели все дело в тех чувственных удовольствиях, которые ты познал с сестрой Пеллиен или преподавательницей Лавенчи?

Ларон с довольным видом улыбнулся, затем подбросил на ладони заметно полегчавший кошелек.

– И в чем ценность этого для тебя?

У Уэнсомер рот открылся от изумления:

– Ценность? Для меня? И это после всего, что я для тебя сделала?

– Ты многому научилась, причем бесплатно. Ты заплатила за использование трупа, так что я полагаю, ты повысила свое благосостояние паголов на шесть.

– Шесть паголов!

– Не говоря уж об использовании моего тела… э-э-э… скажем так, в сексуальных целях.

– Тела, которое ты временно покинул.

– Ага! Значит, ты действительно это делала!

– Я проводила исследования, больше ничего.

– «Исследования»! Я слышал, как ты называла это «перепихоном», «интимными развлечениями» и даже «творческой телесной деятельностью», но «исследованиями» – никогда!

– Один пагол.

– Один пагол! Благодаря мне ты только что стала первой женщиной в истории, познакомившейся с сексуальными ощущениями с мужской точки зрения – бесплатно! А теперь ты хочешь заполучить мой восхитительный, бесценный, абсолютно оригинальный и новаторский опыт тоже бесплатно?

– Мне совершенно не интересно, что ты там делал с Пеллиен и Лавенчи, я лишь хочу знать, почему ты отказался от шанса вновь стать живым мертвецом. Два пагола.

– Пять.

– Три!

– Четыре, или ты ничего не узнаешь!

– Четыре, если ты добавишь ту стеклянную штуку из Ларментеля, которая показывала фрагмент огненного круга.

– Ее украл Феран. А как насчет оракула короля Жироналя?

– Идет!

Ларон подошел к окну, облокотился на подоконник и выглянул наружу, чтобы посмотреть на город. Облака начинали закрывать солнце, скоро должен был пойти дождь. Диомеда наиболее эффектно выглядела в солнечные дни, в пасмурную погоду она казалась болезненной. Уэнсомер подошла к нему и тоже взглянула из окна, почти прижимаясь к юноше.

– Ну? – нетерпеливо спросила она, подталкивая его бедром.

– Неуверенность.

– Неуверенность? Просто неуверенность?

– Да.

– Почему?

– Когда ты живой мертвец, все совершенно ясно и определенно. Я точно знал, что мог сделать, а чего нет. Я никогда не менялся, я знал, что мои намерения в отношении женщин были честными, потому что я не мог предложить им ничего, кроме честных намерений. О, то тело, что лежит там, позади, оно великолепно, но я точно знаю, что оно останется точно таким и через столетие, а это уже скучно. Бессмертие – это не вечная жизнь, бессмертие – это полная и абсолютная определенность.

– Но засыпать и становиться беспомощным, когда скрывается за горизонтом Мираль, – это повод для неуверенности. Если бы я сняла сферу-оракул с тела и не произнесла нужного заклинания, ты бы на самом деле умер.

– Нет, тут как раз была полная уверенность. В качестве вампира я был ориентирован на самосохранение. Но я не могу сказать, что это приносило мне радость. Неуверенность, неопределенность – это жизнь. Определенность подобна смерти. Став живым, я столкнулся со многими проблемами, мне пришло приспосабливаться, но… Уэнсомер, когда я вновь стал вампиром я вдруг осознал, что никогда рядом со мной не будет стоять кто-то другой, прикасаясь губами к моим губам с такой лаской, которую не подарит самое изощренное заклинание массажа или релаксации, не скажет мне, что я ее отважный и доблестный рыцарь. Когда я был живым мертвецом, люди испытывали ко мне сочувствие и благодарность, но нежность – никогда.

Уэнсомер попыталась сдержать рыдания. Ларон обернулся к ней и увидел, как по щекам ее текли слезы.

– Черт тебя побери, Ларон, я живая, и у меня никогда не было шанса назвать мужчину своим «отважным и доблестным рыцарем».

Ларон бережно обнял ее за плечи:

– Ну, может, ты тратишь время в неподходящих тавернах?

Она снова толкнула его бедром, а затем обняла за талию:

– В такого рода тавернах не встретишь таких мужчин. Ларон. Не спрашивай, откуда я это знаю.

Ларон достал небольшой кусок стекла, привезенный из центра Ларментеля, и понимающе улыбнулся.

– Грязные картинки? – спросила она.

– В общем так. Хочешь взглянуть на них прямо сейчас?

– Мне нужно развеселиться. Почему бы и нет?

– В таком случае не найдется ли у тебя амулет-якорь, который можно использовать для того, чтобы закрепить сферу-оракул? Я пока еще не завершил исследования утечки эфирной энергии сквозь стекло.

Уэнсомер положила ему в ладонь камень, по виду напоминавший гранат, в серебряной оправе. Это украшение обычно красовалось у нее в пупке.

– Когда-то он принадлежал могущественному колдуну, которого убило и съело огромное кожекрылое существо из эфирного мира, – я говорю о камне, а не об оправе.

– Надеюсь, что так, – кивнул Ларон.

– Девяносто лет камень оставался в желудке твари, пока он не состарилась и не стала почти слепой. Она превратилась в то, что называют порой созданием привычки, – так как перемещалось по знаком траекториям, а потом кое-кто построил замок на вершине горы, где намеревался каждое лето устраиваться с комфортом. На следующий год существо прилетело к башне, просунуло голову в окно спальни и сломало шею. Когда тело кожекрылого порубили на куски, в желудке обнаружили этот камень. В эфирном мире он приобрел яркость и невероятную прочность.